Пирс Энтони - Время гарпии Страница 26

— А вот и нет! — обиделся он. — Ничем я тебя не мазал. Ты и убегаешь нечестно, и дразнишься неправильно.

— Ой, прости, пожалуйста! — воскликнула Глоха. — Я хотела дразниться правильно. Как мне искупить свою вину?

— Ничего страшного, — тут же простил он. — Главное, чтобы было с кем играть, а как дразниться, это дело десятое.

— Кстати, Фор, — промолвила она, воспользовавшись моментом, — если бы у вас с Аквой появился постоянный товарищ по играм, могли бы вы пропустить на поверхность трех забавных посторонних.

— Если товарищ по играм останется с нами? Конечно!

— Тогда свяжись с Аквой, Фор, а я уточню у своих, что да как, — уверенным тоном заявила Глоха: она знала, что когда имеешь дело с детьми, взрослая уверенность помогает. Иногда.

— Договорились! — заводной нырнул куда-то в глубь заводи, а Глоха вынырнула на поверхность и крикнула Тренту:

— Превращай меня!

Волшебник, однако, не торопился. Это озадачило девушку, но вскоре она сообразила: слов ее он не слышит и не понимает, а отличить один шар от другого не может. Для посторонних они совершенно одинаковы. Чтобы дать ему понять, что она это она, девушка принялась двигаться по воде выписывая свое имя: ГЛОХА.

Трент мигом сообразил, в чем дело, и спустя мгновения она снова стала крылатой гоблиншей.

— Мы можем заключить сделку! Заводила и заводь мечтают обзавестись товарищем для игр, — с ходу сообщила Глоха. — И выбраться можем: ход, через который в пруд поступает вода, ведет прямо на поверхность. Но тебе надо будет превратить кого-нибудь, муравьишку или букашку какую, во второй меховой шар. Правда, как к этому отнесется букашка…

— Может, не стоит трогать насекомых, — отозвался Трент. — Надеюсь, мне вообще не придется прибегать к превращениям. У нас здесь есть некто, вполне способный составить компанию заводному в своем естественном обличье.

— Это кто? — не поняла Глоха.

— Сель! — сообразила Синтия. — Я о нем чуть не забыла.

— Но захочет ли он остаться? — усомнилась Глоха. — Досель он проводил время в путешествиях и, вполне возможно, не пожелает убраться отсель вместе с нами.

— А мы его спросим.

Трент достал из кармана светлячка, бережно положил его на пол, и в тот же миг туннель позади них перекрыла гигантская грязевая лепешку.

— Сель, — сказал волшебник, — тут есть одинокая заводь и одинокий малыш-заводной. Можешь остаться с ними, твою службу нам мы будем считать законченной. Если согласен, плюхайся в воду.

Сель так и поступил: без промедления плюхнулся вниз. Яд его, похоже, нимало не тревожил.

К нему тут же приблизился заводила. Они сблизились — будь у них носы, можно было бы сказать, что они принюхались друг к другу — и тут же начали вовсю резвиться. Сель, которому больше не приходилось из-за своих пассажиров держаться на поверхности и сохранять неизменную форму, оказался великолепным партнером. Он нырял, подпрыгивал, растекался, видоизменялся. В заводи царило веселье.

— Ну что ж, ответ ясен, — промолвил Трент, — Конечно, на поверхности нам без него будет труднее, однако иначе отсюда не выбраться. К тому же он хорошо поработал и вполне заслужил право на отдых и развлечения.

— И все-таки я не понимаю, как мы отсюда выберемся, — сказала Синтия. — Положим, вода, согласно сделке, сделается неядовитой, но как мы преодолеем подземную реку? Крылья там бесполезны, а дышать под водой мы не умеем.

— С вами все просто, — возразил Трент, — Превращу вас в рыбок, и плывите на здоровье. Вот со мной, уже в который раз, дело обстоит хуже. Не знаю, что и делать.

— А ты преврати нас в двоякодышащих рыб, — подсказала Глоха. — Тогда любая из нас сможет дышать за двоих, за себя и за тебя.

— Великолепная идея! — согласился Трент. Потом он наклонился, попробовал пальцем воду и удовлетворенно кивнул.

— Не отравлено. Аква и Фор держат слово.

Потом он щелкнул пальцами, и обе девушки обернулись двоякодышащими рыбами. Они оказались в чистой, свежей воде, и Глоха обнаружила, что ей это очень даже нравится. Теперь она прекрасно понимала, что значит «чувствовать себя как рыба в воде». Синтия тоже выглядела удовлетворенной. По всей видимости, любой облик и любая среда обитания имели свои достоинства.

Потом нырнул Трент. Набрав воздуха, он направился к устью подземной реки, тогда как рыбки указывали ему путь. Когда же воздух в его легких кончился, Синтия припала рыбьим ртом к его губам, вроде как в поцелуе, и принялась дышать двояко, за него легкими и за себя жабрами.

