Сергей Панарин - Барабан на шею! Страница 29

Рамштайнт был разгневан. Те, кто его хорошо знал, сразу бы обратили внимание на скрытое остервенение, с каким он ломал хлеб, и скорость, с какой «таял» поросенок. Тюремщики не входили в ближний круг своего хозяина, но копчиком чуяли грозу.

Настоящий владелец Пикельбурга имел садистские наклонности. Гнев его был страшен, месть – мучительна.

– Так-так-так… – тихо сказал он, отрезая от поросячьего бока шмат мяса. – Моя личная тюрьма становится проходным двором… Будто официальная! Вы безгранично меня разочаровали.

Он помахал куском, насаженным на вилку.

– Но я дам вам шанс!

Обнадеженные бугаи с благоговением смотрели, как мясо скрывается во рту короля.

– Фыход у нас ш вами один, – жуя, начал Рамштайнт. – Фы имефе ф нишмефте жмфы аошкыф и обязательно, я говорю, обяфафельфо мыдошемшыф чавк-чавк-чавк равхефыш, но шошкалф фи напрошмых!..

Тюремщики мысленно распрощались с жизнью. Речь босса была абсолютно непонятной.

– Вам все ясно? – гаркнул Рамштайнт.

– Н-н… Д… Да! – в отчаянье ляпнули стражи.

– Ну, так идите, выполняйте!

Улыбка короля преступного мира была сродни оскалу сытой кошки, которая поймала мышь и предвкушает долгую циничную игру.

Растерянные амбалы попятились к выходу и столкнулись с личным слугой, телохранителем и советчиком Рамштайнта. Высокий сухой мужчина молча раздвинул тюремщиков, шагнул к столу.

– Хозяин, там к тебе приехали странные люди. Говорят, мол, четыре всадника. Но их двое.

– Хм… Любопытно. – Рамштайнт перестал жевать. – Веди.

Через пару минут в комнату вошли Мор и Брань. Сутки назад они окончательно удостоверились в том, что ни Шлюпфриг, ни люди, называющие себя Николасом и Паулем, не спускались в Драконью долину. Значит, либо они скрылись в Черном королевстве, либо проникли в Дриттенкенихрайх. Посовещавшись, наемные убийцы решили заехать в Пикельбург и поклониться Рамштайнту – давнему клиенту. Преследуемые негодяи наверняка попались в его сети.

Король преступников расплылся в улыбке, теперь приветливой.

– Мор, Брань, какая встреча! Присаживайтесь, поешьте со мной!

Рамштайнт ценил умелых людей, особенно если они имели криминальные таланты. Убийцы, о которых слышали все, но видели единицы, заслуживали самого горячего расположения.

Уставшие гости воспользовались предложением. Мора терзала необходимость просить помощи у Рамштайнта. «Не надо было торопиться с заказом, – думал лидер четверки, – теперь вал ошибок нарастает…»

После трапезы начался серьезный разговор. Мор без утайки обрисовал положение, а когда назвал имя Николаса – дескать, одна из мишеней выдает себя за вальденрайхского героя, – Рамштайнт аж крякнул.

– Верите ли, дорогие гости, а я только-только завладел священным предметом, принадлежавшим Николасу Могучему. Король преступников не мог не похвастаться. – Вот его волшебный штандарт!

В углу на веревках висело красное знамя с золотыми письменами. Мор и Брань протянули к нему магические щупальца и не обнаружили никакой волшбы.

– Он не волшебный, – сказал Мор.

Рамштайнт рассмеялся, подошел к знамени:

– Он не проявляет своей силы. Похоже, барон Николас Могучий знал нечто ценное, позволяющее штандарту раскрыться. Мои люди сейчас изучают этот вопрос. Я связался по своим каналам со знакомыми в Вальденрайхе. Они собирают сведения о свойствах моего артефакта.

– Как же он к вам попал?

– Его принес потешный чудачок, кстати, из Дриттенкенихрайха. Хотел продать. Мои ребята скрутили его, а вещь передали мне. – Король погладил мягкий бархат. – На штандарте было несколько дырочек, я велел их заштопать самыми дорогими нитками… Ну, разве не прелесть?

