12-й Псалом сестры Литиции (СИ) - Рудианова Анна Страница 24

Преподобный Сэмюэл осеняет меня крестом. Прямо с пола, снизу-вверх. Он явно собирается уснуть, где сидит:

– Не бойтесь так, сестра Литиция. Они не могут зайти в святую обитель.

– Вам необходимо отдохнуть! – вмешивается Пионика, – Преподобный Константин и Сестра Лукреция подежурят этой ночью.

– Вам тоже нужно поспать после дороги, – вырисовывается Альфедж. Парень явно метит в мракоборцы, подражая Константину даже в манере разговора.

Я раскладываю рукоятку и засыпаю порох:

– Нет уж. Я первый на часах. Остальные желающие выстраиваются в очередь.

Мой Богомол мямлит что-то вроде «блаженная она» и соглашается.

Ночь мы с ним проводим на ступеньках церкви. На заднем дворе периодически слышится хруст. Какое-то тело падает, но вскоре снова поднимается. Я выглядываю пару раз за угол. Они, действительно, стоят и лишь слегка подергиваются. И больше ничего.

– Ты слишком спокойно себя ведешь, – обвиняю Константина. – Часто тут такое?

Все ведут себя странно. Никто не удивляется.

– Это бубонная Чума. После нее всегда поднимаются. Они упокоятся на сороковой день. Надо только подождать и отпустить каждому грехи.

– Ты же понимаешь, что это не нормально? – могу, наконец, сформулировать связное предложение.

Демоны, зомби, трансферт в ад. Если в этом безумном мире есть нечисть, то должны быть и ангелы?

Что страшнее: восставшие мертвецы или вероятность заражения и присоединения к ним?

– Эта чума заразная?

– Безусловно.

Почему он такой спокойный!? Как же бесит. Втянул меня в эту мерзость и счастлив до мудозвонства.

– Если удастся, уже через сорок дней мы покинем это место, – обещает Богомол, прикрыв глаза.

Ты это место покинешь, как минимум, без рук.

– Я хочу уйти.

– В монастырь?

– Совсем. Просто жить свободно. Без всяких… монстров.

– Пока что это невозможно. Вы уже потратили аванс за несколько месяцев работы. Пока не отработаете, возможности покинуть ряды мракоборцев, у вас нет.

– Что ж ты за поп такой меркантильный? Ты должен защищать людей, а не эксплуатировать!

– Я могу вам не нравиться, сестра Литиция. Но вы прекрасно понимаете, что я прав. Мы вылечим и защитим этих людей. Не беспокойтесь.

– Какой ты опасный человек, Константин. Манипулятор и шантажист, прикрывающийся Богом. Самому не стыдно?

– Не понимаю, о чем вы, сестра Литиция.

Я прислоняю ружье к стене. Судя по всему, оно не понадобится.

Мне нужен топор.

Отпустить грехи – это великолепно. Но без головы будет надежнее.

Интересно, как мертвецы отреагируют на запах крови? Преподобной священной крови?

19. Поклонники

Просыпаюсь от громкого птичьего пения, солнца в лицо, чего-то длинного, упирающегося в лопатки и твердого плеча под щекой.

От хука слева Богомол успевает увернуться. От прицельного удара под колено – тоже. Зато мне на ногу падает ружье, которое я всё дежурство подпирал спиной.

– Вы проспали половину ночи, – заявляет Константин, отряхиваясь. – Помяли мне рясу.

– Почему не разбудил?

– Вам надо было выспаться. Пойдемте, сменим Пионику и Сэмуэля. Пусть тоже отдохнуть.

– Ты трогал меня, пока я спал?!

– Что за крамольные мысли, сестра Литиция.

– Я тебе не сестра! Хватит издеваться!

– Мы все немного нервничаем. Не переходите границы, – презрительный взгляд Константина замораживает до самых почек. Он поднимает оружие и протягивает мне.

Как же воняют все эти больные. Маска не даёт дышать, напирает переносицу и верхнюю губу.

Люди стонут и плачут. Просят о помощи. Кто-то просит о смерти.

Какое-то поле боя, честное слово.

Бесконечная смена повязок, мытье грязных тел, смеси лекарств и запах, запах. ЗАПАХ.

