Сергей Панарин - ...И паровоз навстречу! Страница 23

Дубовых подумал, что за этого спортсмена ухватились бы баскетбольные и боксерские тренеры. А глянув на свирепую рожу с маленькой бородкой, прапорщик понял: сам бы атлет пошел в бокс. Такие любят не мячики об пол долбить, а головы.

– Ты освободил меня! – пророкотал мужик торжественно и грозно. – И за это я сломаю тебе шею.

– Эй, где разум, где логика?! – опешил Палваныч.

– Знай, о презренный смертный! Я злой дух, и от меня добра не ищут. Сначала я умерщвлю тебя, глупца, а потом найду того презренного колдунишку, который заточил меня в эту жалкую бутыль!

– Вот черт! – вырвалось у прапорщика.

Рядом с ним возник Аршкопф.

– Здравия желаю, товарищ прапорщик! – пропищал черт.

– Издеваешься, что ли? Какое здравие – мне сейчас шею сломают!

Дух из бутылки скептически покачал головой:

– Нет, шею я тебе не сломаю. Ее у тебя попросту не видно.

И верно, коренастый круглый Дубовых, казалось, не имел шеи.

– Что же с тобой делать? – принялся размышлять дух-исполин. – А заточу-ка я тебя в бутылку! Бутылка ведь не терпит пустоты, хе-хе.

– Аршкопф, – пробормотал Палваныч. – Ты можешь что-нибудь сотворить с этим громилой?

– Никак нет. – Бесенок виновато потупил пятачкастую мордочку. – Перед вами взрослый злой дух. Он сметет меня, как щепку.

– Ектыш… Тогда не в службу, а в дружбу… Доставь бутылку со мной Лавочкину. Ты обещ…

Но прапорщик не успел договорить, так как громила произнес заклинание, обратившее Дубовых в сизый туман. Туман устремился в упавшую бутылку. Когда в мутной темноте стекла исчез последний прозрачный клочок, пробка прыгнула на место, а сургучная печать расплавилась и залепила горлышко.

– Что смотришь, мелюзга? – прогрохотал дух.

– Вам бутылочка не нужна будет? – робко спросил Аршкопф, стараясь, чтобы дрожь в коленках была не особенно заметна.

– Нет.

Он взял бутылку, размахнулся и запустил ее с исполинской силой. Стеклотара в считаные мгновения достигла облаков.

Чертенок бросился за емкостью, уносящей Палваныча чуть ли не на орбиту. Аршкопф летел подобно черной рогатой стреле и настиг бутылку на излете.

От радости бесенок вцепился в нее мохнатыми ручонками, но волшебство взрослого злого гения было настолько мощным, что Аршкопф не смог остановить полета бутыли. Да еще и ладони накрепко прилипли к стеклу! Дух оказался шутником.

Полет чертенка и бутылки закончился приземлением на крышу чьего-то овина. Аршкопф пробил соломенную кровлю, затем плотно скатанный стог сена, ударился оземь и выкатился в открытую дверь. Скользнув по утоптанному снегу за ворота, обмякший бес врезался в сугроб и затих.

Через пять минут на улице появился нехуденький зажиточный крестьянин с двумя упитанными сынками. Увидев Аршкопфа, валяющегося в обнимку с бутылкой, папаша почесал затылок и изрек:

– Вот, смотрите, сыновья. Никогда не напивайтесь до чертиков. Вино – путь в ад.

В следующий момент до крестьянина дошло – перед ним действительно черт!

– Бежим, ребятки! – завопил папаша, и семейство удалилось с поспешностью, не подобающей их габаритам.

Иоганн Всезнайгель был похож на большую пятиконечную звезду, нарисованную на боку паровоза. На дохлую звезду.

Когда провалилась попытка расстрелять неведомого монстра при помощи огненного залпа, колдуну ничего не оставалось, кроме как уходить с дороги паровоза. Иоганн применил заклятье полета, взвился вверх и вправо, но тут-то и произошло невероятное.

Стоило локомотиву поравняться с магом, необоримая сила подхватила Всезнайгеля и со всей дури припечатала к округлому борту. Колдун ударился затылком и потерял сознание.

Перед касанием о гостеприимный металл Иоганн успел лишь раскинуть руки-ноги да подумать: «Как пацана!..»

Машинист с помощником, оба пейзане, знали, что случилось. Прилипший человек был волшебником. Явно чужим. Подданный Доцланда не рискнул бы применять магию возле паровоза. Секрет заключался в устройстве.

Хотя локомотив ужасно походил на те, которые ходили в нашем мире на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, он приводился в движение отнюдь не паром. Уголь, загруженный в кузовную вагонетку, прицепленную к паровозу, сжигался исключительно для подогрева кабины. Ходовая часть питалась другим топливом.

