Андрей Льгов - Непобедимый Олаф Страница 25

Он прошелся по кругу, внимательно смотря по сторонам.

- Хэймлет! Кака Яма! - проревел викинг своим привыкшим перекрикивать свист штормового ветра голосом.

Птицы в кронах деревьев заволновались, стараясь укрыть своих птенцов от надвигающейся бури, спутав голос великого ярла с громовыми раскатами священного Мьелльнира.

- Эй, дядюшка Олаф, что это за чудовище ты с собой прихватил? - раздался, из-за древней сосны голос Хэймлета.- Или это обещанная к завтраку дичь? Наш доблестный Кака Яма так и рвался снести голову твоему спутнику. Я насилу удержал его, сказав, что старина Олаф еще не таких друзей себе найти может.

- Конечно, бывали у меня дружки и похлеще,- откликнулся ярл,- вот ты, например.

- Я на вашем месте, славные витязи, была бы чуть повежливее к моей персоне,- отозвалась птица Ра,- а насчет дичи, так вы сами могли бы стать моей дичью, если бы я питалась человечьим мясом. Но, на ваше счастье, я не занимаюсь каннибализмом и придерживаюсь правил хорошего тона. И по просьбе моего друга Олафа Торкланда приглашаю вас отведать ужин в моем родовом гнезде.

- Ну, тогда прошу прощения,- все еще недоверчиво проговорил Хэймлет.Все-таки согласись, что когда средь бела дня с неба начинает падать такое чудовище... извини, птица... ломая на своем пути деревья, то поневоле приготовишься к самому худшему.

Он вышел из-за дерева и с опаской подошел к Ра. Следом вышел Кака Яма с каменным лицом. Как уже успели подметить друзья, такой облик их маленький друг принимал перед боем или в момент опасности.

- Давайте, ребята, быстренько залезайте, птенцы уже заждались свою мамочку и небось орут,- торопила путешественников птица.

Друзья взобрались на ее огромную спину и, забившись в теплый пух, крепко схватились за перья. Грозная птица взмахнула тяжелыми крыльями, попыталась взлететь, однако места для взлета требовалось больше, чем для посадки. Но царица пернатых не желала сдаваться и, сломав пару сосен, все-таки поднялась в воздух.

Ра сразу взяла курс в сторону горы, с которой незадолго до того спустились люди, и одновременно круто забирала вверх. Каждый взмах ее гигантских крыльев подымал птицу на сотни шагов.

По прикидкам Хэймлета, они поднялись уже примерно миль на десять вверх, когда Ра достигла серебристой дымки, окутывающей вершину огромной горы. На какое-то время воздух вокруг засветился мигающими, искрящимися огоньками, склон, поросший лесом, и долина исчезли из поля зрения. Жгучий мороз сотнями иголок пронзил тела людей и сковал мышцы.

Когда Ра наконец миновала облако морозного тумана, снова стало тепло, и искатели приключений зашевелились, разминая руки и ноги.

- Ну и погодка там, словно в Нифльхейм заживо попал,- проворчал Олаф, согревая руки.

- Мы с тобой в еще худшее место попали. Во всяком случае, о Нифльхейме нам все известно,-усмехнулся в ответ Хэймлет.

Пролетев еще несколько миль, друзья наконец увидели вершину бесконечной горы. Но здесь начиналось другое чудо. Прямо из каменистой макушки, уходя в необозримую высь, произрастало гигантское дерево. Ствол этого чуда растительного мира у корней был толще, чем холмы на родине Олафа. А высота его просто не поддавалась никакому сравнению. Нижние ветви начинались очень высоко, но птица прибавила скорости, и они стремительно приближались.

- Вот мы и дома,- заявила Ра, повернув голову,- почти добрались.

Хэймлет представил, что с ним случится, если вдруг он упадет с такой высоты, и ему стало не по себе. Он быстренько отогнал от себя неприятные мысли и стал усиленно думать об угощении, которое приготовила им священная птица. А, Ра тем временем уже достигла нижних ветвей и теперь проносилась мимо густых зарослей листвы исполинского дерева.

На огромных сучках время от времени показывались морды редкостных уродов - то ли гигантских насекомых, то ли просто очередных адских созданий Пекельного царства. Но, видимо, птица Ра была неоспоримой владычицей этих краев и наводила ужас на всех здешних обитателей. При ее появлении те спешили убраться с глаз долой.

- Ну, как у меня соседи? - презрительно фыркнула Ра, равномерно взмахивая крыльями.- Вот так и приходится жить. Если бы я хотя бы ими питалась! Так сто лет они мне нужны. Пусть ими их создатели питаются. А меня от них только тошнит. Но они, глупые, боятся, удирают от меня, лишь только увидят, да так неуклюже... Если бы я захотела, любого бы догнала. Вот, правда, дети, бывает, шалят, гоняют эту мерзость, да что с малюток возьмешь.

