Гордон Диксон - Космическая Лапа Страница 28

— Откуда? — кисло проворчал Билл. — И какое это имеет отношение к делу? Мне нужно знать...

— Да послушай же! — яростно сказала Анита. — Яганы были крайне примитивным племенем, но их в числе прочих изучал немецкий антрополог по фамилии Гузинд, он написал о них монографию в 1937 году. Гузинд обнаружил, что законы или общественные нормы жизни яганов устанавливались не каким-то местным руководством, но тем, что он называл «Allgemeinheit», что означает «группа как целое». Но среди них были люди, выступавшие от имени этой «группы как целого», и этих людей яганы называли «тиамуна». Гузинд описывает «тиамуна» таким образом: «Это люди, которые по причине их пожилого возраста, незапятнанной репутации, большого жизненного опыта и интеллектуального превосходства стали столь влиятельными в моральном отношении, что это практически означает их своеобразное доминирование в группе».

Анита замолчала. Билл смотрел на нее сквозь темноту. Он понятия не имел, какое отношение имеет эта лекция к существу дела. Подумав, он так и сказал.

— Разве ты не слышал, как дилбиане говорят о Старейшинах? — спросила Анита. — Эти Старейшины — те же «тиамуна» для дилбиан. Вся дилбианская культура в большой степени основана на индивидуализме — в еще большей степени, чем наша, человеческая, культура. Но ее стабильность основывается на очень гибкой системе неофициальных сдержек и противовесов. Это только кажется, что очень легко внести в дилбианскую культуру новые идеи. Но проблема в том, что любая новая идея угрожает нарушить существующую культурную систему этих сдержек и противовесов, и потому новая идея отвергается. Есть только один путь внести новую идею, а именно, сделать так, чтобы «тиамуна» — Старейшина — согласился с тем, что, возможно, это принесет пользу всем дилбианам. Другими словами, если ты хочешь внести в дилбианскую культуру некий элемент прогресса, ты должен получить поддержку Старейшины. Естественно, Старейшины, поскольку они стары и глубоко погружены в существующую систему, крайне консервативны и вовсе не рвутся оказывать поддержку каким-либо переменам. Но это ничего не меняет — если ты хочешь перемен, ты должен найти «тиамуна» и разговаривать об этом с ним!

— Но здесь нет никаких Старейшин, — сказал Билл. — По крайней мере, в деревне или здесь, в лагере разбойников.

— Вот именно! — настойчиво сказала Анита. — Почти все дилбиане живут в горах, где есть Старейшины, и Старейшины ДЕЙСТВИТЕЛЬНО управляют всем. Только здесь, в Нижних Землях, где влияние старых племенных обычаев начало ослабевать перед лицом иных потребностей сельскохозяйственной общины, с которыми Старейшинам не приходилось сталкиваться.

— Но ты сказала, — пробормотал Билл, — что сначала нужно, чтобы с новой идеей согласился Старейшина, прежде чем с иен согласятся все остальные дилбиане. Но если здесь нет никаких Старейшин...

— Здесь нет Старейшин, — сказала Анита. — Но здесь есть своего рода «тиамуна». Мужчины-дилбиане, которые при соответствующих условиях — в горах или в соответствующем возрасте — могли бы быть Старейшинами.

— Ты имеешь в виду, — сказал Билл, который, окончательно запутавшись, только теперь начал что-то понимать, — кого-то вроде Еще-Варенья или Костолома?

— Естественно, не Еще-Варенья! — сказала она. — Костолом — да, пожалуй. Но в деревне ближе всего к «тиамуна» — Плоскопалый. Вот почему я говорила тебе, чтобы ты привлек его на свою сторону.

— Но Еще-Варенья... — начал Билл.

— Еще-Варенья — чушь! — энергично сказала Анита. — Я знаю, что все в деревне относятся к нему с уважением и он имеет определенный вес как хозяин местного постоялого двора, не говоря уже о его прошлой славе чемпиона Нижних Земель по борьбе, — дилбиане очень лояльны. Но из-за своего огромного брюха, которое, как он утверждает, может выдержать лишь самую утонченную пищу, он стал объектом для шуток на многие мили вокруг. Помни, лидер никогда не может быть посмешищем...

— Ты уверена? — с сомнением спросил Билл.

Но она продолжала говорить, не слушая его. У Билла кружилась голова. Он вспомнил, что говорил накануне Мюла-ай насчет того, что Билл вряд ли способен проникнуться чувством к кому-либо типа Костолома, и сейчас он услышал нечто подобное в утверждении Аниты насчет Еще-Варенья.

