Андрей Чернецов - Сети зла Страница 27

Зверек, обидевшись на такую черную неблагодарность, потрусил восвояси и забился под кровать. Оттуда раздались его печальные ламентации.

— Ух, дармоед! — подбоченившись, топнула ножкой девушка. — Жрать любишь, а работать нет!

Кстати, о еде. Ведь уже давно обедать пора. Голод властно напомнил о себе неприятным бурчанием в животе.

Позабыв все наставления премудрой сестры, Орланда покинула свое убежище, не забыв аккуратно запереть дверь на ключ, и спустилась вниз. Пятнистого приятеля оставила под замком. Пускай поразмыслит над своим поведением.

Постояльцев, харчевавшихся в столовой зале таверны, было немного.

За небольшим столом в углу степенно вкушала жаркое в винном соусе троица купцов средней руки — небритых и сизоносых. Распространяя запах давно немытого тела, конского пота и перегара, дремал у очага мавр, а может, и туарег, кто их, чернокожих, поймет, все на одно лицо. Пара грубо накрашенных проституток коротала время за столиком в ожидании клиентов.

Давешняя служанка-невольница принесла кашу с фруктами и не слишком большой, хотя и не маленький кувшин с неким дымящимся напитком.

— Это что? — подозрительно поинтересовалась постоялица.

Рабыня пожала плечами.

— Кофе, что же еще?

Мигом покончив с кашей (как же она все-таки проголодалась!), Орланда осторожно пригубила питье, оказавшееся сладким и довольно приятным на вкус. По правде сказать, куда лучше монастырской бурды, которой их иногда потчевала сестра Сусанна! И как ей показалось, в напиток было добавлено что-то покрепче. Впрочем, она не возражала. Ежели чуть-чуть, самую капельку, так оно же и не вредно, и не грешно.

Вскоре кувшин опустел на треть, потом наполовину, потом…

Оглядевшись по сторонам, Орланда не могла не отметить, что окружающее вовсе не такое серое и противное, как ей показалось вначале.

Эти симпатичные девушки у того стола, эти солидные благообразные торговцы… Даже темнокожий… Какой у него мужественный профиль, словно у патриция со старинных картин.

Что-то в сон клонит… Подремать, что ли? Ткнулась лбом в изрезанные доски стола. Вскинулась и затрясла головой, пуча, что есть сил глаза. Нет, так не годится — спать за столом в кабаке! Она же не какая-то там бродяжка…

Странно.

Почему никак не удается поднять башку, словно она приклеена…

Последним воспоминанием Орланды было, что ее кто-то несет на руках, и она бессильно расслабилась, ощущая вонь конского пота и немытого тела…

Глава 8. НЕРАДОСТНЫЕ МЫСЛИ

Трибун Ланселат, ближайший друг префекта Британии Артория, потомок древних кельтских царей, гогоча, как жеребец, гонялся за супругой своего патрона, прекрасной Януарией.

Дело происходило ночью, в священной роще друидов, что в паре миль за окраиной Сераписа, месте, которое Орланде показывали лишь издали и куда ни под каким видом христианке попадать не дозволялось. Тем не менее она, крадучись, пробиралась меж стволов, зачем-то следя за парочкой.

На воине был тяжелый персидский пластинчатый доспех, на Януарии-Жиневер — странное одеяние, состоявшее из замшевых ремней.

Несколько раз на их пути попадались друиды, пытавшиеся прекратить святотатство, но Ланселат просто отшвыривал их пинками прочь с дороги, и убеленные сединами старцы на карачках расползались по кустам.

Вот, наконец, трибун догнал женщину, повалил ее и, затащив в дупло огромного дуба, овладел визжащей от удовольствия красоткой, даже не сняв кольчуги.

Во все глаза Орланда смотрела на эту непристойную сцену.

— Нравится? — с тихим смешком осведомился кто-то сзади.

Девушка в страхе обернулась.

Позади нее стоял советник Артория, верховный понтифик Мерланиус. Его она как-то видела мельком, когда он в свите своего господина приезжал в монастырь.

— Как насчет того, чтобы последовать примеру этой благонравной дамы? — с той же усмешкой осведомился старец.

— Это не с тобой ли? — подавляя страх, бросила она ему прямо в лицо и, подражая сестре, добавила: — Старый козел!

— Понимаю тебя. — Колдун не обиделся.

Миг, и перед оторопевшей послушницей стоял уже не лысый и высохший серокожий субъект, а широкоплечий великан в набедренной повязке и львиной шкуре на загорелых плечах: ни дать ни взять кимр Горро, старший телохранитель Артура.

— Сгинь! — перекрестилась она. — Исчезни, нечистый! Ты, сын дьявола! Вот я тебе сейчас!..

Приняла боевую стойку, примериваясь, куда бы посподручнее ударить чародея.

Мерланиус, опять ставший самим собой, рассмеялся.

