Алексей Калугин - Галактический глюк Страница 25

– Должно быть, ты любил своего дядю? – спросил Вениамин.

– Обалдуй он, конечно, был редкостный, – ответил Сид. – Но человек хороший. Добрый и незлопамятный.

Даже такое примитивное проявление чувств со стороны Сида оказалось настолько неожиданным, что Вениамин, желая утешить и приободрить парня, чуть было не обнял его за плечи. Но вовремя одумался – Сидор вряд ли расценил бы подобный жест как дружеское участие.

– Ну ничего, – бодро проговорил Вениамин. – Глядишь, и вернется когда-нибудь твой дядя Юксаре.

– Куда там… – Сидор засунул руки глубоко в карманы, плечи его безнадежно обвисли. – Скорее уж я сам на Мусорный остров попаду.

Как и предполагал Вениамин, помпезный и вычурный стиль городской застройки, присущий центру Гранде Рио ду Сол, ближе к окраинам сменился тем, что обычно в неофициальной обстановке называют «строительный конструктор». Здания представляли собой уже не оригинальные архитектурные проекты, а различные комбинации стандартных строительных блоков без каких-либо декоративных излишеств. К тому же, судя по окнам, затянутым серебристой полимерной пленкой, многие квартиры в домах находились на консервации.

– Этот квартал уже при оллариушниках строили, – объяснил Сид, заметив, с каким интересом смотрит по сторонам Вениамин. – По первому времени ожидали, что на Веритас повалят последователи Хиллоса со всей Галактики. Но, по счастью, обошлось.

– Почему же по счастью? – машинально спросил Вениамин.

– А ты представь себе, что вокруг одни оллариушники, – Сидор, должно быть, уже представил и поэтому с омерзением передернул плечами. – Чокнуться можно!

– На Веритасе и сейчас почти все оллариушники, – заметил Вениамин.

– Хазер! – усмехнулся Сид. – Большинство только прикидывается. Деться-то все равно некуда. А оллариушником в Гранде Рио ду Сол жить проще.

Вскоре новые кварталы сменили пустыри, превращенные в свалки строительного мусора и вышедшей из строя бытовой техники. Небо давно уже морщилось серыми тучами и наконец разразилось мелким, холодным дождем. По мокрым кучам мусора лазали странного вида люди в длинных серых одеяниях. У каждого на плече висела большая клеенчатая сумка вроде торбы, а в руке – длинная палка. Завидев чужаков, люди тотчас же исчезали, растворяясь в сумерках, точно серые призраки.

– Это еще кто такие? – спросил Вениамин.

Одна рука его была засунута в карман, другой он придерживал воротник куртки, чтобы вода с волос не стекала за ворот.

– Оллариушники, кто же еще, – ответил Сид. – Истинные.

– И что они тут делают?

– Ясно дело что – Оллариу!

– Оллариу?

– Ну да, только по-своему.

– Ничего не понимаю, – честно признался Вениамин.

– Блаженные это, – объяснил Сид. – Великий Магистр говорит, что они дети Хиллоса. А по-моему, так по ним давно Желтые Кирпичи плачут.

– Почему они прячутся?

– Считают, что остальные люди нечисты духом. А общение с нечистыми может и их самих замарать. Блаженные не пьют спиртного, не едят мяса, не смотрят на женщин, не пользуются электрическими приборами и не разговаривают.

Последний пункт программы блаженных почему-то больше всего удивил Вениамина.

– Как это, не разговаривают?

– Во всяком случае, никто не слышал, чтобы они разговаривали. На людях блаженные меж собой только знаками объясняются.

– И живут они на свалке?

– В близлежащих домах. Взламывают пустующие квартиры, все из них выбрасывают и спят, не раздеваясь, прямо на полу. И окна еще вышибают.

– А окна-то зачем? – не понял Вениамин.

– Не знаю, – пожал плечами Сид. – Может, для того, чтобы ближе к природе быть. А может, чтобы от непогоды страдать. Хотя какие уж тут страдания – ночью температура редко опускается ниже десяти градусов, показуха одна. А на свалке они всякий металлический лом собирают, провода с цветными металлами, вышедшие из строя микрочипы. Ну, вроде как на пропитание себе так зарабатывают.

– Неужели здесь можно найти что-то дельное? – Вениамин с сомнением посмотрел на груду металлического и пластикового лома, мимо которой они как раз проходили.

