Составитель Андрей Синицын Коллектив Авторов - Человек человеку - кот Страница 24

— Это для самых примерных мальчиков, — величественно процедил завлаб, предъявляя охране Катькин пропуск. — Чтобы получить такую игрушку, придется вести себя на пять с двумя плюсами.

— Кого я должен застрелить? — с готовностью отчеканил старший поста, щелкая каблуками.

«А ведь рыжики, в принципе, отличный коммерческий продукт. Взять, что ли, Шарика за холку, раз он теперь зам по производству, сесть вдвоем, составить калькуляцию, и с ней — к директору? Мол дайте год времени и денег на запуск новой серии — я вас озолочу? И мне плевать, зачем вы заказывали гражданскую версию, а потом обрадовались, когда я ее слил. Я все равно сделаю рыжиков, и вы еще поблагодарите меня. А?».

— Камуфляж-то африканский! — заметил один из бойцов. — Для саванны в самый раз.

— Ярковат, — усомнился старший и вопросительно глянул на завлаба.

«Ох, не сумею, — думал Павлов. — Не мое это. И вообще… Поговорю с министром, все и образуется. Только Бондарчук разозлится, что прыгнул через его голову. А как я ему объясню ситуацию за полчаса, если он изначально не в курсе? Да генерал просто не выпустит Катьку из машины! Экспериментальным образцам НИИПБ путь на волю заказан, это вам не автоматы-пистолеты, у нас и готовая-то продукция иногда завтракает товарищами старшими офицерами… Ладно, потом вручу Бондарчуку бутылку, которую сэкономил на Шарике».

— Это декамуфляж, — сымпровизировал Павлов. — Полицейский вариант. Честные граждане видят издали и радуются, а негодяи в страхе бегут.

— Я очень радуюсь, — заверил старший. — Просто душа поет.

Павлов хотел было приказать Катьке на прощанье раскланяться, но сообразил, что шоу повторится один к одному через несколько минут на выездном КПП, и передумал. Вскрылась негативная сторона обладания красивой и редкой вещью — повышенное внимание окружающих.

Водитель, увидев Катьку, чуть-чуть приспустил стекло и неожиданно севшим голосом прохрипел в образовавшуюся щелочку:

— Умоляю, не пускайте это на сиденье!

— Да оно и не поместится. Сядет в ногах. Не беспокойтесь, когти втянуты. А шерсть я соберу.

Водитель укоризненно покачал головой. Наверное, не поверил.

— Слушай, дорогуша! — первым делом выпалил генерал, когда Павлов открыл дверцу. — Еще с того раза хочу спросить — не слишком ли яркий окрас для Африки? И вообще, почему именно такой? Это могут принять за намек. Или ты ее нарочно расписал под золотую осень?

Павлов, рассмеявшись, пропустил Катьку в салон, и та сама, без приказа, устроилась у перегородки. Там были места для откидных сидений, как раз улечься рыжику.

Пришлось опять нести ахинею про декамуфляж. Впрочем, идею Павлов счел разумной, запомнил и отложил на потом. Ее просто нужно было грамотно обосновать.

— Широко мыслишь, дорогуша, — оценил Бондарчук. — Далеко глядишь. Полицейский вариант, м-да… Если министр об окраске спросит, ты что-нибудь поумнее соври, ладно?

— Хорошо, я скажу, что это гражданка, — предложил Павлов.

— Какая?! Вообще дурак? Не смей и думать! Изделие только с испытаний пришло, а они, видите ли, уже гражданскую версию готовят… Знаешь, дорогуша, меня терзают сомнения. Может, пока не поздно, вернуть твою зверушку обратно в клетку, а?

— Она тебе не нравится? — удивился Павлов. Ему даже не пришлось играть, он изобразил на лице недоумение вполне искренне.

Генерал посмотрел на Катьку и впал в глубокую задумчивость. Завлаб подался вперед и начальственно постучал по черной шторе.

Машина поехала. Катька хотела глядеть в окно, но сдерживалась, а генерал, судя по выражению лица, боролся с желанием задушить кошку в объятьях. «Волга» затормозила у будки выездного КПП.

Бондарчук достал удостоверение. Въехать на территорию института было довольно просто, выехать без приключений — нереально. Даже Шаронов бросал машину на внешней стоянке. Однажды его угораздило охранникам нахамить, а те в ответ повысили бдительность, развинтили ему полмашины и ножовкой распилили насос на предмет изыскания в цилиндре краденых секретов. Шаронов убежал жаловаться, а когда вернулся с замом по режиму, КПП был весь в пене — огнетушитель попробовали распилить тоже. Поскольку обошлось без жертв, зам по режиму засчитал ничью и предложил конфликтующим мировую («Согласитесь, доктор, что все хороши — и они кретины, и вы, простите, идиот…»), а Шаронов с тех пор «Мерседес» оставлял за воротами, и до «псарни» шел пешком.