Так путешественники достигли вершины исполинского дерева, где и красовалось невообразимо огромное гнездо Ра.

- Слышишь, Олаф, это не гнездо, это целая цитадель,- пошутил Хэймлет.

- Тебе-то что? - отозвался Торкланд усталым голосом.- Лишь бы поесть дали да самого не сожрали.

- Да и то верно,- согласился конунг. Он сам вымотался за этот бесконечный день и безумно хотел напихать в свой желудок чего угодно съестного.

Птица поднялась над вершиной и плавно опустилась в центр гнезда.

- Слезай, ребята, приехали,- прокомментировала она, переводя дух.

Викинги, а следом и Кака Яма сползли с могучей спины, растирая затекшие члены.

Олаф, как всегда, был первый. Он ловко спрыгнул на дно гнезда и осмотрелся.

- Великий Один! - не сдержавшись, воскликнул ярл,- Это что, Ра, и есть твои детки?

В углу гнезда сидели на вид вполне взрослые птицы, правда, у них был глуповатый взгляд, что красноречиво говорило об их малолетстве, но размерами они намного превосходили свою мамашу.

- Эй, маман, что это ты принесла? - раздался голос со стороны взлохмаченной горы перьев.- Неужели ты предложишь нам съесть этих людишек? Это же так отвратительно.

- Прикрой свой маленький клювик, дорогой мой Ракарчик,- ответила Ра,лучше познакомься - это наши гости. Герои из Мидгарда. И разбуди своих братьев, нам придется слетать на охоту, чтобы подготовиться к сегодняшней вечеринке.

- Из Мидгарда - это интересно,- оживился Ракар,- а то я подумал, что ты их из долины приволокла.

- Ты плохого мнения о своей матери, Ракар. Что у меня может быть общего с атеистами? Эй вы, Ралай, Равой, вставайте! - переключила внимание птица на остальных своих сыновей.

- А вы и правда из Мидгарда? - с загоревшимися глазами повернулся птенец к людям.- Я так хочу там побывать. Говорят, Мидгард - это мир настоящих героев. Мне уже целых пятьсот пятьдесят семь лет, а маман говорит, что мне еще рано гулять так далеко от дома.

- Да, мужик, я тебя понимаю,- сочувственно проговорил Торкланд,- меня моя мама тоже не отпускала гулять далеко. Но когда мне исполнилось семь лет, я сказал себе: все, Олаф, хватит слушать бабские бредни. Я убил керла-рыбака и забрал его лодку. Через неделю я был уже в Ингленде, убив двух патрульных солдат, пытавшихся, по ихним глупым законам, выдворить меня из кабака за буйство и малолетство, прилюдно вызвал на бой конунга саксов, чтобы урод не издавал таких глупых правил. Этот трус конечно же не вышел на поединок, послав вместо себя отряд воинов. Они скрутили меня и доставили в родной фиорд, содрав с дорогой родительницы тройную стоимость разрушений, нанесенных мной их королевству. И передав слова своего конунга, что если я еще раз отправлюсь гулять в их страну, то Ингленд будет вынужден объявить войну Урмании. На это моя добрая старушка собственными руками подвесила посланцев за ноги к мачте, попросив передать глупому саксонскому конунгу, что если его не настораживает факт, что слабая урманская вдова смогла надавать подзатыльников его приближенным вельможам, то пусть идет воевать. Мол, ее горькую вдовью скорбь немножко утешат дорогие подарки, привезенные из Ингленда ее сыночками.

- Вот это да! Вот это жизнь! - восторженно лепетал птенец.

- Уважаемый Торкланд, чему ты учишь этого несмышленыша? Он же возьмет и удерет в Мидгард. А ты прекрасно знаешь, что в вашем мире каждый сколько-нибудь уважающий себя воин так и готов уничтожить любое незнакомое существо, которое попадется ему на пути, особенно если оно угрожающе выглядит. В результате весь Мидгард будет охотиться за моим сыном. Он, конечно, птенец не промах и немало перебьет народа. Но удача рано или поздно отворачивается от каждого. А мне так не хочется потерять своего дорогого Ракарчика, которому я посвятила пятьсот семьдесят лет своей жизни.

Она нежно обняла крылом своего отпрыска, и тот, положив пернатую голову матери на плечо, любовно потерся хохолком о клюв Ра. Однако правый глаз, торчащий из-под ласковых объятий, лукаво подмигнул Олафу.

"Горбатого могила исправит,- подумал Торкланд,- совсем как я".

Другие птенцы не проявляли столь бурного интереса к людям. Стоя чуть поодаль, они безо всякого интереса глядели на пришельцев в ожидании, пока мать обратит на них внимание.

Наконец Ра вспомнила о своих намерениях и предложила гостям перекусить вчерашним окороком, пока она слетает за свежей добычей. И, взмахнув крыльями, гостеприимная птица покинула гнездо. Ее сыночки безропотно последовали за ней.