Дуглас Адамс - Путеводитель «Автостопом по Млечному Пути» Страница 24

Старик подавил едва заметный зевок и продолжил.

— Видите ли, компьютеры следили за котировками на Галактической бирже, и оживили бы нас, когда кто-нибудь отстроил бы экономику настолько, чтобы позволить себе наши довольно дорогие услуги.

Артур, будучи постоянным читателем «Гардиан», глубоко оскорбился.

— Такое поведение очень предосудительно, не находите?

— Разве? — мягко спросил старик. — Извините, я немного несовременный.

Он показал в кратер.

— Ваш робот?

— Нет, — отозвался из кратера тонкий металлический голос, — я свой собственный.

— Если только можно назвать это роботом, — пробормотал Артур. — Это, скорее, электронное устройство для порчи настроения.

— Сюда его, — распорядился старик. Артур был порядком удивлен, неожиданной повелительной нотой в его голосе. Он позвал Марвина, который, карабкаясь по склону, изображал полного паралитика, каковым не являлся.

— По здравом размышлении, — сказал старик, — оставьте его здесь. Вы должны пойти со мной. Назревают великие свершения.

Он повернулся к своему экипажу, который без видимой команды, тихонько подплывал к ним из темноты.

Артур поглядел в кратер, где Марвин устраивал все то же роскошное представление, трудолюбиво ворочаясь и сползая обратно в кратер, с кислым видом ворча про себя.

— Идите, — позвал старик, — идите немедленно, иначе можно опоздать.

— Опоздать? Куда?

— Как ваше имя, человек?

— Дент. Артур Дент.

— Опоздать, как когда-то, Дентартурдент. Видите ли, это своего рода угроза. — сурово произнес старик и в его усталых глазах снова показалась печаль — Мне самому это никогда особенно хорошо не удавалось, но мне говорили, что угрозы могут быть весьма эффективными.

Артур растерянно заморгал и пробормотал себе под нос: «Какая незаурядная личность».

— Прошу прощения? — осведомился старик.

— О, нет. Ничего. Извините, — смутился Артур. — Хорошо. Куда мы отправимся?

— В мое воздушное судно, — ответил старец, направляя его в экипаж, бесшумно приземлившийся рядом. — Мы направимся глубоко в недра планеты, где уже сейчас наша раса выходит из пятимиллионнолетнего забыться. Магратея просыпается.

Артур невольно поежился, усевшись рядом с ним. Его растревожили необычность судна и бесшумный скользящий бросок, которым оно унеслось в ночное небо.

Артур посмотрел на старика, чье лицо освещалось слабым отблеском огоньков панели управления.

— Извините, как, между прочим, зовут вас?

— Мое имя? — переспросил тот, сделав паузу, и то же выражение печали появилось на его лице. — Меня зовут… Споропозороразор.

Артур буквально прикусил язык.

— Прошу прощения?

— Споропозороразор, — тихо повторил старик.

— Споропозороразор?

Старик ответил ему мрачным взглядом.

— Я говорил, что это не имеет значения.

Воздухолет плыл через ночь.

Глава 23

Важная истина, что вещи не всегда являются тем, чем кажутся, общеизвестна. Например, на планете Земля люди всегда считали, что они разумнее дельфинов, поскольку так много изобрели, — колесо, Нью-Йорк, войны и так далее, — тогда как дельфины унавоживали воду, проводя время в свое удовольствие. И наоборот: дельфины всегда верили, что они гораздо умнее людей — по той же самой причине.

Довольно любопытно, что дельфины задолго знали об ожидавшемся уничтожении планеты Земля и предприняли множество попыток предупредить человечество об опасности. Однако, большая часть их сообщений была неправильно воспринята как занимательные попытки поиграть в мяч или выклянчить свистом лакомство. По этой причине они в конце концов угомонились и, вскоре после прибытия вогонов, покинули Землю, воспользовавшись собственными методами.

Самое последнее дельфинье послание было воспринято, как на удивление сложное двойное сальто назад во время прыжка через обруч, сопровождавшееся высвистыванием «Звездно-полосатого флага», но на деле означало: «Прощайте, и спасибо за всю рыбу».

В действительности, на планете была только одна порода, более разумная, чем дельфины. Ее представители проводили массу времени в лабораториях по исследованию поведения, бегая внутри колес и проводя пугающе элегантные и тонкие эксперименты на людях. Факт, что люди совершенно неверно воспринимали и эти взаимоотношения, полностью соответствовал планам этих созданий.