Потом настала очередь Глохи: она прильнула к устам волшебника и вдохнула в его легкие воздух из своих. Забавно, но это действо с равным успехом можно было считать и искусственным дыханием, и поцелуем. Конечно, Глоха (как, надо полагать и Синтия) никогда никому не призналась бы в том, что подобный контакт с существом мужского пола, принадлежащим к другому виду, доставляет ей удовольствие. Это следовало хранить в тайне, однако тайна делала занятие еще более притягательным.

Меняясь, девушки поддерживали дыхание Трента, пока впереди не забрезжил свет и волшебник не вынырнул на поверхность.

Выбравшись из воды, он вернул своим спутницам обычный облик. Выйдя на берег, они принялись, разбрызгивая воду, отряхивать крылья. Одежде еще предстояло сохнуть.

Они находились на берегу речушки, уходившей в овраг, а потом нырявшей под землю. Теперь они знали, куда она течет. Но главное — это радовало больше всего! — им удалось вернуться в Ксанф. Нелегкое подземное путешествие закончилось.

Глава 5

ххххххх

— Я потеряла направление, — растерянно призналась Глоха, когда они обсыхали на солнышке. Промокшую одежду пришлось снять, и хотя все согласились с тем, что коль скоро они относятся к разным видам, им нечего стесняться показаться друг перед другом обнаженными, глаза они старательно отводили. Во всяком случае, Трент, как решила украдкой поглядывавшая на него Глоха, соблюдал это молчаливое соглашение. — В этом подземном мире мы беспрерывно кружили, и теперь я совершенно не помню, в какую сторону указывал Кромби.

— На юго-восток, — сказал Трент. — В направлении озера Огр-Ызок.

— Какой ты умница! Наверное, он потому и указал на тебя, что ты уж точно не собьешься с пути.

— Не исключено, — согласился волшебник с легкой улыбкой.

— Ну что ж, наверное нам пора расставаться, — без особой радости в голосе заявила Синтия. — Мне надо отправляться на поиски семьи крылатых кентавров, а у вас своя дорога.

— Нет, расставаться еще рано, — возразил Трент. — Я обещал Кораллу устроить тебя подходящим образом, и хотя это, конечно, понятие расплывчатое, но оно явно не означает «бросить на полпути». Думаю, я должен буду довести это дело до конца, но у меня есть обязательства и перед Глохой.

— Точно! — поддержала его крылатая гоблинша.

Синтия ей нравилась, и она хотела быть уверенной в том, что с ней все будет в порядке. А еще она не была полностью уверена в правильности того, как осуществляются ее поиски. Конечно, они с Трентом принадлежат к разным видам и все такое прочее, но все-таки путешествовать вдвоем с интересным мужчиной для юной девушки как-то… Ничего неприличного ей просто не могло прийти в голову, но спутница им бы не помешала. Так что расставаться с Синтией не было никакого резона.

— Ты очень добр, — растроганно произнесла крылатая кентаврица.

— Совсем нет. Я в долгу перед тобой — и за превращение, и за твои поцелуи, такие долгие и крепкие.

Синтия, видимо, уже привыкла к такого рода подтруниванию, потому как не покраснела, а всего лишь порозовела, и румянец ее распространился не ниже обнаженной груди. Глоха весьма порадовалась тому, что это высказывание было адресовано не ей, а следовательно, ей не было надобности краснеть, хотя по числу и качеству поцелуев она — это получилось как-то само собой — практически не уступала Синтии.

— Крылатое семейство живет к северу от Провала, — сказала Глоха. — Мы могли бы полететь туда, но как быть с волшебником?

— До чего же тягостно быть обузой, — вздохнул Трент. — Это напоминает мне молодые годы, когда мне довелось путешествовать с Бинком и Хамелеошей. Тогда я тоже путался у них под ногами.

— Но ты ведь тогда был злой, правда? — спросила Синтия.

— Так меня называли. Но я не думаю, что сейчас есть необходимость из-за меня задерживаться. Я могу превратить любую из вас в птицу рок, и она отнесет меня куда надо, — волшебник поднял глаза к небу и добавил: — Внизу я потерял счет времени, но сейчас, как понимаю, около полудня, и если мы поторопимся, то можем оказаться там уже к вечеру.

Синтия послала Глохе растерянный взгляд, который та, поймав на лету, отослала обратно. Неожиданно ей пришло в голову, что они обе вовсе не рвутся поскорее закончить этот этап путешествия. Причем не только по причине неуверенности в своем будущем, хотя это имело место. И не только потому, что омоложенный Трент являлся весьма приятным спутником, хотя и это было правдой. Просто они еще не были готовы завершить данную интерлюдию по причинам… которые до поры предпочтительнее оставить неназванными.