Виктория Князева - Медное царство Страница 27

— Не горюй раньше срока, Иванушка. Обещала помочь — от слова своего не отступлюсь, до самого конца тебе буду помогать. Как в Далматовом царстве будем, ты к самому царю идти не моги, худо будет — и птицу тебе Далмат не отдаст, да еще и голову с плеч снимет. Мы с тобой по‑иному сделаем. Сидит та птица‑огнецветка в серебряной клетке, клетка та в опочивальне царевны Калины, охраняют ее трое богатырей — старший Будимил, середний Будимир и младший, храбрый витязь Будислав. Двое братьев всегда спят, один караул держит, в полночь и поддень меняются. Но нам их бояться нечего, и на них управу найдем. Как стемнеет, царевна Калина будет просить батюшку, чтобы отпустил ее на вечерку сходить, с девушками‑подруженьками погулять. Царь Далмат ее отпускать не будет, она во второй раз — и второй раз не пустит, а как попросит третий — разрешит, только с наказом, чтобы с первыми петухами дома была. В полночь вернется царевна Калина, накажет богатырям прочь из светелки уйти, набросит на серебряную клетку златотканое покрывало, а сама спать ляжет на шелковое ложе. Тут уж ты не зевай, смело входи и не бойся ничего. С клетки покрывало долой, птицу‑огнецветку оттуда бери да крепко держи: будет она тебя клювом клевать и когтями в кровь рвать, а ты терпи, коли проснется царевна — беды не миновать. Голову огнецветки сунь под крыло — присмиреет тут же, сам ее в покрывало заверни и ходу оттуда. Да смотри, клетки не тронь — пойдет звон по всему дворцу, вмиг стражи прибегут и тебя лютой смерти предадут.

— Это как? — изумился Ваня. — Как же открыть клетку, да так, чтобы до нее не дотронуться?

— Клетка никогда не запирается ночью, как мне кажется, — с сомнением ответила Веста. — Иначе как бы огнецветка по ночам аж до Золотого царства долетала?

— А если запирается, — поинтересовался Ваня, — тогда что делать?

— Придумаем что‑нибудь, — неопределенно протянула волчица, — короче говоря, на месте разберешься.

Ваня замолчал. Дорога пошла под гору, Веста мчалась все быстрее и быстрее. Снова луг, залитый солнечным светом, какие‑то странные звери, похожие на коров, но лохматые, будто овцы, собака, залаявшая на волчицу, мальчишка‑пастух и заунывный голос свирели. Веста остановилась у небольшого ручейка и с жадностью припала к воде. Ваня с трудом расцепил занемевшие пальцы, с наслаждением потянулся и спрыгнул на землю. Зачерпнул полные ладони ледяной воды и пил, пока зубы не заломило от холода. Затем улыбнулся и посмотрел на все еще пьющую Весту. Снежно‑белая шерсть сверкала на солнце, как серебро, хвост был опущен к земле и подрагивал всякий раз, когда Веста отрывалась от ручья и довольно пофыркивала. Наконец она напилась.

— Ну что, в путь? — выглядела волчица подобревшей, и голос ее стал чуточку помягче. — Немного осталось.

Ваня, щурясь на солнце, кивнул и взгромоздился ей на спину. Веста постояла еще несколько секунд, встряхивая головой и облизывая кончик носа. В конце концов она бодро затрусила по тропинке, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, так что Иван еле удержался.

Еще две горы прошли одним махом, у подножия третьей дорогу им преградил пастух со стадом коз. Веста несколько минут покорно ожидала, когда же можно будет пройти, наконец не выдержала и, что‑то пробурчав, пошла в обход.

Но как бы то ни было, не успело еще солнце опуститься к закату, как впереди показались белые стены, крыши домов, маковки храмов, так ярко сверкавшие на солнце, что видно их было издалека.

— Вот оно, Серебряное царство, — торжественно произнесла Веста, — ишь как горит да переливается, словно бы сделано из ясного месяца! Недаром Серебряный чертог называют еще лунным — видел бы ты его ночью! Впрочем, скоро увидишь.

И Ваня, замирая от страха, верхом на волчице перелетел через высоченную городскую стену. Сердце замерло, в животе образовалась какая‑то свистящая пустота, глаза закрылись сами собой, а через секунду‑другую Веста уже мчалась по широким городским улицам. Ваня вздохнул, осторожно открывая веки, убедился в том, что больше никакая опасность не угрожает, и облегченно вздохнул. Быть может, все еще не так страшно: и во дворец удастся попасть без особого риска, и птицу добыть, обменять ее на Светлояру, а потом…

Но долго мечтать Веста ему не позволила, бессильно упала она на землю в тени развесистого дуба и, еле ворочая языком от усталости, сказала:

— Отдохнуть надо. До вечера еще далеко, осмотрись пока.

— Хорошо. — Ваня с благодарностью погладил волчицу по запыленной шерсти и, оставив рядом с ней свой плащ, пошел осматривать город.

