Ярослав Петрашко - Черный бульвар Страница 26

– Я и так неподсуден. Вернее, до ближайшего полнолуния. И как, ицтересно знать, они смогут доказать, к а к и м о б р а з о м я убил всех этих людишек?

– Не забывайте, что одним из этих, как вы выразились, «людишек» был ваш товарищ, Залесский.

– Да, Дима, Дима… Это был достойный противник, он всегда относился ко мне с опаской, но и уважением… Но как они докажут?…

– Вы все-таки нажрались! Да никто ничего в вашем случае доказывать уже не будет! В городе введут чрезвычайное положение, и рано или поздно вы заработаете от какого-нибудь спецназовца реактивную гранату в бок!

– Хм, значит, чистосердечное признание облегчит мою участь, но сделает ее невыносимой. Нечто в этом роде я уловил из вашей болтовни. И вы думаете, мне понравится сидеть где-нибудь в бункере и постоянно сдавать анализы? Чем виварий лучше тюрьмы, или, скажем, реактивной гранаты?

– Не знаю, выбирать в конечном итоге, вам. Только вряд ли вы успеете сделать свой выбор до полнолуния. Ваш кабинет могут опечатать уже сегодня.

– Вы думаете, я откажу себе в удовольствии достать оружие и кое с кем поквитаться? Я и без шерсти боец хоть куда!

– Если вы собираетесь прикончить меня, то позволю себе напомнить, что, хоть мы оба - исчадия, но мамы у нас разные. Я -исчадие смерти, а вы - исчадие жизни и умирать вам еще предстоит. Пренеприятнейшая штука, доложу я вам. Уж поверьте, как опытному мертвецу.

– Как опытному паяцу… Вы мне несимпатичны, мистер вампир. И ваши предложения несимпатичны тоже.

– В таком случае, остается только одно - застрелиться. Вы, кстати, упоминали об этом, правда, несколько в другом контексте: вы жалели себя, свои новые необыкновенные качества. Но может быть стоит пожалеть других людей?

– Людишек? Они меня не жалеют! Я на каждом шагу чувствую это их прозрение: ты не такой, как мы! Белая ворона! Да, я не такой, как вы все! Белая ворона превратилась в белое чудовище!

– Ах, как страшно! Только не зарычите, пожалуйста. И вспомните, что среди презираемых вами «людишек» находится и ваша мать. Подумайте, что с нею будет, если установят, что вы и оборотень-убийца - одно лицо? Уж лучше ей знать, что вы либо уехали куда-то далеко, либо сделались чудом природы, либо, как мужчина, свели счеты с жизнью из-за непонятных ей проблем.

Тут случилась странная вещь: Снег сорвал свои очки и захохотал, откинувшись в кресле. Ян удивился и, подождав, пока инспектор успокоится, спросил: «Что это вас так развеселило? По-моему, я был далек от намерения пошутить».

– Ты промахнулся, мистер кровосос. У меня нет матери. Ты говорил о моей теткой, которая меня терпеть не может, но живет в моей квартире, старая идиотка, - она надеется, что меня убьют на службе и квартира достанется ей!

Снег вытер раскрасневшееся и вспотевшее лицо платком, надел очки.

– А позвольте, доктор, задать вам нескромный вопрос? Что ж вы-то сами не идете, так сказать, с повинной, или там исповедую к вашим высоко мудрым дуракам: исследуйте, дескать меня, препарируйте, разложите на молекулы?

– Я ценю свою свободу ничуть не меньше вашего. К тому же у меня есть выбор, а у вас его нет. За мной не охотятся, а за вами вот-вот приедет «собачья будка», подкрепленная спецподразделением «Альфа».

В это время занавеска загремела, и в кабинет ввалился давешний гость со своим другом и какой-то девицей. Воздев руку с бутылкой шампанского, он обратился к Яну: «Генацвале, ты самый лучший артист на всем побережье, будь другом, покали, пожалуйста, еще фокус!»

Ян, не обращая на него внимания, поднялся и сказал, глядя прямо в непроницаемые светофильтры, скрывшие глаза инспектора: «Я, надеюсь, сделал все, чтобы дать вам возможность выпутаться из этой ситуации достойно. Но если в вас победит Зверь, знайте - первым на вашем пути буду я». Инспектор криво улыбнулся: «Вы сильный противник, доктор. Это будет хорошая охота». Впервые лицо Яна исказилось гневной гримасой: «Тупое животное! Ты забыл, с кем связываешься!» Впрочем, он тут же взял себя в руки и холодно закончил: «Благодарю за содержательную беседу, извините, если был резок. За обед я заплачу».

И, уже направляясь к выходу, показал на Снега и сказал кавказскому гостю: «Вот этот дядечка покажет тебе фокус, биджо. Если ты дождешься полнолуния».

«…Вот так и прошла наша встреча, которая, возможно, будет отражена в светской хронике. Какого-нибудь т о г о еще света» - закончил свой рассказ Ян. Саша, напряженно слушавший его, разочарованно вздохнул и потянулся за сигаретой.

– Тебя что-то расстроило, мой внимательный друг?

– Разумеется, Ты, как всегда, воспользовался случаем, чтобы блеснуть своим остроумием и завалил, причем, безнадежно, все дело. Ян развел руками и принялся набивать трубку.

