Александр Плахотин - Слово тролля Страница 24

– Ох и намело, намело нынче! – отряхиваясь от снега, вошла вдова. – И как вы только поедете, ума не приложу. Может, останетесь, а? Я баньку приготовлю, там и ужин поспеет. А поутру двинетесь…

Мы злобно и беспомощно молчали, всем своим видом пытаясь показать, что, мол, на все согласны, только бы…

– Молчите, да… – Грета села напротив нас. – Ну, раз надо – так надо… – Селянка ковырнула остывшую рыбу. – Смотрите, мужики, воля, как говорится, ваша. Ну хоть лошади у вас добрые (?!), довезут. – Она подняла глаза. – А что, господин привратник вам ничего не сказал? Забыл, наверное. Он же лошадей ваших с повозкой привел. Сказал, что вы их в темноте потеряли. Вот страсти-то какие! Святой отец, расскажите, и как с вами такое могло приключиться, а?

– Как? – неожиданно переспросил Скорпо.

Я почувствовал боль в занемевшем теле и попытался встать. Вот только почему-то это у меня не получилось. Сверху на меня свалился мастер Скорпо.

Я гнал коней всю ночь, стараясь подальше убраться от этого места. Лишь под утро, когда на обочине дороги засветились окна трактира, я сбавил бег лошадей и растолкал задремавшего мага. Скорпо велел остановиться, дабы дать лошадкам отдышаться, а спинам нашим найти покой на чем-нибудь более мягком, чем куча соломы на дне повозки.

Колдун, как, впрочем, и я сам, так и не заснул. Предупрежденный трактирщик вошел к нам в канун обеда, объявив, что лошади отдохнули, а также накормлены и напоены. Мы спустились вниз и, усевшись в уголке, отдали дань трапезе. Хотя, если честно, кусок в горло просто не лез.

– Мастер, – решился я наконец спросить, – объясните, что же произошло? Нас не только не убили, но еще и вернули нам наших лошадей.

Скорпо молчал, уткнувшись в тарелку.

– Выходит, мастер Лео все знал, ведь так? – Колдун поднял голову. – Скажите что-нибудь, мастер!

– Что я могу сказать тебе, друг мой… – Взгляд мага был полон печали и задумчивости. – Нам подарили жизнь. Радуйся…

– Глядя на вас, нельзя сказать, что вы рады до безумия.

– Ты прав, Лукка. Сейчас я попробую тебе кое-что объяснить. – Скорпо налил себе пива. – Мне, точнее сказать, нам с тобой дали понять, что в этой игре главные не мы.

Я пожал плечами.

– Ты совершенно прав, сказав, что мастер Лео все знал. Он знал, что мы собрались бежать из башни, не дожидаясь решения собрания. Он знал, что мы вернулись в окрестности замка, заблудившись, сделав круг по лесу… Как? Обыкновенная магия. А вот для чего все это? Ведь если об этом узнают другие маги Конклава, ему придется очень туго. Однако он сделал это, сохранив нам жизни, отпустив подобру-поздорову. Я так думаю, что, продемонстрировав свою силу и власть и сделав нас своими должниками, он готовит нам какую-то роль в своей игре. И знаешь что, Лукка, – он наклонился к моей башке, – я не люблю плясать под чужую дудку.

– Вы предпочитаете петь, да?

– Ты издеваешься, что ли?! – Маг внезапно разъярился. – Забыл, с кем говоришь, слуга!

В этот миг я пожалел, что не перерезал веревку.

– Пойду, лошадей запрягу. – Я встал, во рту все пересохло. – Ехать далеко… – И, больше не говоря ни слова, вышел на улицу.

Вскоре показался маг. Он сел рядом на козлы.

– Ну, извини, Лукка, вспылил. Нервы на пределе. Так много всего случилось. Извини. К тому моменту я уже остыл.

– Да ладно, мелочи… – И легонько хлестнул лошадей, выезжая на дорогу. – Едем домой?

– Нет, мой друг, нам сегодня совершенно в другую сторону!

Надо сказать, что с самого начала мы поехали не в сторону Уилтавана, а рванули аж на запад, но Скорпо особо не расстроился, заявив, что видит в этом руку судьбы, так как нам надо двигаться именно в данном направлении.

Итак, нашей целью стал город Кинблоу, что у самого подножия Голубых Гор, известных своими гномами – мастерами на все руки, а также самым высоким пиком – горой Син, на склоне которой торчит, как чирей на лбу, городишко Веза-Влау, наземная столица все тех же гномов.

Чем дальше на запад, к горам, тем все нетерпеливей становился мастер Скорпо. Бывало, он сам садился за возничего, давая мне поспать, лишь бы мы не останавливались ни на мгновение. Мы потратили половину наших денег, доплачивая за свежих лошадей. Короче, он делал все, чтобы день приезда в Кинблоу наступил как можно скорее. Его даже не остановил двухдневный буран, тормознувший нас на полпути. Скорпо буквально исходил все стены в трактире “Ночь Запада”, а когда ветер и снег чуть-чуть притихли, сам побежал запрягать лошадей. И даже не пикнул, когда я орал на него словами Отродья, проклиная его колдовскую задницу и все остальное, вытаскивая повозку из очередного сугроба или из обочины, куда мы въезжали по причине полной невидимости из-за снега, который залепливал глаза.

