Светлана Багдерина - Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует Страница 26

Все верно. Метрах в тридцати от него черным провалом на серой мрачной стене зиял стальной прямоугольник двери арсенала. И рядом с ним, бездумно уставившись в стену напротив, стоял неподвижно, как гипсовый статуй, вооруженный пикой и мечом дружинник. На поясе у него висел массивный бронзовый ключ.

Митроха знал этого солдата. Это был старший прапор-сержант Панас Семиручко, толстый веселый хитрован родом из Малого Лукоморья. Двадцать лет назад он ненадолго пришел в Лукоморск в поисках лучшей жизни, нечаянно попал на царскую службу, да так здесь и остался.

Лучшего заведующего арсеналом, по словам самого Панаса, не было в истории Лукоморья за всю его историю. Хозяйственный малолукоморец влюбился во вверенный ему военный склад с первого взгляда, и то, что было простым местом хранения опасных для жизни железок и деревяшек, стало вдруг его вторым домом, его страстью, его почти единственной заботой. Любовно полировал он древки копий, стирал пыль с упругих изгибов луков мягкой тряпочкой, а ржавчина, неосторожно пожелавшая поселиться на топорах, наконечниках стрел или лезвиях мечей, мгновенно приобретала в его лице смертельного врага. «Ничего из дома – всё в дом», – было его бессменным лозунгом, и немало дружинников попортило себе не один литр крови, пытаясь получить со склада Панаса лишний туес с наконечниками стрел для внеочередного похода отряда на стрельбище или новый меч взамен сломанного. «У тебя зимой снега не выпросишь!!!» – на грани истерики орали они, наскакивая с обнаженными мечами на Семиручко, а тот лишь отмахивался секирой и хитро ухмылялся в усы.

И даже теперь, в абсолютно бессознательном и безответственном состоянии старший прапор-сержант Семиручко умудрялся оказываться на посту у своего любимого детища в пятидесяти процентах из ста.[28]

Митроха тихо положил книжку – второй конец нового Пути Книги для экстренной эвакуации – рядом с собой на ступеньку, покрепче ухватил выброшенное ранее Букахой полено, тихонько присвистнул, распластался по стене и стал ждать.

Ждать пришлось долго. Настолько долго, что надоело, и он снова украдкой выглянул из-за угла.

Прапор-сержант стоял на месте без малейшего признака движения, как прикованный.

«У него приказа реагировать на свист не было», – осенила угрюмая догадка истопника. – «Так я до утра тут простою… Как бы его сюда выманить?…»

И тут ему вдруг вспомнилась другая слабость малолукоморца, над которой немало подшучивали, посмеивались и даже слагали анекдоты.

– Дионисий… – едва слышным шепотом позвал он. – Ты тут?

– Да, – так же на грани слышимости донеслось до него откуда-то из толщи стены справа от него.

– Мне нужно срочно на кухню, – решительно проговорил Граненыч и сразу же почувствовал, как его руку схватила маленькая, высунувшаяся из камня стены, ручка хозяина библиотеки. – Книжка там с прошлого раза осталась?

– Осталась… Пойдем…

Через десять минут Граненыч уже снова стоял в своей засаде.

Он тихонько выглянул из-за угла: прапор-сержант всё так же являл собой воплощение неподвижности и бесстрастия.

Закончив возиться с узлом, он размахнулся и бросил на пол, так, чтобы он упал примерно в метре от часового, кусок копченого сала размером со средний любовный роман,[29] с чесночком и заморскими специями. От всколыхнувшейся волны запаха истек и чуть не захлебнулся слюной даже он…

Семиручко при звуке падения продукта, красовавшегося на национальном гербе его государства, вздрогнул, как будто очнувшись ото сна, судорожно втянув расширившимися ноздрями убийственный аромат, моргнул, облизнулся…

И снова застыл.

– Ну понюхай же ты, понюхай хорошенько, чурбан!.. – отчаянно зашептал не столько ему, сколько себе истопник и дернул за веревочку. Сало поехало по полу, но прапор-сержант в этот раз был равнодушен к его благоуханию.

– Ах, чтоб тебя… Насморк у него, что ли?… Болванчик бесчувственный… Что же теперь делать-то?… – Граненыч быстро втянул потерпевший фиаско продукт к себе за угол и бросил рядом с собой на ступеньку. – Что же делать-то, а?…

Снова отложив полено, он машинально сомкнул пальцы на рукоятке кухонного ножа, второпях прихваченного им с темной безлюдной кухни после того, как из нескольких кусков обычного сала и мотка бечевки он сделал большую национальную мечту малолукоморца.

