Андрей Белянин - Ржавый меч царя Гороха Страница 24

- Что у царя?

- Разброд и шатание.

- Ёмко, - согласился я, помогая Яге сесть за стол и наливая чашку чая. - А если развернуть и с подробностями?

- Ну ежели уж так просить будешь, то и я запи­ раться не стану. Во-первых, скажу, что все они там, при тереме царском, дураки набитые!

- Все? - скромно уточнил я.

- Зуб даю, - весомо подтвердила моя домохо­ зяйка.

Зубов у неё мало, и она ими дорожит, значит, можно верить. Дальнейший рассказ, как я и про­ сил, был максимально подробным. Исчезновение царевны Марьяны было обнаружено утром её дво­ ровыми девками, проснувшимися аж в десять утра! Для сравнения тот же Горох встаёт если не с первыми петухами в четыре, то уж как минимум не позже шести. Ибо долгий сон не способствует долгому правлению. Расхожая фраза, хоть никог­ да не понимал её до конца. Тем более что отлично знаю, как наш царь частенько ложится подремать в обед с очередной красавицей-любушкой. Но про­ стите, отвлёкся...

- Так те три дурищи бегом к царю-батюшке и ему в ноги - бух! Не вели казнить, родимый, а то­ лько сестрица твоя из покоев своих исчезла. Про­ стыни в одну верёвку связала да и до земли вниз, а там через двор до конюшни и через забор, аки коза молодая...

- А вы?

- А я, аки коза старая, всю дорожку энту про­ следила. На верёвке два волоска ейных нашла, ры­ жих, на земле рыхлой средь прочих следов отпе­ чатки от каблучков девичьих вмялись, об щепку заборную она подол сарафана порвала, вот и кло­ чок малый обнаружился...

- Великолепно, мисс Марпл! - не сдержав­ шись, щедро поаплодировал я. - А почему тогда все дураки?

- Потому как в покоях ейных, под подушкою, записка девичья лежала, а никому в голову и не взбрело посмотреть. Накось, читай! - Яга побед­ ив

но вытянула из-за пазухи сложенный лист бумаги я протянула мне.

- Горох в курсе?

- А то! Ему ж и было адресовано. Я кивнул и развернул листок.

«Нам, царевнам, жить приходится в неволе, и мои молодые годы пропадают зря. Нам всё время надо думать о престоле...»

- ...выполняя волю батюшки-царя! - на авто­ мате закончил я. - Да не могла она такого напи­ сать!

- Почему? - резонно удивилась бабка, забра­ ла листок, близоруко сощурилась, но продолжи­ ла: - «А я не хочу по расчёту, я по любви хочу! Улечу птицей вольной ввысь, свободу мне, свобо­ ду!» Чё ж непонятного-то, Никитушка? Ить всю душу ранимую красна девица как на духу выложи­ ла...

- А?

- Я говорю, душу всю как на исповеди выло­ жила, а ты нос воротишь?!

- Я не... но это же плагиат наглый, это... - сбился я, задним умом прекрасно понимая, что слышать песенку из популярного советского мультфильма царевна Марьяна никак не могла, хоть в суд на неё подавай! Можно, конечно, предпо­ ложить, что автор текста каким-то образом ознако­ мился с чудом уцелевшей запиской сестры царя Гороха и на основе её написал свой стишок. Но это даже мне казалось чрезмерно притянутым за уши, потому что так не бывает...

- Да ну и тьфу на них и на их авторские права тоже, - устало поморщился я. - Если Митьке ве­ рить, так у них сам Вильям Шекспир всю сельскую драматургию сплагиатил. Давайте ближе к делу: где предполагаете искать царскую родственницу?

- Думаю, далеко от Лукошкина она не по­ бежит, - почесав бородавку на подбородке, покоси­ лась на меня наша глава экспертного отдела. - А да­ вай-ка про то мы письмецо её спросим?

- Будем пытать записку, как те капли крови телохранителей немецкого посла или сдохнувшее яблоко? - уточнил я, чувствуя, что начало пред­ ложения какое-то... двусмысленное...

- Зачем же сразу пытать-то, мы её вежливо до­ просим, по протоколу.

- Ну что ж, флаг вам в руки, а кто будет допра­ шивать беса и дьяка?

- Какого беса? Какого дьяка? Ты о чем, соко­ лик, может, я чего не расслышала...

Я опомнился, извинился и обстоятельно расска­ зал ей всё, что тут произошло. Не скрывая деталей, призвав в свидетели надутого кота и не умаляя своей роли в задержании двух подозрительных правонарушителей. Яга только охала и крестилась в зависимости от линии сюжета, но потом быстре­ нько взяла себя в руки...

- Бесюгана рогатого ты бы уж на себя взял, Ни-китушка. А дьяка Фильку отпусти восвояси, не бу­ дем же мы на всё Лукошкино признаваться, что к нам в отделение любой через забор влезть может. Пущай его стрельцы за ворота проводят, да и по за­ гривку для острастки. А то покуда он в одном порубе с нечистой силой сидит, так мало ли чего плохо­ го поднабраться сможет...

