Терри Пратчетт - Опочтарение Страница 25

Голос Позолота звучал почти гипнотически, но ужас не отпускал Слеппня. Его лоб блестел от пота.

— Если это море, то Зеленомяс помочился в него! — глазки Слеппня горели отчаянной злобой — Помнишь перебои на башнях в Ланкре, из-за которых у нас было столько проблем пару месяцев назад? Мы еще всем тогда сказали, что это из-за ведьм, залетевших в башню? Ха! Это только первый раз было из-за ведьмы! А потом Зеленомяс подкупил пару новых сотрудников башни, они объявили, что случилась авария, и прекратили работу, а затем один из них вскочил на лошадь и погнал как бешеный к следующей башне вниз по линии, и отправил ему свежие данные о ценах в Колении, на два часа раньше, чем их получили все остальные! Так он обвалил цены на сушеную креветку! И на сушеный рыбий пузырь, и на земляную креветку! И это не в первый раз он вытворяет такое! Он все подстроил!

Позолот смотрел на Слеппня и прикидывал, не лучше ли будет убить его прямо сейчас. Ветинари умен. Глупец не смог бы столько лет оставаться правителем такой бурлящей массы, как этот город. Если шпион Ветинари попался тебе на глаза, значит, он хотел именно этого. Единственный способ узнать, что Ветинари действительно следит за тобой — это резко обернуться и не увидеть вообще никого.

И Зеленомяс тоже идиот. Некоторые люди ничего не понимают, вообще ничего. Они такие… мелкие.

Так использовать семафоры было идиотизмом, но позволить червяку вроде Слеппня узнать об этом — вообще непростительно. Глупость. Глупые мелкие люди с замашками королей проворачивают свои маленькие делишки, нагло улыбаясь тем, кого обкрадывают, и при этом вообще не понимают сущности денег.

И вот глупый свинообразный Слеппень прибежал сюда. Это создавало некоторую проблему. Дверь была звуконепроницаемой, ковер легко заменяемым, а Игори славились свои благоразумием, но почти наверняка кто-то проследил, что Слеппень вошел в дом, а значит, мудро будет убедиться, что он из дома вышел.

— Т' х'роший ч'ловек, Взяткер Позолот — икнул Слеппень, неуверенно размахивая вновь опустевшим бокалом для бренди. Он поставил его на столик с преувеличенной аккуратностью пьяного, но поскольку из трех столиков, мелькавших у него перед глазами, он выбрал не тот, какой было нужно, бокал разбился о ковер.

– 'Звини — промямлил он — Т' х'роший ч'ловек, п'этому я дам тебе это. Н' м'гу держать это д'ма, к'гда шпики Ветинананари в'круг. И сжечь не м'гу, в нем все. Все наши маленькие… тр'нзакции. Оч' важная штука. Н'кому нельзя верить, все м'ня ненавидят. Ты п'заботишься о нем?

Он вытащил мятый красный журнал для записей и протянул его трясущейся рукой. Позолот взял его, полистал страницы, пробежал глазами по строчкам.

— Ты все записывал, Криспин? Зачем?

Криспин выглядел потрясенным.

— Но ведь нужно же все записывать, Взяткер. Как ты спр'чешь свои следы, если не п'мнишь, где их оставил? А п'том… делаешь все как было, и нет преступления. — он попытался постучать себя по носу, но промахнулся.

— Я буду хранить журнал очень бережно, Криспин — сказал Позолот — Ты очень мудро поступил, принеся его мне.

— Эт' так мн'го значит для меня, Взяткер — Криспин постепенно переходил в сентиментально-слезливую стадию опьянения — Ты-то воспринимаешь меня сссериосно, не то что этот Зеленомяс и его банда. Я несу все риски, а они см'трят на меня, как на гярзь. То-есть, грязь. А ты т'кой чертовски х'роший. Х'тя з'бавно, знаешь, что у такого чертовски х'рошего парня как ты, в 'служении Игорь, 'тому что… — он смачно рыгнул — 'тому что я слышал, Игори т'лько на психов работают. П'лных психов, зн'ешь, вампиров и все такое, кто в'бще уже с к'тушек съехал. Не в упрек тебе, честно, он выглядит как 'тличный п'рень, хахаха, неск'лько 'тличных п'рней…

Взяткер Позолот осторожно поднял его на ноги.

— Ты пьян, Криспин — сказал он — И слишком много болтаешь. Сейчас я позову Игоря…

— Да, шэр? — Игорь уже возник у него за спиной. В таких появлениях им небыло равных.

— …и он отвезет тебя домой в моей карете. Сдай его с рук на руки его камердинеру, Игорь. О, и после этого разыщи моего коллегу мистера Грыля [61]. Скажи ему, у меня есть небольшое поручение. Доброй ночи, Криспин. — Позолот похлопал сообщника по дрожащей щеке — И не волнуйся. Завтра ты поймешь, что все эти мелкие неприятности просто… исчезли.