– Нет, конечно. Но блаженные, все одно, что ни найдут – все в сити тащат, на еду обменивают. Войдет пара таких вот, вонючих и грязных, в продовольственный отдел центрального суперкауплуса, подойдет к кассе, один начнет перед кассиром железки из сумки выкладывать, а другой в это время на банки с консервами показывает, которые ему нужны, да страшные рожи корчит. Дураками прикидываются – вроде как честный чейндж произвести хотят. Кассиру, разумеется, их мусор на фиг не нужен. Он менеджера кликнет. А тому что делать? Кругом ведь покупатели, которые бабки платят, а глядя на блаженных, они отдел стороной обходить начинают и в следующий раз скорее всего в другой кауплус пойдут. Ну, менеджер быстренько-быстренько отдаст блаженным то, что они просят, и выставит их за дверь.

– А джанитов вызвать нельзя?

– Наивный ты, Вениамин Ральфович, – это была не шутка и не насмешка, а чистая констатация факта. – Какой же джанит с блаженными связываться станет, ежели они истинные оллариушники! Да к тому же и сам Великий Магистр их на праведную жизнь благословил.

– Да, об этом я не подумал, – вынужден был признаться Вениамин.

Пустыри вплотную прилегали к территории космопорта. Джанитов поблизости не было, но, надо полагать, оллариушники позаботились о том, чтобы не только украсить трехметровую бетонную стену тремя рядами колючки под напряжением, но и снабдить ее автоматической системой наземного контроля. Только подойди кто к стене – и полный алярм будет обеспечен.

Площадь, размером с три футбольных поля, на краю свалки занимали огромные квадратные танки, высотою метров в двадцать, выкрашенные почему-то в камуфляжные цвета.

– Это и есть большой мусоросборник, – Сид взглядом указал на танки. – В танки закачивают отработанное жидкое топливо. На переработку.

– И во что же его перерабатывают? – удивился сверх всякой меры Вениамин.

Во времена, когда космофлот был укомплектован главным образом кораблями, работавшими на жидком топливе, самой большой проблемой была утилизация токсичных отходов, образующихся в результате трехступенчатого химического процесса, протекавшего в жидкотопливных реакторах. И если оллариушникам удалось найти способ пусть даже не переработки, а хотя бы безопасной утилизации отработанного жидкого топлива, то на одном этом можно было сделать целое состояние.

Сид с безразличным видом слизнул каплю дождевой воды, повисшую на верхней губе.

– Не спрашивай меня, спроси у Хиллоса, – сказал он и искоса, лукаво глянул на Вениамина. – Или у Великого Магистра. Может быть, он умеет творить чудеса?

Небо было серым, похожим на жеваную бумагу. Дождь стучал по металлическим крышам танков, выбивая мелодию, отдаленно напоминавшую болеро. Внутри танков что-то булькало, чавкало и влажно чмокало – там протекал некий таинственный процесс, ни суть, ни принцип, ни конечная цель которого никому не была известна.

Вениамин заглянул в узкий – двоим не разойтись – проход между танками, хмыкнул с сомнением и посмотрел на часы. До времени, назначенного Канищеффым, оставалась двадцать одна минута.

– И где же нам здесь его искать? – спросил Вениамин не только у Сидора, но и у себя самого.

– Сам объявится, – уверенно ответил Сид, безошибочно угадав, о ком идет речь.

– Ой ли, – сомнения медленно заползали в душу Вениамину на протяжении последнего получаса – быть может, скверная погода была тому причиной? – и в конце концов из них сформировалась масса, близкая к критической. – Что-то подсказывает мне, что этот пьяница до сих пор торчит в «Бивисе и Батхеде».

– Что именно? – спросил Сид без особого интереса.

– Не знаю, – Вениамин взмахнул рукой, откидывая назад мокрые волосы. – Интуиция, должно быть, вкупе с богатым жизненным опытом.

– Херовый у тебя опыт, – прозвучал откуда-то сверху знакомый голос. – И интуиция ни к черту. Короче, ни хрена ты в пиплах не разумеешь, Ральфович.

Запрокинув голову, Вениамин увидел человека, свесившегося с крыши танка. Лицо закрывала пластиковая маска со встроенным респиратором и узким полупрозрачным экранчиком на уровне глаз. Сверху на голову был натянут прорезиненный колпак.

– Держи! – крикнул человек с крыши и кинул прямо на Вениамина большой бесформенный узел.

Вениамин едва успел руки выставить. По счастью, узел оказался легким.

Человек тем временем ухватился за штангу, проходящую по углу танка, и ловко, точно обезьяна, соскользнул по ней вниз. Встав перед Вениамином во весь свой невеликий рост, человек поднял маску, выставляя напоказ съехавшую на сторону физиономию.

– Заруби себе на заднице, Ральфович, – ткнул он пальцем Вениамина в грудь. – Иф Жан-Мари Канищефф гуторит, шо придет, значит, придет, – чистильщик посмотрел на прохудившееся небо, провел ладонью по мокрому лицу и закончил в неожиданно возвышенном стиле: – Пусть даже хляби небесные проблюются на землю.