Что остается делать? Отложить на потом, когда на часах окажется более сговорчивый часовой, или броситься на этого, а там – будь, что будет?

Но после сегодняшнего эксперимента надеяться на податливость зачарованных не приходилось, ну а насчет будь что будет… Что будет, если тощий старый истопник кинется с ножом на здоровенного, одетого в кольчугу часового, сомнений оставаться ни у кого не могло. И в первую очередь у самого Граненыча.

Можно, конечно, было подумать и придумать потом новый план, где взять лук и стрелы…

– Ну что?… – донесся шепот из стены. – Не поддается?

– Нет… – мрачно мотнул головой Митроха.

– Уходим?

– Д-да… Н-нет… С-сейчас…

– Но если не получается…

– Нет! Постой! Я придумал!!!

– Что?

– Сейчас увидишь! Но если и это не поможет… – Граненыч беспомощно развел руками, – вот тогда точно уходим.

Митроха быстро, насколько это ему позволяли дрожащие от хронического перепоя и волнения пальцы, развязал веревочку вокруг кусков сала и привязал к ней за рукоятку нож.

– Сейчас попробуем!..

Нож со звоном приземлился на каменные плиты метрах в двух от Семиручко.

…Зимой снега не выпросишь… лучшего заведующего арсеналом не было в истории Лукоморья за всю его историю… у Семиручко семь ручек и все – загребущие… ничего из дома – всё в дом… Оружие валяется… На полу… Ничейное… Без присмотра… Нечищенное… Без инвентарного номера…

Как сомнабула, прапор-сержант зашевелился, повернул голову со стеклянными глазами в направлении упавшего ножа и сделал шаг.

Чудесным образом нож заскользил от него, но Панас даже не стал задумываться над природой этого явления – он просто шаг за шагом, как механический солдатик, следовал за ним, чтобы поднять, протереть, наточить, зарегистрировать и разместить маленького беглеца. И вот, когда уже оставалось только наклониться и поднять бродячий беспризорный ножик, на и без того гудевшую замороченную злыми чарами голову обрушился сильный, но аккуратный удар оружием, которое вряд ли когда-нибудь удостоилось бы регистрации в его реестрах, но от этого не менее действенным и надежным в данной ситуации.

ББП.

Большим Березовым Поленом.

Митроха не мог видеть сквозь стены, но и без этого мог бы поспорить на этот вожделенный бронзовый ключ на поясе прапор-сержанта, что библиотечный сейчас прыгает и хлопает в ладоши, как мальчишка.

Повернув ключ в замке и торопливо выхватив факел из настенной скобы, Граненыч решительно шагнул на территорию вотчины Панаса… и от неожиданности замер.

Теперь он понял, чем склад отличается от арсенала.

Склад велик. А арсенал огромен. И без проводника, компаса или карты здесь можно было блуждать до самого утра без малейшей надежды найти что-либо нужное.

Было похоже, что пройдоха Панас специально планировал размещение вверенного ему вооружения так, чтобы кроме него никто и никогда не смог здесь найти ни единого самого маленького кинжала, ни завалящего наконечника для стрелы, ни пустых ножен.

Подвал, перегороженный в самых неожиданных местах стеллажами с кольчугами, частоколами копий и алебард, завалами щитов и почти живыми изгородями мечей и топоров, с насаженными на них подобно отрубленным головам шлемами, случайного посетителя обычно наводил на мысль о легендарном лабиринте на стеллийском острове Миносе с чудовищем Минозавром – старшим прапор-сержантом Семиручко – рыскающим где-то в его дебрях.

Но сейчас у истопника, взирающего с ужасом и отчаянием на открывшуюся перед ним картину ощетинившихся коридоров, не было времени на подобные сравнения. У него было лишь три часа до того момента, когда придут менять часового.

Или пока сюда не забредет шальной патруль.

Решительно сжав зубы, Граненыч шагнул вперед – словно нырнул в ледяную реку, вместо воды в которой была хорошо отточенная и заостренная сталь.

Направо… Налево… Прямо… Проспект Кольчуг… Переулок Алебард… Площадь Щитов… Бульвар Шестоперов… Тупик Кистеней.

Назад.

Бульвар Шестоперов, Площадь Щитов, улица Боевых Топоров…

Всё не то, не то… Ему надо что-нибудь маленькое и неприметное, вроде Лукового Закоулка или Колчанного Проезда…

Где же они, где, где, где?!..

– Вот!!! Вот они!!!..

– Ты чего, Митроха, совсем сдурел – так орать?! – не успел упрекнуть себя Граненыч, любовно сомкнув пальцы на отполированном до блеска изгибе долгожданного лука, как до него дошло, что предыдущее высказывание было проорано совсем другим голосом.