Валентин Леженда - Античные хроники Страница 23

На указателе была короткая надпись.

Вот эта надпись:

«ДО ЗОЛОТОГО РУНА ОСТАЛОСЬ РОВНО ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ ШАГОВ»

— Братья, считайте! — еще более воспрянул духом Тесей. (И чего это он так веселится? Ведь руно нужно Ясону, а не ему. — Авт.)

— Вот оно! — истошно завопил Ясон, подбегая к высокому дереву, на стволе которого на медных штырях висело золотое руно.

Какой-то неведомый садист грубо прибил золотую шкуру прямо к дереву, и сатир его знает, как теперь эту шкуру снять.

— У кого-нибудь есть подходящий инструмент? — мрачно спросил у героев Ясон, слегка обескураженный.

— У меня есть золотая зубочистка! — похвастался Тесей, роясь в своей заплечной сумке. — Я ее у Геракла спер.

— Нет, зубочистка не годится. — Ясон еще больше приуныл.

Но ведь так всегда бывает. Стремишься к какой-нибудь цели, мышцы от усилий рвешь, карабкаешься к успеху, а потом… Бац! И сразу достиг, чего хотел. И такая тебя потом тоска за душу берет…

— Золото. — Тесей ласково погладил драгоценные завитушки волшебной шкуры. — Итак, как же мы будем его делить?

— Что? — испугался Ясон, мгновенно выплыв из омута мрачных размышлений.

— Делить, говорю, руно как будем? — уже с определенной долей раздражения повторил Тесей.

— Как делить? — опешил юноша. — Зачем делить? Аргонавты с каменными лицами обступили побледневшего предводителя.

— А ты что же думал, — зловеще прошептал Тесей, — что мы за одно только спасибо с тобой путешествуем, каждую минуту рискуя своими драгоценными жизнями?

Мир рушился на глазах.

У Ясона закружилась голова. На лицах недавних друзей он явственно прочел свой смертный приговор.

— Да вы что, мужики?

М-да, возможно, и порешили бы аргонавты парня, но в этот момент за спинами греков послышалась подозрительная возня.

Герои обернулись и… замерли как вкопанные.

Такого они еще никогда не видели.

У дерева на задних ногах стоял самый что ни на есть механический золотой баран, который, нагло косясь на греков, воровато отдирал передними копытцами прибитое к стволу руно. В правом копыте баран держал странный блестящий инструмент (кусачки. — Авт.).

— Опаньки! — громко произнесло золотое животное и, рванув руно на себя, легко сорвало его с дерева.

— Ты кто такой? — протирая глаза, хрипло спросил Тесей.

— Я? — удивился баран. — Вспомогательный кибер «Геродот». Модель №2819.

Аргонавты дружно затрясли головами. Баран нес полную чушь.

— Э… — Тесей небрежно вытащил из-за спины меч. — Ты руно то не трогай.

— А это мое руно! — возмутился баран, натягивая звенящую шкуру на спину. — Ох, и долго же я вас, дураков, ждал. Все, думаю, не придут они. Ан нет, мне таки повезло!

Аргонавты подавленно молчали.

Пользуясь временным замешательством героев, Ясон отошел от своих бывших соратников подальше.

— Долго в горах сидел я, — продолжал трепаться божественный механизм, закрепляя золотое руно у себя на груди. — Все стеснялся в священную рощу за шкурой спуститься. А когда наконец решился, заросло тут все к сатировой матери. Не смог я к этому дереву проклятому сам пробиться. Горючее для полетов все вытекло, да и силы уже не те, что в молодости, аккумулятор подсел. Забыл меня изобретатель Гефест, чтоб ему пусто было. Но я ничего, не отчаивался. Слух по Аттике пустил, что благополучие рода царя Афаманта всецело зависит от обладания золотым руном. Вот и дождался вас, кретинов. Хороший проходик вы в зарослях прорубили. Большое вам за это олимпийское спасибо…

Смысл всего сказанного золотым бараном не сразу дошел до античных мозгов аргонавтов, а когда наконец дошел…

— Ах ты! — яростно взревел Тесей, вознося над головой меч. — Ату его, братцы!

Божественный механизм испуганно взвизгнул и очень проворно порскнул в кусты.

— Не трогайте меня, — истошно орал на бегу золотой баран. — Я уникален. Я искусственный интеллект! Я током бьюсь!

Но все эти угрозы были не в силах остановить разъяренных героев.

Один только Ясон не участвовал в погоне, ибо было ему теперь, как и престарелому царю Колхиды Ээту, глубоко наплевать на все.

Конечно же поймали механического барана греки. Совсем тот старый стал, смазывался не часто, да и то своими же скромными силами. Забрали золотое руно аргонавты, однако барана все же упустили. Многих героев перекусало Гефестово изделие. Тесею, например, оно откусило на правой ноге большой палец, и с тех пор перестал носить афинянин открытую обувь.