Так или иначе, но наступил тот день, когда на горизонте появились первые вершины Голубых Гор, а в дорожной гостинице “Полдня Пути” подтвердили, что к вечеру мы действительно будем в Кинблоу. Вот здесь Скорпо неожиданно объявил “небольшой антракт в нашем Путешествии”. На мой недоуменный взгляд он ответствовал тем, что сейчас поспешность будет лишней и что мне надо отдохнуть после такого путешествия. И вообще, ему надо оглядеться, а туда ли мы, собственно говоря, прибыли.

Колдун ушел под вечер. Дабы не скучать и развеяться, я решил спуститься в зал, где, судя по звукам, начиналась какая-то вечеринка. Слава Небесам, Скорпо догадался оставить мне кошелечек “на карманные расходы”, попросив при этом “не гулять особо сильно, так как завтра, скорей всего, придется подниматься ни свет ни заря”.

И вот моя первая самостоятельная вечеринка. Почему самостоятельная? Ну, раньше я пил с кем-то, то с Большим Озом, то с Ватгилем, то с самим Скорпо. А здесь меня никто не знает, и я, в свою очередь, отвечаю всем полной взаимностью.

Зал “Полдня Пути” был полон всякого сброда и другого разношерстного народа – с большим перевесом со стороны гномов. Оно и понятно, все же здесь их территория обитания!

С большим трудом, стараясь никого не раздавить, я пробрался к стойке, где гулянкой заведовал трактирщик с парочкой смазливых девчушек, закидывающих посетителей кружками с пивом и другой, радующей сердце отравой. По самому трактиру, уверенно петляя и уворачиваясь от падающих и качающихся тел и туш, носилось еще штук пять-шесть девах, обслуживая гуляющих за столами. Посетители пили, жрали, ругались, кто-то пытался заплетающимся языком подхватить застольную песню, заведенную с помоста пятеркой гномов под грохот барабанов, вой волынки и рожков. Над всей этой разнорослой толпой ночным туманом висел дурманящий чад табака.

Когда мой отощавший живот воткнулся в край стойки, хозяин, не говоря ни слова, швырнул в меня огромной кружкой ледяного пива и умчался дальше. Рядом со стойкой возвышались потертые деревянные чурбаки разной высоты, предназначенные, как я понял, для парней, не желающих отходить далеко от места розлива. Все эти места были заняты гномами, кроме двух, явно предназначенных для типов вроде меня и просто людей. Вооружившись кружкой, я взгромоздился на одно из них.

Только-только показалось дно кружки, как ко мне подбежала деваха и проорала что есть мочи:

– Яичница. Мясо. Курица. Вино.

Я непонимающе пожал плечами. Та, кивнув, исчезла, а через мгновение, вынырнув из ниоткуда, выставила перед моим носом сразу две кружки пива и огромное деревянное блюдо с пахнущим съестным.

– … Со всем, “Вечерня”, – представила она мне это и ускакала к колотящему кулачком по стойке гному.

“Вечерня” представляла собой мешанину из всего, что, по-видимому, нашлось на кухне – куски зажаренного мяса и колбаски пополам с картошкой и фасолью, кружки лука и помидоров и чего-то там еще. Все это было щедро заправлено, наверно, дюжиной взбитых яиц. Одолев примерно половину блюда и докончив под это дело последнюю кружку, мне пришло на ум, что подобный омлет я не ел, кажется, никогда в своей жизни, о чем незамедлительно захотелось сказать хозяину, заодно заказав еще пивка или чего покрепче.

Чуть не сорвав голос (и это с моим-то горлом и легкими!), я решил последовать примеру тех парней, что вызывают к себе хозяина с помощью кулаков. Тем паче что этот способ был для меня наиболее приемлемым.

Я стал колотить по стойке, призывая обслугу к себе. Но она, причем вся, сгрудилась у дальнего конца, о чем-то споря с пьяным вдрабадан гномом. Не переставая колотить по стойке, я с удивлением заметил, что попадаю в такт песне, орущейся на весь кабак сотней глоток:

Пейте, парни! Пейте, гномы! Завтра утром будем дома! Завтра утром встретят горы, Завтра…

Вот здесь я поперхнулся и замолчал, начав было подпевать, ибо в следующей строчке говорилось о том, что сделают эти бравые молодцы с теми нехорошими пацанами, что встретятся им на пути домой поутру. Моя рука зависла над стойкой, глаза скромно потупились, а щеки обожгло красным. Невесть откуда взявшаяся служанка недоуменно зыркнула на меня, впрочем не забыв выставить еще пару пива. Спешно опрокинув обе кружки и все еще чувствуя смущение, я ненароком стырил у уткнувшегося в стойку рыжебородого гнома огромный, величиной с самого гнома, кувшин вина и практически одним глотком опустошил его. На сердце и душе стало легче, а щеки почти перестали пылать. Еще через несколько мгновений, когда долгожданная волна хмеля таки докатилась до черепа, я поневоле начал подпевать вслед за радующейся жизни толпой.