Терри Пратчетт - Маленькие Боги Страница 27

– Она сказала, что попробует. Она дала мне целую сушеную камбалу за это. Она сказала, я выгляжу так, словно нуждаюсь в хорошем питании. – Действительно? Ты учишься. По крайней мере, нам обломился ланч. Видишь, Урн? Говорю тебе, дело пойдет, если мы забьем на это. – Я бы не назвал отдачей сушеную камбалу и коробку осклизлых слив, мастер. За две недели думания. – У нас есть три обола за притчу для старого Гриллоса, сапожника. – Уже нет. Он забрал их. Его жене не понравился намек. – И ты отдал ему его деньги?

– Да. – Что, все?

– Да. – Не стоило. Уж не после того, как он заездил ее. Которая это была?

– «Мудрая ворона знает, каким путем пойдет верблюд». – Она стоила мне многих трудов. – Он сказал, что не может понять. – Я не разбираюсь в сапожном ремесле, но я узнаю пару хороших сандалий, когда надеваю. Ом прикрыл свой единственный глаз. Потом он взглянул на форму мыслей напротив. Тот, что звался Урном, предположительно, был племянником и имел совершенно нормальный тип мышления, разве что там было, кажется, многовато окружностей и углов. Зато мысли Дидактилоса пузырились и вспыхивали, как полная кастрюля электрических угрей на огне. Ом никогда не видел ничего подобного. Чтобы промелькнуть, мыслям Бруты требовалась вечность. Это походило на наблюдение за сталкивающимися горами. Мысли Дидактилоса с воем гонялись друг за другом. Не удивительно, что он был лыс. Волосы должны были выгореть от внутреннего жара. Ом нашел мыслителя. И, к тому же, дешевого, судя по услышанному. Он посмотрел вверх на стену за бочкой. Дальше за ними располагалась впечатляющая шеренга мраморных ступеней, восходящих к нескольким бронзовым дверям, а над дверями металлическими буквами по камню было написано слово LIBRUM. Он смотрел слишком долго. Руки Урна сомкнулись на его панцире, и он услышал голос Дидактилоса, говорящий: «Эй,… некоторые из них довольно вкусны…»

Брута содрогнулся. – Вы побили камнями нашего эмиссара, кричал Ворбис, безоружного!

– Он сам напросился. – сказал Тирант. – Аристократес был там. Он вам расскажет. Высокий кивнул и встал. – По традиции, каждый может выступить на базарной площади. – начал он. – И быть побитым камнями? – допытывался Ворбис. Аристократес поднял руку. – Ах. – сказал. – Каждый может говорить, что хочет на этой площади. Однако, у нас есть и другая традиция, называемая свободой слушания. К сожалению, когда людям не нравится то, что они слышат, они могут слегка… погорячиться. – Я тоже там был. – сказал другой советник. ваш священник поднялся говорить, и в начале все было прекрасно, потому, что люди смеялись. А потом он сказал, что Ом – единственный истинный Бог, и все затихли. Тогда он сбросил статую Тувелпита, Бога Вина. С этого и начались все неприятности. – Вы собираетесь сказать мне, что он был поражен молнией? – сказал Ворбис. Ворбис больше не кричал. Его голос стал плоским, лишенным каких бы то ни было эмоций. В голове Бруты зрела мысль: «Вот так и говорят эксквизиторы. Когда инквизиторы заканчивают, эксквизиторы говорят…». – Нет. Амфорой. Понимаете ли, Тувелпит был в толпе. – А побить порядочного человека считается очень божеским поступком, да?

– Ваш миссионер сказал, что люди, не верующие в Ома, подвергнутся вечной каре. Должен вам сказать, что толпа сочла это оскорбительным. – И начала бросать в него камни… – Не много. Они больше ранили его гордость. И только после того, как истощились запасы овощей. – Они кидались овощами?

– Только тогда, когда не смогли найти больше яиц. – А когда мы явились протестовать… – Уверен, что шестьдесят кораблей готовились к чему-то большему, чем выражение протеста. – сказал Тирант. – И мы предупреждаем вас, Лорд Ворбис. Люди находят в Эфебе то, чего ищут. Будут новые рейды на ваше побережье. Мы будем уничтожать ваши корабли. Или вы подпишитесь. – А проход в Эфебу? – сказал Ворбис. Тирант улыбнулся. – Через пустыню? Мой лорд, если вы пересечете пустыню, я уверен, вы пройдете куда угодно. – Тирант перевел взгляд с Ворбиса на небо, видимое среди колонн. – А сейчас, кажется, приближается полдень. сказал он, – Становится жарко. Несомненно, вы желаете обсудить наши…ох… предложения со своими коллегами. Могу ли я рассчитывать, что мы встретимся снова на закате?

Ворбис собирался внести некоторые предложения. – Думаю, в конце концов сказал он, что наши размышления могут затянуться несколько дольше. Скажем, завтра утром?