Пейзане не ведали, что за дьявольский механизм заставлял тяжеленную стальную дуру катиться со столь бешеной скоростью. Им показали лишь, как ею управлять.

Если бы машинист и помощник были посвященными, они бы трепетали перед извращенным гением Дункельонкеля. Вождь изобрел не только транспорт, но и питательный элемент к нему.

Паровоз ездил на… магии.

И далеко не сразу волшебная энергия согласилась сотрудничать с главой Черного королевства. От первой попытки запасти магию до действующего локомотива прошло немало лет и было потрачено немало жизней испытателей.

«Батарейки», придуманные Дункельонкелем для того, чтобы питать механизмы, проявляли досадный норов. Чем большую емкость пытались создать соратники Вождя и Учителя, тем своевольнее вел себя резервуар с энергией.

Первый деревянный запасник, сконструированный лично Дункельонкелем, получил название энергоблох [29] . Он имел продолговатую форму и круглое сечение. Почему? Потому, что был устроен в полене. При попытке накачать энергоблох магическими эманациями, тот нагрелся. Затем он принялся скакать по лаборатории, сокрушая все на своем пути, и в конце концов взорвался, исколов занозами Дункельонкеля и ассистировавшего ему Вольфшрамме.

С тех пор волшебники из специально созданного ордена многократно улучшали прибор, но энергоблох оставался взрывоопасной штучкой.

Последняя модель представляла собой хрустальную колбу, заключенную в золотой корпус. Сам корпус несколькими стальными скобами был прикреплен к чугунной станине.

Если требовалось запасти большую емкость, то энергоблох выходил тяжеленным. Зато при сбое он не скакал, а лишь дрожал. Если же взрывался, то хотя бы не разлетались осколки.

Внутреннее устройство энергоблоха было государственной тайной. Известно, что хрусталь и золото отражали эманации внутрь колбы, в которой выстраивался особый лабиринт. Сгустки магии метались по малюсеньким ходам-коридорчикам, и главной задачей конструкторов было не допустить групповой ориентации эманаций в каком-либо направлении, ведь одновременно устремляющиеся сгустки заставляли резервуар прыгать и взрываться.

Колдуны из специального ордена пришли к выводу: сделать идеальную «батарейку» невозможно. Ценой безопасной работы энергоблоха была потеря емкости, и, если резервуар использовался внутри транспортного механизма, часть энергии тратилась на перемещение тяжелой станины.

Второй побочный эффект смахивал на притягивание железок магнитом. Энергоблох, содержащий концентрированный заряд магии, тащил к себе амулеты, эманации заклятий, волшебные травки.

С этим ничего нельзя было поделать. Магическую индукцию так и не побороли.

Вот почему колдун Всезнайгель, словно перышко, прилип к паровозу, внутри которого стоял огромный свежезаряженный энергоблох.

Иоганн находился в беспамятстве около получаса. Ледяной ветер хлестал по распятому на броне телу. Колдун очнулся от дичайшей головной боли и холода.

Заложнику Дункельонкелевой технологии удалось отвернуть лицо от ветра. Застонал: кровь, текшая по затылку, приклеила волосы к металлу, отдирать было больно.

Машинист с испугом смотрел через стекло на пленника.

– Отпусти, – прошептал Иоганн.

Пейзанин прочитал просьбу по губам:

– Ишь! И хотел бы, да не могу. А тут и поощрение светит. За поимку-то.

Помощник заулыбался, соглашаясь с начальником.

Всезнайгель, естественно, ничего не услышал.

Он попробовал ворожить, но заклятья разрушались, не успев толком созреть. Создавалось ощущение сродни бритью: заклинание-волос отрастало, чтобы его тут же скашивала неумолимая бритва. Энергоблох тянул магию ударными темпами.

Оставалось смиренно ждать. Иоганн закрыл глаза. Попробовал привести дух в порядок. Глубоко задышал, прочувствовал каждую частичку озябшего тела. Призвал слабость, тяжесть, тепло к рукам и ногам. Кроме того, колдун прислушивался, наблюдал, как сработает эта абсолютно немагическая уловка. Разогреться самовнушением не удалось.

«Дожил. Уже себе не верю», – с черной иронией подумал Всезнайгель.

Вторая уловка была опасней. Иоганн попросту отрекся от тела, впав в своеобразный магический транс. Колдун временно спасся от боли и ощущения холода, но отлично сознавал: если доживет до момента, когда придется вернуться к бодрствованию, боль и холод ударят с сокрушительной силой.

Вечером поезд прибыл в большой поселок. Машинист поднял тревогу. На темном перроне собрались ответственный офицер, пожилой маг и несколько големов-Лавочкиных.