Было по‑прежнему очень жарко. Солнце будто обратилось в раскаленный белый шар и застыло на одном месте, не помышляя о том, чтобы катиться к западу. Ваня тяжело дышал, горько сожалея об оставленном источнике, и судорожно думал, где бы разжиться деньгами, чтобы перекусить. Ему и в голову не пришло попросить денег у Яги или Темнополка, а теперь было уже поздно. Иван добрел до коновязи, обнаружил неподалеку поилку для лошадей — струи воды вырывались изо рта огромной рыбы, струились по каменной нише и с тихим плеском падали в большую мраморную чашу. Ваня подставил ладони, выпил, сколько смог, умылся и намочил голову — и все это под укоризненным взглядом старого коня, который с недоумением смотрел на его странное поведение. Иван освежился, и стало немного полегче. Подумав, он еще намочил рубаху, с удовольствием чувствуя приятный холодок. К сожалению, солнце быстро высушило Ванину одежду, но он уже ощущал себя гораздо бодрее и не обращал внимания на зной.

Улицы в Серебряном царстве были на удивление прямыми, дома стояли в шахматном порядке и, что всего удивительнее — не было ни одного покосившегося крылечка, ни одной прохудившейся крыши. Все дорожки были чисто выметены, каждое дерево аккуратно подстрижено и окружено небольшим белым заборчиком. Да и сами горожане одеты были чисто и аккуратно, нигде не было видно оборванных бродяг или грязных детей. Каждая собака, встретившаяся на Ванином пути, имела такой вид, будто бы в ней течет королевская кровь, хотя все псы были самыми обыкновенными, разве что откормленными и ухоженными.

— Эй, парень! — окликнул кто‑то Ваню.

Ваня быстро обернулся и увидел рослого молодого человека, который, несмотря на жару, был одет в темно‑красный кафтан из плотной ткани.

— Вы мне? — осторожно спросил Иван, решая для себя, надо ли вступать в разговор или срочно спасаться бегством.

Человек нетерпеливо поморщился:

— Тебе, тебе, кому же еще! Скажи‑ка лучше, ты давно живешь в нашем городе?

— Да я, собственно, — Ваня замялся, — вообще не здешний. — И задумался, стоило ли сообщать это незнакомцу или нет.

— Отлично! — Человек в кафтане обрадовался. — Значит, ты как раз тот, кто мне нужен! Скажи, — он перешел на шепот, — а ты точно не здешний?

— Точно, — кивнул Ваня, — совершенно точно.

— А есть ли у тебя здесь родственники?

— Нет, родственников у меня здесь нет, — честно ответил Иван, не понимая, чего от него хотят.

— А друзья? — Человек не скрывал своей радости. — Есть ли у тебя здесь друзья?

— Нет, — помотал Ваня головой, — а что?

— Да знаешь ли ты, что тебе невероятно повезло! — Человек готов был пуститься в пляс от радости. — Ну и мне тоже! Меня Максютой кличут, — он энергично пожал Ванину руку обеими руками, — а как твое имя?

— Иван, — степенно поклонился Ваня и решил не церемониться, — так что тебе от меня нужно?

— Видишь ли, — посерьезнел Максюта, — какое дело, в нашем царстве существует обычай: высватать себе девицу дворянской крови или же ту, у которой батюшка находится на государственной службе, может только такой человек, у которого нет здесь ни родственников, ни друзей. Ну и который, конечно, не женат. Кстати, — он испуганно посмотрел на Ваню, — а ты, случаем, не женат?

— Не женат, — успокоил его Ваня. — Так при чем здесь я?

— Ну как же при чем! — изумился Максюта. — Неужели ты не понимаешь?

— Нет, — признался Иван, — не понимаю. Зачем вам такой закон?

— Как это зачем? Затем, чтобы государственный человек ради своей дочери не содержал всю ораву этих самых родственников и друзей своего зятя! Так что, как понимаешь, если хочешь жениться на такой девице — а моя Зарена как раз дочка царского конюха, — то изволь быть или круглым сиротой, или вообще не женись! — Он с отчаянием схватился за голову, но, взглянув на Ивана, тут же просветлел лицом. — Но ведь ты сможешь мне помочь?

— Как помочь? — удивился Ваня. — Что я могу сделать?

— Как что? — возбужденно заговорил Максюта. — Как это что! Оденешься в мое платье, придешь к батюшке моей Зарены и посватаешь! Он не откажет, я его знаю. Зарена в девках уже засиделась, а все из‑за этого указа! Девок в нашем царстве много, на службе у царя Далмата едва ли не каждый второй — где же найти столько женихов без друзей и родственников? Конечно, кто может, тот, чуть только девица в пору вошла, ее в охапку и в соседнее государство сбывать. Но тут тоже беда: ежели кто породнится с чужестранцем, того с царского двора долой.