Тирант кивнул. – Как вам будет угодно. В настоящее время, дворец в вашем распоряжении. Если вы пожелаете ознакомиться, здесь есть множество превосходных святилищ и произведений искусства. Когда вам потребуется пища, сообщите об этом ближайшему рабу. – Раб – эфебское слово. В Господе Оме у нас нет слова раб. – сказал Ворбис. – Это я понимаю так:

– сказал Тирант, – я представляю себе, что у рыбы нет слова «вода». – Он снова улыбнулся мимолетной улыбкой. – А так же есть бани и Библиотека, конечно. Множество интереснейших достопримечательностей. Будьте нашими гостями. Ворбис склонил голову. – Я молюсь о том, – сказал он, чтобы однажды вы были моим гостем. – И что же я увижу? – сказал Тирант. Брута встал, перевернув скамью и в замешательстве покраснел. Он думал: «Они лгут насчет Брата Мардака. Ворбис сказал, что они избили его до полусмерти и плетьми добавили вторую половину. И Брат Намрод говорил, что видел тело, и что все это – чистая правда. За слова! Люди, которые так поступают, заслуживают… кары. И они держат рабов. Заставляют людей работать против их воли. Обращаются с ними, как с животными. Они даже называют своего правителя Тираном!

И почему все это не так, как кажется?

И почему я не верю во все это?

Почему я знаю, что это – не правда?

И что он подразумевал под рыбой, не имеющей слова для воды?

Омнианцы были полу отведены, полу препровождены, в свое обиталище. Новая ваза с фруктами ожидала на столе в келье Бруты, а так же немного рыбы и кусок хлеба. Какой-то мужчина подметал пол. – Ум. – сказал Брута. – Ты – раб?

– Да, господин. – Это, должно быть, ужасно. Человек оперся на свою метлу. – Вы правы, господин. Это ужасно. Действительно ужасно. Знаете, у меня всего один выходной в неделю?

Брута, никогда прежде не слышавший слова «выходной» и в любом случае не знавший сути дела, неопределенно кивнул. – Почему же тогда ты не сбежишь? – сказал он. – Ох, да я уже сбегал. – сказал раб. – Однажды убегал в Цорт. Мне там не понравилось. Вернулся. Теперь каждую зиму на пару недель бегаю в Джелибейби. – Тебя приводят обратно? – сказал Брута. – Ха! сказал раб. – Нет. Этот Аристократес – жалкий скряга. Приходится возвращаться самому. Таскать грузы на кораблях, в таком роде. – Ты возвращаешься сам?

– Ага. На заграницу хорошо посмотреть, но жить там не тянет. В любом случае, мне осталось всего четыре года, а потом я свободен. Когда освобождаешься, получаешь право голоса. А еще можешь завести рабов. – Его лицо затуманилось в попытках перечесть, загибая пальцы. – Рабам полагается трехразовое питание, по крайней мере один раз с мясом. И один свободный день в неделю. И ежегодно две недели на побег. И я не стою у печи и не таскаю тяжестей. И за находчивость надбавляют. – Да, но ты не свободен. – сказал Брута, против воли заинтригованный. – В чем разница?

– Ну… ты не можешь взять выходной, – Брута взъерошил волосы, и ешь на один раз меньше. – Да? Уж спасибо, как-нибудь переживу без этой свободы. – Э… ты не видел где-нибудь здесь черепахи? – сказал Брута. – Нет. И я подметал под кроватью. – А где-нибудь еще сегодня?

– Вам нужна черепаха? Некоторые из них… – Нет. Нет. Все в порядке… – Брута!

Это был голос Ворбиса. Брута бросился через двор к комнате Ворбиса. – А, Брута. – Да, лорд?

Ворбис скрестив ноги сидел на полу и смотрел в стену. – Ты молод и находишься в незнакомом месте. сказал Ворбис. – Несомненно, тебе многое хочется увидеть. – Многое? – сказал Брута. Ворбис снова пользовался эксквизиторским голосом: невыразительным и монотонным, похожим тупой стальной штырь. – Ты можешь идти, куда пожелаешь. Погляди на новые вещи, Брута. Узнай все, что только сможешь. Тымои глаза и уши. И моя память. Изучи это место. – Э… Взаправду, лорд?

– Произвел ли на тебя впечатление мой безразличный тон, Брута?

– Нет, лорд. – Иди. Чувствуй себя свободно. И возвращайся к закату. – Э… Даже Библиотеку? – сказал Брута. – Что? Да, Библиотеку. Здешнюю Библиотеку. Конечно. Набитую бесполезным и опасным и вредным знанием. Я представляю себе это, Брута. Ты представляешь?

– Нет, лорд. – Твоя невинностьщит твой, Брута. Нет. В любом смысле, иди в Библиотеку. Я не опасаюсь никакого влияния на тебя. – Лорд Ворбис?

– Да?

– Тиран сказал, что они едва ли причинили какое-нибудь зло Брату Мардаку… Тишина вытянулась во всю свою бесконечную длину. Ворбис сказал: «Он солгал». – Да. – Брута ждал. Ворбис продолжал смотреть в стену. Бруте было интересно, что же он там видит. Когда стало очевидно, что более ничего не последует, он сказал: «Спасибо». Прежде, чем выйти, он чуть-чуть отступил назад; так ему удалось украдкой заглянуть под дьяконову кровать.