Андрей Белянин - Жениться и обезвредить Страница 26

— Ага, попался, злыдень подколодный! — взвился за моей спиной счастливый вопль дьяка Филимона. — Отворотил лик свой светлый царь православный от мента безбожного! Вот и пущай свершится суд праведный над грешником Никиткой из отделения. Мало ли народу взбаламутил, мало ли бояр напозорил, дык ещё и мне, агнцу безвинному, всю кровь литрами так и выпил!.. На те, басурманин, на!!!

Я кое-как обернулся. Мстительный дьяк с совершенно безумным лицом сорвал с ноги самодельный деревянный башмак-гета и со всей дури запустил мне в голову. У меня не было возможности даже увернуться…

Он сам не попал. То есть попал, но не в меня. Кустарный образец японской обуви вдребезги расшиб то самое стекло, за которым только что мелькнул царь. Гневное лицо Гороха всплыло в пустой раме…

— А-а… энто, надёжа-государь, ослушники твои против нашего Никитушки Иваныча сильное зло умышляют, — тонко проблеял вусмерть перепуганный гражданин Груздев, мигом сдавший всех. — Вот я и дерзнул тебя, батюшку, сандаликом предупредить… покуда греха не случилося…

Бояре бухнулись на колени, те, кто похрабрее, бросили меня, переключившись на битьё переметнувшегося дьяка. Шёлковую петлю со своей шеи я снимал сам дрожащими руками, так и не дождавшись посторонней помощи. Набежавшие царские стрельцы спешно наводили порядок. Не знаю, да и не хочу знать, чем это кончится для фракции Бодрова, мне было важно успеть донести главное:

— Шамаханы! Их орда движется на Лукошкино! Поднимайте войска…

Горох сдвинул брови, зло сплюнул вниз, перекрестился и сделал мне знак подниматься наверх. Очень надеюсь, что мой лимит невезения на сегодня полностью исчерпан. А ещё лучше — выбран до конца недели… Потому что жить, оказывается, хочется-а…

Экстренное совещание правительства в лице царя, боярина Кашкина и меня было собрано в течение получаса. Могли бы и раньше, но Кашкин приболел; пока за ним послали, пока гонец дважды навернулся, пока у боярской телеги слетело колесо… Сами понимаете, живём в сплошном невезении. Лихо — оно демократично, достается всем.

Дьяк Филимон Груздев рвался присутствовать в качестве секретаря, но был отклонён с редким единодушием. Государь сидел на коленях в углу своего кабинета на чистеньком татами и что-то выстукивал холёными ногтями по узорчатой гарде японского меча. Старый боярин сурово устроился на крепком русском табурете, если он и неодобрительно относился к гороховским закидонам, то сверх меры этого не демонстрировал. Я чуть хрипловато из-за побаливающей шеи (неприятно, когда тебя душат!) бегло доложил им всё: о раненом пограничнике и лично увиденных вдали свидетельствах факта приближения противника.

— Что скажешь, боярин? — выгнул левую бровушку Горох.

— Словам участкового верить надобно, — после минутного раздумья кивнул Кашкин. — Знаю, хоть и многим родам древним, многим холопам твоим служба его милицейская поперёк горла стоит, но я за сыскного воеводу головой поручусь! Гонца пограничного нам бы самим допросить следовало, а до той поры народ зря не поднимать.

— В каком смысле «зря»?! — не выдержал я. — Судя по дымам на горизонте и одному добравшемуся герою, там все приграничные заставы смело начисто! Шамаханы идут развёрнутым маршем, надо объявлять всеобщую мобилизацию!

Опытный царедворец бросил на меня укоризненный взгляд и, разгладив бороду, продолжил:

— Набатом да криками только панику лишнюю поднимешь. Нам, чтоб людей за стены упрятать, и одного дня предостаточно. Думаю, лучше б сей же час всем войскам нашим смотр устроить, порох да пушки проверить. Небось не в первый раз нам супостатов от ворот столичных гнать. Бог даст, управимся.

Я пожал плечами. Если смотреть в этом разрезе, то старый боярин, безусловно, прав. Я в Лукошкине без году неделя, а они тут поколениями жили, не одну войну пережили, у них военного опыта больше. И всё-таки…

— А теперь ты говори, Никита Иванович, — ободряюще подмигнул мне надёжа-государь. — По лицу вижу, тревожит тебя что-то… Али не веришь, что погоним басурманина?

— Да верю я вам обоим. По совести говоря, у меня в отличие от вас вообще нет опыта ведения открытых боевых действий. Меня беспокоит другое… Нападение шамаханов явно неслучайно, а мы все знаем, кто стоит за их набегами. Значит ли это, что и к факту появления в городе Лиха Одноглазого приложил руку всё тот же гражданин Бессмертный? Если дальнейшее расследование покажет, что это именно так, то мы обречены вести войну на два фронта. Внешне — против шамаханов и внутри города — против Лиха.