– Ну вот, стараешься изо всех сил, терпеливо и деликатно ищешь пути к взаимопониманию, пьешь как азербайджанский разведчик в армянском тылу ихнее пойло вместо нормального «Наполеона» - и на тебе…

– Да, да! Ты начисто запорол такое ответственное дело, как поиски общего языка со Снегом. И все потоку, что не взял меня.

– Ага, чтобы ты начал разводить, как там ваши коллеги-историки говорят, «турусы на колесах», приобщать нашего общего врага…

– Он, если хочешь знать, не враг, а наш товарищ по несчастью!

– Дивизия СС «Вервольф» ему товарищ! Ты думаешь, я не пытался воззвать к его человеческим чувствам? Он спит и видит, как приходит новое полнолуние, ставит его на четвереньки, и он, такой красивый и беспощадный, снова рвет на части всех, кто попадется на дороге! У него, доложу я тебе, черная мизантропия на почве комплекса неполноценности. Если не считать полного отсутствия либидо, идеальный тип для коллекции дедушки Фрейда. Был какой-то проблеск, но, по мере того, как он пьянел и раскрепощался, я все меньше видел перед собой человека. Понимаешь, эта белая тварь уже вытеснила большую часть человеческого, она для него более привлекательна. Хуже того, она уже лишает его возможности, по-человечески нормально мыслить и найти хоть какой-нибудь приемлемый с точки зрения простой логики выход. Он, практически, уже не человек.

– Ну а ты уж постарался, чтобы этот процесс шел только в одну сторону. Если бы я мог с ним поговорить…

– Брат мой, не вообразил ли ты себя булгаковским Иешуа Га-Ноцри? «Поговорить!»

– Но ведь для чего-то он искал встречу с тобой? Наверное он, пусть подсознательно, но надеялся на твою помощь?

– «Искал»?! Да это я приказал ему, под угрозой огласки, ты что, не помнишь?

Саша потушил сигарету и потер лицо ладонями. Ян спросил мягко: «Тебе плохо, Саша?»

– Мне совсем не нравится тот мир, который ты принес с собой. Зачем ты втянул меня в эти игры? Впрочем, теперь мне все равно.

– Все равно? А ты забыл, как вы с Наташей еле спаслись от него на Бульваре? А кто отомстит за все его кровавые художества? Да черт, в конце концов, с ней, с местью! Но должен же его кто-то остановить?

– Кто-то должен и смертные приговоры приводить в исполнение. Вся разница между нами заключается в том, что ты готов стать этим «кем-то», а я не хочу.

– Тебя никто и не заставляет. За дело возьмусь я. Но ты должен быть в курсе. Итак, если Снег, протрезвившись, выберет один из предложенных мной вариантов, мы об этом так или иначе услышим и довольно скоро. Если нет… То следует, пожалуй, быть готовым к его нападению на нас. Хоть это и не даст ему ровным счетом ничего. Как человеку. Но в этом случае в нем уже заговорит Зверь. И вот тогда настанет время для пули из самородного серебра. Ее нужно изготовить как можно быстрее. И, желательно, не одну. У меня есть лепаж (Ян ткнул трубкой в сторону коллекции над камином), он может подойти, пуля будет достаточно большой. На всякий случай можно заготовить пару осиновых кольев в качестве холодного оружия… На всякий случай…

– Делай, что хочешь. Я больше не желаю участвовать во всем этом… Кормить меня ты должен, потому что это тебе и только тебе я обязан своим чудовищным положением А своим свободным временем я буду распоряжаться так, как хочу. Мне нужно побыть с Наташей - она нуждается в уходе.

– Никто не стесняет твою свободу. Но пойми - именно сейчас нам нужно быть вместе. Вот покончим с этим волкодавом и тогда -пожалуйста, приходи когда хочешь, уходи когда вздумается, еда всегда будет в холодильнике. Прошу тебя, не исчезай именно сейчас из моего поля зрения - это очень опасно!

– Нет. С меня хватит веселых похождений. У меня есть девушка, которой очень плохо, и моя обязанность - быть сейчас с нею.

– Ну что там с ней такого особенного происходит? Естественный шок, пройдет без последствий, она молода, да и не беременна, если не ошибаюсь…

– У нее серьезное нервное расстройство, Ян. Психиатр говорит, что надежда, конечно, есть, но возможен и необратимый ход заболевания.

Ян вышел из мастерской, где беседовал со своим старым знакомым мастером-ювелиром. Дело с самородным серебром, похоже, налаживалось. Мастер брался достать материал и выплавить «подвески в виде пуль», как назвал Ян заказанное изделие. Работа хорошо оплачивалась в валюте, главных условий было два: крайняя срочность, а также точное во всех отношениях следование заказу, а именно -идеальная форма и размер, и, самое важное, - в качестве исходного материала должно было быть использовано именно самородное серебро и только оно. Репутация мастера не давала поводов для сомнений, но, на всякий случай, Ян решил продублировать заказ еще у одного общего знакомого - того самого протезиста, которому когда-то он показывал оттиск своих клыков. Правда, для этого необходимо было достать серебряные самородки самостоятельно. Ян решил наведаться на подпольную биржу драгметаллов, хотя понимал, что это опасно: если Снег решит проследить за ним, ему, возможно, станет ясен смысл этих странных заказов, и тогда у него тоже может появиться смертельное оружие против Яна и Саши. Однако, приходилось идти на риск. Тем более, что Саша в работе участвовать отказался наотрез, и теперь Яну приходилось рассчитывать только на себя самого.