Кстати да, об этом я совсем не подумал. Устав внутренней службы запрещает содержание матёрых уголовников с мелкой хулиганствующей шушерой. Вопрос, кого из этих двоих считать большим преступником. Я бы поставил на дьяка -сколько крови он у нас выпил, поверьте, ни один бес и рядом не стоял. Но это всё эмоции, поступать придётся по совести...

- Ладно, пойду спасу из когтей нечистой силы этого тощего троцкиста в засаленной скуфейке. А вот насчёт весомых улик...

- Батюшка сыскной воевода, - в двери суну­ лись озадаченные стрельцы, - пожалте к порубу, Христа ради! Там пленный бес дюже сильно орёт, умоляет избавить его от скандального соседства...

Ну вот, что я вам говорил?! Всегда ставьте на дьяка, не прогадаете.

- Беса вытащить, вывести на задний двор, при­ вязать к забору и приговорить к высшей мере нака­ зания через расстрел.

- Слушаемся, - счастливо гаркнули парни. -А ежели и дьяка Фильку рядом поставить позволи­ те, дык вообще рады стараться!

- Сам хочу, не искушайте, еле сдерживаюсь, -тяжело вздохнул я. - Выведите его за ворота, дай­ те по шеям, и пусть он Европейский суд в Гааге жа­ лобами заваливает.

Забегая вперёд, скажу, лучше б мы его тогда расстреляли...

- Еремеев, - я поманил к себе стрелецкого сот­ ника, - что там случилось с этими рабочими у кол­ басника? Почему их не задержали?

- Пытались, - хмуро ответил он, снимая шап­ ку: на лбу с левой стороны наливался фиолетом здоровенный синяк. - Да эти трое дрались как бе­ шеные! Мы к ним по-человечески, дескать, руки вверх, все арестованы. А они за плотницкий инст­ румент и в махаловку!

- Вас там сколько было?

- Да почитай четырнадцать здоровых мужи­ ков. Понимаю я всё, Никита Иванович, моя вина, не сумел большей силой трёх строителей подозри­ тельных повязать. Вовек такого не видел, разбежа­ лись промеж ног, визжа, как поросята недорезан­ ные, да молотками уж больно дрались! Мы покуда сабли вытащили, они уж и... Мой недосмотр, моя и голова с плеч!

- Ну ты это, слишком не драматизируй, без фа­ натизма. Одного их них я прямо тут взял, в тереме. Следовательно, ещё двое рыщут по городу. Как то­ лько произведёшь показательный расстрел, соби­ рай всех своих, и частым гребнем чешите всё Лукошкино! Негодяев найти, задержать и доставить в отделение!

Еремеев кивнул, молча пожал мне руку и ки­ нулся исполнять. Я же, полюбовавшись из окна, как стрельцы выкидывают за ворота матерящего­ ся дьяка, краем глаза посматривал, что Баба-яга делала с запиской Марьяны. Уж не знаю, как она её склонила к сотрудничеству, но маленький лист бумаги, дрожа над горящей свечой, разливался то­ неньким голоском на всю горницу:

- Ничего я не знаю-у... Я тут вообще ни при чём, чего на мне написали, то и показываю-у... Аи, горячо-о! Аи, я больше не буду-у! Настроение у неё было романтическое, всё время слова какие-то не­ понятные шептала-а... Ну там и «Рыцарь Печаль­ ного Образа», и «сэр Ланселот», «златокудрый Ро­ ланд», «турнир, ристалище и взгляд Прекрасной Дамы»... Не знаю я-а... Аи, знаю! Не надо сразу, чего вы... Я же всего лишь вспомнить пытаюсь... Вроде как про убежище тайное ещё шепталась, где «деве скромной слёзы лить и принца ждать на белом жеребце»... Так вроде-е... Больше ничего не знаю-у... Аи, ну не знаю же я-а-а!..

- Бабуль, - наконец не выдержал я, - вы не в курсе, что у нас в отделении милиции применение пыток к свидетелям строжайше запрещено?

- Дык... я энто... я пытаю разве?! - изумлённо вытаращилась на меня моя домохозяйка. - Гос­ подь с тобой, Никитушка, это ж надо такое приду­ мать! Мне при свече лучше буквы видно, да и от жара, бывает, на бумажке слова тайные проявля­ ются. А ты сразу: пытки, пытки...

- Положите улику к другим вещдокам, - тем не менее строго потребовал я. - В принципе ниче­ го нового мы не узнали. То, что царевне ударило в голову романтическим томом сказок о короле Ар­ туре, нам было известно и до этого. Но вот слова про «тайное убежище»... Как вы думаете, есть у нас в Лукошкине приют для сбежавших царевен?

- Ну-у... А знаешь, милок, ить, может статься, и есть!

Я присел за стол, и бабка, передав мне много­ страдальную записку, заговорщически прошепта­ ла на ухо:

- Приют не приют, однако ж есть одно место, где любой девице ночлег дадут и имени не спросят.

- Гостиница? Отель? Малина? Хата?

- Женский монастырь святой матушки Пургении.

Сначала я подумал, что ослышался, а потом чуть не рухнул под стол, скорчившись от хохота! Чьего имени?!