— Так в чём беда-то? Поди, и похуже бывало…

— Беда в том, что мы не знаем, КАК воевать с Лихом. Баба-яга говорила о бесперспективности обычных мер пресечения. Сила невезения будет расти пропорционально нашим попыткам давления на него. Мы слишком мало знаем о природе этого существа…

— Ну вот и узнай! — повысил голос Горох. — Врага от стен отгонять — наша забота, в том мне и стрельцы, и дружина, и бояре, и народ помощниками станут. А вот Лихо остановить — задача внутренняя, милицейская. Коли помощь нужна — скажи, нет — так иди и трудись, участковый.

Всё верно. Я козырнул и развернулся на выход. Лишних вопросов не было, единственная проблема, в которой мне могли бы помочь… А это идея!

— Прошу прощения, вы сами только что предложили мне помощь. Это ещё в силе?

— Проси чего пожелаешь!

— Супругу вашу законную заберите из отделения, — вежливо попросил я и, предчувствуя, что государь сейчас пойдёт пятнами, быстро добавил: — Ну её к богу, зачем нам в слаженном коллективе матушка царица? Человек она, конечно, хороший, исполнительный, и как к посудомойке к ней претензий нет! Но что люди скажут? Да и вам бы, честно говоря, давно помириться следовало. Ссора-то глупейшая…

— Она… она… тебе… вам там рассказать посмела?!!

Я понял, что, если продолжу в том же духе, царя хватит удар, но отступать уже было некуда. Счастливый боярин Кашкин оттопырил оба уха, чтоб лучше слышать, а у меня оставалось примерно три минуты на всё про всё — высказаться, выпрыгнуть за дверь, припереть её чем-нибудь тяжёлым и удрать, не дожидаясь второго повешения.

— Вы поссорились с любимой женой из-за неверного прочтения дурацкой книжки! Эти китайско-индусско-японские эротические трактаты никогда не говорят по-людски, что и как надо делать. Бедняжка плакалась Яге, что вы требовали у неё ночью какую-то птичку?!!

— Позу жаворонка… — еле слышно пискнул царь.

— Я так и понял, но она-то хотела любви! Простой, человеческой, внятной любви, а не навороченных изысков в перьях, цепях и кожаном белье!

— Тьфу, мерзость какая, — радостно поддержал старик Кашкин. — Жги дальше, участковый, режь правду-матку!

— Да в принципе, как у вас что складывается в личном плане — дело интимное, но зачем унижать хорошую женщину в необразованности?! Просветили бы её, она и сама была бы рада. Когда вместе и без обид, тут вам и «взлетающий жаворонок», и «качающийся козодой», и «чайка враскорячку», и… что я пропустил?

— Позу «утешься с лебедем в банной лохани на боку», — припомнил Горох, но тут же поправился: — На кол посажу за одни намёки…

— А всё отделение в Сибирь как потенциальных свидетелей? И царицу тоже с нами по этапу кандалами греметь отправите?! Война на носу! Все за мирный быт, за жён и детей биться станут, а вы за кого? За орнитологический бред психованного монаха об однополой любви?!!

— Тьфу, чего ещё пакостники узкоглазые удумали, — воодушевлённо захлопал в ладоши боярин. — А давайте я эту книженцию на заседание нашей думы отнесу — вот уж наплюёшься всем миром…

И с этим вполне радужным предложением я бы, кстати, охотно согласился. Но увы…

Моё время вышло, государь окончательно потерял самоконтроль и, одним прыжком вскочив на ноги, попытался выхватить из ножен подаренную катану. Видимо, наиграться он с ней толком не успел, с русской саблей ему было бы куда сподручней. Узкое лезвие клинка неровно пошло из ножен, задралось вверх, а потом, косо выскользнув, вообще распахало широкий пояс на кимоно, и наш багряный царь едва не хряпнулся носом в свежевосстановленный японский садик. Таким образом, я не просто ушёл, а удалился гордо, с достоинством, без спешки, уверенной походкой настоящего самурая! Вот по лестнице вниз бежал уже очень быстро, сами понимаете, судьбу дважды не искушают…

До отделения добрался спокойно. Пару раз останавливали некоторые горожане, но только чтоб уточнить судьбу принятых заявлений. «Все бумаги в работе, ни одна жалоба не проигнорирована, никто не забыт, к концу недели можно зайти к нам за результатами». Как вы понимаете, я и не врал так уж чрезмерно. Понятно, что нам сейчас не до рядовых заявителей, но, с другой стороны, к концу недели город точно обложат шамаханы, и тогда уже у всех будет иная головная боль. Ну а до этого всё как положено — ждите, граждане, проявляйте терпение и понимание…