А затем пропили золотое руно аргонавты, и этого следовало ожидать с самого начала их увлекательного путешествия.

Ну, что еще?

Ясон благополучно вернулся в славный город Иолк, где, к своему удивлению, застал конец погребальной церемонии безвременно усопшего царя Пелия. Повезло юноше. Благодаря счастливой случайности получил он в законное наследство власть и богатства знаменитого города.

Некоторые, правда, утверждают, что порешили под шумок старикашку родные братья Ясона.

Да кто его знает?

Может, действительно порешили.

Во всяком случае, Ясону это было глубоко фиолетово…

Часть вторая

СТРАСТИ ПО ЭДИПУ

Глава 1

ОСТРОВ ЛЕСБОС

Эх, остров Лесбос, блаженная земля, гнездо порока.

Как там у древних греков Острова счастья назывались?

По-моему, если мне не изменяет память, Елисейские поля или, иначе, Элизий, место, куда боги переносили после смерти избранных героев. Только вот после какой смерти, нигде, к сожалению, не уточняется. А жаль, ибо греческие герои по большей части жизнь свою оканчивали отнюдь не в сражениях, а в каком-нибудь питейном заведении, нализавшись до зеленых сатиров и свалившись под стол со счаст ливым выражением на бородатой физиономии.

Обидно за великих героев, но это факт.

Причем неоспоримый.

История, произошедшая с беднягой Агамемноном после того, как на острове Лесбос его посетило внезапное озарение, есть не что иное, как следствие всех предыдущих случившихся с ним событий, как то: Троянская воз… простите, война и увлекательное путешествие по Аттике вместе с хитроумным царем Итаки Одиссеем.

Стало быть, все по порядку…

Царивший на острове Лесбос разврат и постоянные возлияния (вина в обители порока было хоть отбавляй) способствовали умственной деградации собравшихся там героев.

Телемах, приплывший на Лесбос, дабы отыскать там отца, уже на следующее утро начисто забыл о своей великой цели, а через месяц сын царя Итаки передвигался уже преимущественно на четвереньках, время от времени жалобно по-бараньи блея, пока кто-то из более трезвых героев не подносил ему емкость с вином.

Конечно, никаким Одиссеем на острове и не пахло, что уже само по себе было странным. Говаривали, что царь Итаки пропал в тот самый день, когда узнал, что его биологическим отцом является одноглазый великан Полифем, спятивший, по слухам, еще в утробе матери, которая, будучи беременной, каждый день упражнялась на турнике, качала пресс и пр.

Многие в Греции полагали, что, не стерпев такого позора, Одиссей покончил с собой при помощи кузнечного молота, после чего разогнался и прыгнул с расплющенной головой в бушующее море. Находились даже очевидцы, которые собственными глазами видели, как царь Итаки, громко матерясь, падал в бушующую пучину владений Посейдона. Правда, язык у этих «очевидцев» во время их рассказа слегка заплетался, что вызывало вполне справедливые сомнения по поводу подлинности их сведений.

На самом деле Грецию волновал совсем иной вопрос, нежели судьба несчастного Одиссея, а именно: каким образом Полифем его зачал?

По этому поводу строились совершенно чудовищные (сатирски неприличные) предположения, но ни одно из них никак не могло соответствовать истине.

А сам Полифем, когда ему задавали подобный вопрос, по большей части отмалчивался. В конце концов он сожрал нескольких уж очень любопытных смертных, и от него наконец отстали…

Странные перемены охватили Аттику, вроде бы Олимп в небе другим стал. Летаюший остров богов казался намного больше, чем раньше, и каким-то более внушительным, что ли. Зловещим.

Конечно, это мало кого из греков занимало, однако перемены были налицо…

Что в Аттике никогда не менялось, так это остров Лесбос. И именно на нем великий царь Агамемнон внезапно загрустил по родине, вспомнив жену свою Клитемнестру…

Однако все началось с Аякса, сына Оилея, который, за неделю переспав на острове со всем, что двигалось, заскучал и во всеуслышание заявил, что Лесбос душит в нем поэта.

— Сволочи, как я вас всех ненавижу! — кричал и плевался Аякс. — Я за целый месяц не написал ни строчки…

Единственным, кто посочувствовал могучему герою, был царь Агамемнон.

Парис, Гектор и Менелай остались к отчаянному воплю Аякса равнодушны. Они уже успели обрасти черной волнистой шерстью и теперь спокойно щипали травку на живописных склонах Лесбоса. У Агамемнона даже мелькнула безумная мысль: а не достало ли их наконец колдовское проклятие сумасшедшей волшебницы Кирки? Но это конечно же было маловероятно. (Почему это маловероятно? — Авт.)