— Интересно… Вот, значит, что обо мне думают люди. Кто же тебе такое сказал?

— Матушка Кезия, — запинаясь, промямлила Орланда, — говорила, что…

Не закончив, подавилась собственными словами.

Настоятельница собиралась ее убить. Она уже давно это поняла. Иначе с чего бы это Кезии посылать ее за спрятанным кисетом, не дожидаясь утра? И как «своевременно» появились в том дворе душегубы. Словно наверняка знали, что туда припожалует глупая послушница.

— Вот как? — последовал смешок. — Но если и так, то я по крайней мере знаю своего отца. А вот ты этим похвастаться не можешь.

И шагнул к Орланде, похотливо протягивая руки.

— Не подходи! Я знаю молитвы против нечистой силы! Уже не одного, такого как ты, успокоила!

Никакой реакции. Только руки чародея словно стали длиннее. Вот они уже дотянулись до ее шеи. Холодные, как лягушки, пальцы коснулись кожи.

— Ваал! На помощь! Куси его!

Адский хохот заглушил ее беспомощные вопли.

И вдруг старец резко одернул руки. Словно обжегшись. Точно, вот он даже подул на ладони.

Удивленно вперил в послушницу круглые водянистые глаза.

— Не может быть, — пробормотал вполголоса. — Дивий Ключ? Но откуда… Да нет…

Его руки вновь потянулись к шее девушки.

— Сестра, сестра, спаси! — заверещала она. — Сестра-а-а!!!

И проснулась.

— Ну что тебе, горе мое?

Повернув голову, раскалывавшуюся тупой болью, беглая послушница с великим облегчением увидела Орландину, сидевшую на койке рядом.

— Нельзя одну оставить… Это ж надо, так упиться с кувшинчика кофе с медовухой.

Как сквозь сон Орланде вспомнилось: вливающийся внутрь сладкий напиток, блаженное головокружение, чьи-то руки, несущие ее куда-то…

И тут ужас пронзил ее. Она вспомнила рассказы своих подруг, послушниц и монахинь (в обитель попадали самыми разными путями, и не всегда путями праведными). Повествования о том, что может случиться с девушкой, решившейся в одиночестве предаться винопитию в трактире или ином злачном месте.

Торопливо стала ощупывать свою одежду.

— Спохватилась! — услышала насмешливый комментарий сестры. — О чем только думала, когда пила? Да успокойся, ничего такого с тобой не случилось. Скажи спасибо князю Адхарру. У туарегов женщин уважают, не то что в некоторых просвещенных государствах.

Орланда привстала и, сморщившись, провела рукой по ломящему затылку.

— На, попей, полегчает. — У ее рта появилась чарка с острым рассолом.

И в самом деле, боль отпустила и девушка смогла сесть на койке.

— И с чего ты такое учудила? — продолжала комментировать ее опрометчивый поступок сестра. — Или у вас в этой вашей обители все такие: чуть что, так сразу напиваться и развлекаться? Не зря говорят, запретный плод сладок. Это все от безделья. Зарылись у себя там, словно кроты…

Скверное самочувствие и раздражение выплеснулось наружу. Орланда решительно вскочила. Пусть это ее сестра, пускай спасла ей жизнь и честь, но считать ее никчемной дурой она никому не позволит!

— Сама ты крот! Если хочешь знать, после принятия пострига я собиралась поехать в Персию просвещать огнепоклонников.

Рассмеявшись, Орландина помотала головой.

— Нехорошо смеяться над верой, даже над чужой, — тихо пробормотала девушка, опустив глаза.

— Ой, извини, сестренка, я просто представила, что с тобой было бы…

— Пострадать во имя веры… — начала было Орланда.

Амазонка фыркнула и вновь рассмеялась.

— Пострадать? Если бы у тебя что-то и пострадало, так это то, что ты так боишься потерять. — И объяснила слегка запунцовевшей Орланде: — Определили бы тебя в гарем к какому-нибудь сатрапу, и рожала бы ты ему детишек. Уж я их порядки знаю, была там, как-никак.

— Ты была в Персии? — недоверчиво протянула послушница.

— Ну да, в Экбатанах. Вместе с матерью. Про шаха Каббаса и его наемников слышала?

Глаза Орланды округлились в изумлении.

— Ты была среди «Десяти славных тысяч»? Ты сражалась в том великом походе? Но ведь…

— Да не сражалась я, — пояснила воительница. — Меня матушка с собой взяла, ведь считалось, что поход будет легким. Кто ж знал, что этот идиот проср… проиграет трон?

Да, сераписским наемникам тогда пришлось кисло — отступать по враждебной стране, потеряв обозы, да еще имея на хвосте степную конницу… Под конец, в Эльдурских горах, когда припасы подходила к концу, ей приходилось слышать слова окружающих на тему, что от девчонки вполне может быть толк — как-никак пуд живого мясца…