Глава 24

Водухолет бесшумно поднимался сквозь холодную темноту. Одинокий отблеск его мягкого света был единственным в глубине магратейской ночи. Вот аппарат мгновенно ускорился. Спутник Артура, казалось, погрузился в собственные мысли и отвечал на попытки завязать беседу простым вопросом, достаточно ли удобно Артуру, и тем все кончалось.

Артур попытался оценить скорость полета, но абсолютная темнота снаружи не позволяла засечь ни одного ориентира. Ощущение движения было таким мягким и легким, что можно было почти поверить, будто они вовсе не двигались.

Потом вдали появился слабый отблеск света и так вырос за несколько секунд, что Артур ясно понял, с какой колоссальной скоростью он к ним приближается. Артур попробовал выяснить, какого рода это судно. Он пристально вглядывался, но не мог различить определенной формы. От внезапного испуга у него перехватило дыхание, когда воздухолет резко нырнул и направился вниз по траектории, определенно казавшейся курсом на перехват. Относительная скорость казалась невероятной, и Артур едва успел перевести дыхание, как все закончилось. Следующее, что он осознал, было бредовое серебристое сияние, окружившее его. Резко оглянувшись, Артур увидел маленькую черную точку, быстро исчезавшую позади них. Чтобы понять случившееся, ему потребовалось несколько секунд.

Они нырнули в подземный туннель. Колоссальная скорость была их собственной скоростью относительно огонька, представлявшего собою неподвижное отверстие в земле, — вход в туннель. Невероятным серебряным сиянием оказались стены туннеля, по которому они неслись, как пуля, очевидно, со скоростью несколько сотен миль в час.

Артур в ужасе закрыл глаза.

По истечении некоторого времени, когда землянин старался ни о чем не думать, появилось ощущение некоторого снижения скорости.

Артур опять открыл глаза. Они все еще находились в серебряном коридоре, аппарат, снуя как игла, вышивающая узоры, прокладывал себе путь через перекрестья множества сходящихся туннелей. После этого воздухолет оказался в небольшом отсеке с изогнутыми стальными стенами. Здесь заканчивались несколько туннелей, а в дальнем конце отсека виднелся большой круг раздражающе тусклого света. Он раздражал потому, что обманывал глаза: невозможно было четко увидеть какие-либо детали или определить расстояние. Артур предположил (совершенно ошибочно), что дело в ультрафиолете.

Споропозороразор повернулся и подарил Артура торжественным взглядом.

— Землянин, теперь мы глубоко в сердце Магратеи.

— Откуда вы узнали, что я землянин? — потребовал ответа Артур.

— Эти вещи станут вам ясными, — мягко ответил старик и, добавил в голос толику сомнения. — По крайней мере, станут яснее, чем сейчас.

Он продолжил.

— Должен предупредить, что камера, куда мы собираемся пройти, в буквальном смысле слова не существует внутри нашей планеты. Она немного… великовата. Мы выйдем через ворота на безбрежные просторы надпространства. Это может причинить вам беспокойство.

Артур издал тревожные звуки.

Споропозороразор прикоснулся к кнопке и не совсем утешительно добавил: «Я боюсь до дрожи. Держитесь крепче».

Аппарат рванулся вперед, прямо в круг света, и внезапно Артур получил изумительно ясное представление, о том, как выглядит бесконечность.

На деле это не было бесконечностью. Сама бесконечность плоская и неинтересная. Смотреть в ночное небо означает смотреть в бесконечность: расстояние невозможно оценить и оно, тем самым, лишается смысла. Камера, в которой оказался воздухолет была какой угодно, но не бесконечной, — просто очень-очень большой, такой, что давала лучшее представление о бесконечности, чем сама бесконечность.

Восприятие Артура качалось, ощущения смешивались друг с другом, когда они (на огромной скорости, которую, как известно, развивал воздухолет) медленно карабкались в открытом пространстве, а ворота, через которые они влетели, стали неразличимым булавочным уколом в мерцающей стене света позади.

В стене.

Стена не поддавалась воображению, провоцируя его и нанося ему поражение. Она была такой парализующе широкой и высокой, что взгляд не достигал ее верха, низа и сторон. Сам шок от головокружения мог убить человека.

Стена казалась абсолютно плоской. Потребовались бы точнейшие лазерные измерения, чтобы определить, как она, уходя на бесконечную высоту, ниспадая в головокружительную глубину, простираясь по сторонам, еще и изгибается. Стена смыкалась сама с собой в тринадцати световых секундах отсюда. Другими словами, она представляла внутреннюю поверхность сферы. Сферы, более трех миллионов миль в поперечнике, заполненной невообразимым светом.