— Оч'нь х'роший парень — пробормотал довольный Слеппень — Дл' иностранца…

Игорь отвез его домой. К моменту прибытия Криспин впал в стадию "счастливый пьяница" и горланил песни того сорта, что страшно веселят игроков в регби и детей до одиннадцати. Он наверняка перебудил всех соседей, особенно когда начал исполнять на «бис» куплет про верблюда.

Потом Игорь вернулся обратно, отогнал карету в сарай, позаботился о лошади и направился в маленькую голубятню за домом. В ней сидели большие, откормленные голуби, совсем не похожие на тощих больных летающих крыс города. Игорь выбрал голубка пожирнее, привычным движением надел ему на лапку серебряное кольцо с запиской и подбросил птицу в ночной воздух.

Анк-Морпоркские голуби неплохо соображают, для голубей. Тупицы в этом городе живут недолго. Этот посланец скоро разыщет мистера Грыля в его апартаментах на крыше, можно не сомневаться, хотя Игоря немного беспокоило, что отправленные туда голуби никогда не возвращались обратно.

Старые письма собирались от его пинков в небольшие холмики, когда Мокрист сердито шел, а иногда сердито брел вброд, через пустые комнаты Почтамта. Он был в таком настроении, что впору пинать ногами стены. Его поймали в ловушку. В ловушку. Он же делал все что мог, разве нет? Может, это место и вправду проклято. Грош как раз подходящее имя для…

Он открыл дверь и вышел в большой каретный двор, занимавшиq пространство между крыльями Почтамта, построенного в форме буквы U. Им пользовались. Грош рассказывал, что когда почта перестала работать, ее каретное подразделение выжило. Оно было полезным, надежным, и помимо всего прочего, владело кучей лошадей. Лошадей не засунешь под паркет, и не забросишь на чердак, запихав в мешок. Лошадей нужно кормить. Постепенно извозчики прибрали отдел себе и открыли службу пассажирских перевозок.

Мокрист смотрел, как груженая карета выезжает со двора, когда его внимание привлекло движение на крыше.

Он уже привык к семафорным башням. Иногда казалось, что буквально на каждой крыше появилась хотя бы одна. Большинсто были оборудованы новенькими блоками заслонок, их установила компания "Великий Путь", но старые башни с семафорными рычагами и даже с сигнальными флажками тоже виднелись повсюду, хотя они работали медленно, могли функционировать только в ясную погоду и занимали слишком много драгоценного места на крышах. Если вам было нужно нечто большее, чем стандартные услуги связи, вы обращались в одну из мелких семафорных компаний, чтобы арендовать башню с обитающей на ней горгульей для чтения входящих сообщений, доступом к передаче сообщений и, если вы были вправду богаты, опытным оператором. И вы платили. Мокрист плохо понимал и мало интересовался техникой, но, насколько он знал, цена была такой, что это было все равно что отпилить себе руку, ногу или то и другое сразу.

Но все эти соображения вертелись на периферии его сознания, как мысли-спутники вокруг одной, главной мысли: за каким чертом нам нужна семафорная башня?

Она совершенно определенно стояла на крыше Почтамта. Он видел ее, даже слышал далекий треск заслонок. И он был уверен, что даже заметил голову человека, поспешно скрывшегося из поля зрения.

Зачем у нас там башня, и кто ею пользуется?

Он побежал обратно в здание. Ему ни разу раньше не попадалась лестница, ведущая на крышу, но кто знает, что может скрывается за этими кучами писем, на другом конце заблокированных коридоров…

Он протиснулся вдоль очередного коридора, заставленного вдоль стен мешками с почтой, и вышел на открытое пространство, большие запертые на засов двери вели отсюда обратно на каретный двор. Была здесь и лестница, она вела вверх. Маленькие безопасные лампы были точками света во тьме. "Вот вам и весь Почтамт в этом — подумал Мокрист — в Правилах написано, что лестницы должны быть освещены, и они освещены, хотя по ним целые десятилетия никто не ходит, кроме Стэнли-фонарщика".

Здесь был старый грузовой лифт, один из этих опасных механизмов, которые работают за счет перекачки воды из большого резервуара на крыше, но он так и не понял, как его включить, а если бы и понял, то не рискнул бы воспользоваться. Грош говорил, что этот лифт давно сломан.

На полу перед ступенями был еще виден обведенный мелом силуэт человека, руки и ноги которого были вывернуты под странными углами.

Мокрист сглотнул, но решительно взялся за перила.

И начал подъем.

На втором этаже обнаружилась дверь. Она открылась легко. Она распахнулась от легкого прикосновения к ручке, выплеснув на лестницу целый поток писем, которые скрывались за дверью, как монстр в засаде. Мокрист, качаясь и постанывая, еле устоял на ногах, пока письма с шорохом текли вокруг него, волна за волной, и низвергались вниз по ступеням.