18

«...Я не в большей степени мог бы рассматривать тебя как субъект саны на основе нашего случайного знакомства, чем ты мог бы находиться в состоянии эмпатии, скажем, с Костоломом или с любым из дилбиан...»

«...Еще-Варенья — чушь!.. Он стал объектом для шуток на многие мили вокруг. Помни, лидер никогда не может быть посмешищем...»

Что-то в этих двух утверждениях не так, подумал Билл. Если бы он только мог связать эту несообразность с той странной ситуацией, в которой он оказался на Дилбии, возможно, он был бы на пути к ее разрешению. Здесь явно сыграли свою роль какие-то человеческие махинации, иначе бы он вообще здесь не оказался. Анита явно ничего о них не знала. И столь же явно гемноиды в лице Мюла-ая пытались эту ситуацию использовать. Но никто из этих индивидуумов или групп, казалось, не переставал рассматривать возможность того, что дилбиане могли преследовать во всем этом хитросплетении свои собственные цели.

Дилбиане — даже Холмотоп, — казалось, были кровно заинтересованы в той ситуации, в которой оказался Билл и о которой ни гемноиды, ни люди — даже Анита, с ее познаниями в антропологии, — похоже, не имели никакого понятия.

Не имея тому каких-либо доказательств, Билл тем не менее ощущал это подсознательно — так же как он ощущал какую-то несообразность в понимании дилбиан, сначала у Мюла-ая, а затем у Аниты. Анита все еще говорила. Внимание Билла вновь переключилось на нее.

— ...так что забудь о Еще-Варенья и сосредоточься на двух важных фигурах, Костоломе и Плоскопалом, — говорила она. — Это те, на кого следует повлиять, и я стараюсь, так же как и ты, повлиять на них. Вот почему я работаю вместе с дилбианскими женщинами — как здесь, в долине, так и в деревне — и веду себя с ними таким образом. Полагаю, ты этого до сих пор не понял?

— Э... нет, — смущенно признался Билл.

— Тогда позволь мне объяснить, — сказала Анита. — Это связано с тем, что единственный, чей совет «тиамуна» может выслушать, не потеряв лица, — это его жена! Вот почему он может обсудить какие-то вопросы с ней наедине, а потом объявить результаты публично, словно это была его собственная идея, и она не станет этого оспаривать. И, конечно, ввиду его физического и социального превосходства над другими мужчинами-дилбианами никто из них не станет предполагать, что идея не была его собственной.

— О, — сказал Билл.

— Так что, как видишь, — закончила Анита, — я знаю, что делаю. Ты же не знаешь — и потому ты должен слушать меня. Чего ты не должен был делать, так это приходить сюда, в долину, ночью, чтобы найти меня и поговорить со мной. Может быть, и есть нечто странное в том, что тебя оставили одного. Но Лейф не имеет к этому никакого отношения — можешь мне поверить!

Билл ничего не сказал. Анита, желая загладить впечатление, с минуту помолчала, а затем перевела разговор на другие темы.

— Так что, — сказала она, — тебе следует как можно скорее вернуться в деревню и оставаться там! Костолом за тобой в деревню не явится — это будет чересчур, даже для обитателей Мокрого Носа. Даже если бы Костолом привел с собой все свое воинство, все равно жителей деревни им не одолеть. Пока ты не покидаешь пределов деревни, ты в безопасности. Отправляйся и обрабатывай Плоскопалого так, как я говорила. А я вернусь к Без-Устали и остальным, пока они не подумали, что меня сожрали Коббли! Полагаю, ты не будешь терять времени и немедленно покинешь долину? — Казалось, ее внезапно поразила некая мысль. — Кстати, как ты сюда попал?

— По веревке, — рассеянно ответил Билл, мысли которого были все еще заняты новой информацией, — вниз по скале.

— Значит, возвращайся к этой самой веревке и поднимайся по ней как можно быстрее! — сказала Анита. — Я могу в этом на тебя рассчитывать?

— Что?.. — переспросил Билл, выходя из охватившей его задумчивости. — Да, конечно. Само собой.

— Что ж, хорошо, — сказала Анита. Голос ее неожиданно смягчился. Она положила ладонь ему на руку, и он почувствовал ее легкое прикосновение. — Пожалуйста, будь осторожен.

С этими словами она убрала руку, повернулась и скрылась во мраке. Какое-то мгновение он стоял, глядя в темноте туда, где она только что была, все еще ощущая прикосновение ее ладони даже сквозь рукав рубашки. Ему казалось, что там, где она коснулась его, сохранялось тепло ее руки.

Затем он стряхнул с себя оцепенение, вновь отдавая себе полный отчет в происходящем. Конечно, нужно было как можно скорее выбираться из долины, но перед этим нужно было сделать еще кое-что.