Конечно, министерскую «Волгу» на КПП потрошить не осмелились, только заглянули в багажник и салон. Катька и тут произвела сильное впечатление, но Бондарчук ревниво взрыкнул на любопытствующих и посоветовал им нести службу. Ворота открылись. Павлов достал из кармана «дистанционку».

— Значит, так. Это стандартный пульт от полосатика, ты его знаешь, но я все равно обязан тебя проинструктировать. Гляди. Настоящая важная кнопка — красная, остальное все блеф. На кнопке предохранитель от случайного нажатия. Сдвигается так. Теперь задвигается. Держи. Нажми вот эту желтенькую с ухом, подай команду «внимание на меня». Катерина тебя помнит, но ей не вредно будет.

Бондарчук осторожно придавил желтую кнопку с пиктограммой «ухо». Пульт издал короткий щелчок, не очень приятный для слуха, совершенно искусственный, вымученный, будто кто-то очень постарался изобразить на синтезаторе звук абсолютно неземной природы.

Катька с непередаваемой кошачьей грацией — стремительно, но в то же время плавно — обернулась к генералу.

— И? — спросил Бондарчук таким же подсевшим, как недавно у водителя, голосом. Только генерал — видно было — не с перепугу осип.

— И! — передразнил Павлов. — Чеши за ушами, пока разрешаю!

Уговаривать генерала не пришлось.

— Как же она тащится, зараза… — приговаривал Бондарчук. — Как вкусно у нее это получается! Павлов, а Павлов. Хочу, дай!

— Уже, — напомнил завлаб, имея в виду пульт.

— Ты не понял, дорогуша. Хочу такую кошку. Серьезно.

«Отлично, — улыбнулся про себя Павлов. — Теперь провернуть такой же фокус с министром, и дело в шляпе».

— Придется очень хорошо себя вести!

— Допустим, на убийство я не пойду, — ответил Бондарчук в тон завлабу, — но украсть чего-нибудь смогу! Чур, совсекретные документы и ядерные боеприпасы не заказывать.

— Пролоббируй гражданку, — мигом среагировал Павлов. — Получишь такую же Катьку бесплатно, в подарок от института. Сам ее настрою, оттестирую, дам личную гарантию. Ну правда, замолви там словечко. Кто твой прямой начальник — зам по вооружению? Мы и его с Катериной познакомим, сегодня же…

— Слушай, что ты прицепился к этой гражданской версии? Зачем она тебе? Откуда такие странные фантазии, а, дорогуша? — с подозрением спросил Бондарчук. — Чует мое сердце, чего-то я не знаю. Угадал?

— Да тут у нас в крысятнике случилось ЧП, — попробовал отшутиться Павлов. — Сбежал прототип. Весит пять кило, зубы что бетонные гвозди, и программа у него, как на грех, не боевая, а рабочая, самца-осеменителя. Теперь населению понадобятся очень большие кошки!

Завлаб щелкнул языком — ничуть не хуже «дистанционки» — и поманил Катьку к себе. Усадил, сказал «Гляди в окно, привыкай», достал из пакета гребни и баллон с муссом. И принялся готовить кошку к представлению.

— Когда тебя уволят, сможешь устроиться кошачьим парикмахером, — буркнул генерал, наблюдая за быстро снующими руками, под которыми Катька на глазах преображалась из просто красивой большой кошки в выставочный экземпляр. — А теперь, дорогуша, сдавайся. Это — что?

— Ка десять эр десять, — сказал Павлов, обирая со щетки счесанную шерсть. — Экспериментальный образец на платформе изделия «Клинок». Прошел необходимые тесты, чтобы считаться предсерийным. Описание — кот домашний акселерированный модифицированный с обрезанной задачей. Относительно базового «Клинка» несколько суше конституция. Поднята верхняя граница возбуждения, расширены допуски на принятие решений, но общая автономность, напротив, ограничена путем включения дополнительных механизмов эмоциональной зависимости от проводника. Сужена полоса пропускания внешней информации — поставлены фильтры на обоняние и слух. Доложил старший конструктор доктор Павлов!

Образец ка десять эр десять, тихо урча, смотрел в окно, иногда чуть поворачивая голову и поводя ушами. Похоже, он был счастлив.

— Кошка городского боя? — предположил Бондарчук.

— Да черт ее знает, что она такое! — честно сказал завлаб. Он до того заврался за последние дни, что становился противен себе. Павлов с раннего детства предпочитал говорить только правду. Или уж молчать.

— Ты описал именно городскую кошку, дорогуша. Полицейскую. Дело хорошее, но мы такого не заказывали. А кто тогда?

— Да никто…

— Павлов! В глаза смотреть! Вы чего, биотехи фиговы и биомехи хреновы, налево работаете?!