Всех умерших полагается вытаскивать на задний двор. Обычно в освещенном место зомби не встают, но это является разумной мерой предосторожности.

Сэмуэль и Константин носятся от тела к телу, принимая покаяния и раскаяния. А потом идут на улицу, отпевать умерших.

Возможно, второй вариант полезней.

Всё равно все умрут.

– Не говорите так. Вы убиваете надежду. А это последнее, что у нас осталось, – раздаётся голос Сэмуэля надо мной.

Преподобный выглядит также, как и при встрече: помятым и голодным. Но, видимо, он не может долго расслабляться пока другим плохо:

– Сестра Пионика справится. Она знает, как остановить распространение болезни. Она одна из лучших врачей на моей памяти. Не считая матушки Авроры.

– Вы знаете Аврору?! Да, старушка бы сейчас всем навтыкала!

– Поэтому не стоит их хоронить раньше времени.

Дни летят, сливаясь в поток боли и усталости. Через два дня я перестаю бояться заразиться. Через три – мёртвых. Человек привыкает ко всему, даже к зомби, выстроившимися ровными рядами на заднем дворе. Днем мы проверяем их состояние и хороним успокоившихся. Кресты сбиваем вручную из подвернувшихся палок. Ночью можно спокойно гулять мимо них. Если идти медленно, они никак не реагируют. Если дернуть кого-то за конечность, зомби, как правило, падают.

Прям моя Сборная на матче с Испанией в 2016 году! Такие же тополя! И не те, которые стреляют, а те, которые кроной колышутся, а стволами нет.

Они пытаются напасть только раз. Когда замечают в моем кармане бинт с запахом крови, что я позаимствовал из медицинского мусора. Исключительно в исследовательских целях.

Оказывается, восставшие не настолько безобидные. Кровь для них – красный флаг, к которому несутся сразу несколько тел. Грязные пальцы хватают источник запаха, и начинается драка за трофей.

Я быстро сматываюсь в церковь. Я, конечно, законченный оптимист, но тесно знакомиться с ними не намерен.

– И чего они разгалделись? – спрашивает Богомол. Его шум заботит не больше карканья ворон на улице. Он умудряется спать на полу в одежде и оставаться аккуратным, словно девятиклассница на экзамене.

– Кто их знает? Может, могилу не поделили? – отвечаю, почесав затылок. И тут же предлагаю: – Сходи, проверь.

– Сегодня ваша очередь дежурить, сестра Литиция! – обиженно заявляет Святоша, отворачивается к стенке и сопит.

Он еще не знает, что кровь на моем флаге мести принадлежит ему.

Следующей ночью я засыпаю очень долго. Рядом ворочается Пионика. Бормочет что-то про мир, воскрешение и спасение. Она добилась того, что новых больных больше не появляется. Это победа. Остаётся захоронить трофеи.

Монотонный стук давит на мозги. Что-то бьётся о стену.

Что живые, что мертвые, меня все достали по горло.

Хватит.

Я собираюсь закончить этот концерт.

Ружье холодом встречает руку.

Свечи ночью не жгут. И церковь освещает лишь блеск луны, пробивающийся в маленькие окошки на колоннаде.

В этом тусклом свете, посреди разлегшихся больных стоят двое.

У первого одежда отливает кровью.

Второй клонит голову на бок и подергивает рукой.

В сжатых ладонях Константина стучат черные бусины. Тихая молитва плывет по помещению.

Безобидный мертвец, который не может проникнуть в святое место, пускает слюни на Главного Богомола Великобритании. Изо рта у него торчит окровавленный бинт.

Выстрелить или дать ему возможность откусить Константину руку?

Взвожу курок.

– Помогите вывести его на улицу. В святом месте нельзя проливать кровь. Насильственная смерть опорочит церковь, – тихо предупреждает Богомол. Зомби дышит громче и шагает к нему.

– Он же уже мертв. Формально – это не убийство, – здесь около сотни больных, в основном женщины и дети. Мой небольшой акт мести должен был самоорганизоваться на кладбище, а не превратиться в террористическую деятельность. – Как он прошел внутрь?

– Думаю, кто-то принес его, – Константин перемещается, так, чтобы оказаться спиной к двери и медленно отступает. Мертвец двигается за ним. С той же скоростью. Ступая с той же ноги.