Рамштайнт причмокнул пухлыми губами.

– Великолепная вещь, бесспорно, – включилась в беседу Брань. – Вы знаете имя продавца?

– О, это местная знаменитость! Похотливая жертва мести колдуна. Некий Шлюпфриг.

– Шлюпфриг?! – одновременно воскликнули маги-убийцы.

– Ну да. Я так и сказал.

– За ним и гнались Николас с Паулем! Где он? С ним можно поговорить?

– Для друзей ничего не жаль, – царственно произнес Рамштайнт. – Правда, прошлой ночью поганец сбежал. Но мои люди уже работают над его поимкой. Будьте гостями этого дворца, день-два – и он ваш.

Король преступников отлично понимал: услуга, оказанная столь нужным людям, в будущем окупится с лихвой.

Мор и Брань были измотаны ранами и беспрерывными скачками. Они с радостью вверили себя расчетливому гостеприимству хозяина Пикельбурга.

– Спасибо, Рамштайнт! – сказал Мор. – Маленькое пожелание. Мы лишь Морген и Брунхильда.

– Знаю и высоко ценю ваши методы, – церемонно ответил король.

Вскоре в мраморном особняке истинного владыки государства погасли огни. В древнем парке воцарилась тишина.

Легли спать и гости Красной Шапочки.

Она уложила пирожки в три высокие корзины, задула лучину и устроилась на полу.

Утром прикатила столичная карета. Чопорный усатый дядька отсчитал Красной Шапочке десять талеров, кучер и мальчонка-слуга загрузили корзины.

– Любезный, – обратился к дядьке Лавочкин. – Не возьмете ли попутчика?

– К чему утомлять королевских лошадей? – высокомерно спросил усатый.

– Я думаю, пять талеров компенсируют их усталость…

– А я считаю, никак не меньше восьми.

– Вон та каурая лошадка шепчет, мол, довольно и шести, – продолжил торг Коля.

– С учетом того, что это конь, можно сойтись на семи.

– По рукам!

Эх, не доверял солдат Хельге Страхолюдлих! Не пошел бы с ней в разведку… Но куда деваться? Оставил ей вещи и почти все деньги, взяв лишь свой мешок с автоматом и формой. Проворонил знамя, так хоть уберечь бы личное оружие…

Попрощался с меланхолично жующим сено Палванычем. Поблагодарил Красную Шапочку за приют. Она согласилась пустить Хельгу и козлика на постой.

Вран кружился над каретой, что, по идее, было плохим предзнаменованием.

– Эй, паря! Поехали! – крикнул возница.

Лавочкин заскочил на козлы, крикнул:

– Счастливо оставаться, графиня. Берегите нашего Пауля! А мне пора в бандитский Пикельбург.

Глава 14.

Сделка века, или Ты мне – я тебе

Если вам когда-нибудь предложат альтернативу: ехать на королевской карете или идти пешком, выбирайте карету. Современные не только комфортны, но и быстры, а также оборудованы синим проблесковым маячком. Коля Лавочкин и без маячка вернулся в столицу Дриттенкенихрайха чуть позже полудня. Правда, отбил место, которым сидел. Тут уж ничего не попишешь – средневековый мирок не знал об амортизаторах.

Расплатившись с усачом и спрыгнув на ближайшем к апартаментам Рамштайнта перекрестке, солдат прижался к стене дома. Повозки двигались сплошным потоком, люди сновали, как в мегаполисе.

Пройдя по бульвару Искусств, Лавочкин чуть не оглох от криков зазывал.

– Знаменитый вертеп Вольдемара Сорокера! Только одно представление! Все на спектакль ужасов «Жаба-душительница»!..

– Последняя книжка писателя Блицфогеля![19] «Ревизор, или Туда и обратно»!..

– Картины маслом! Скульптуры кремом! Украшу праздничный стол состоятельным господам!..

– Братья по творчеству! Коль обидит вас критик, не бездействуйте! Тщательно нанесите оскорбление…

Коля не стал дослушивать последний рецепт, свернул в тихую подворотню, присел на пыльную завалинку и призадумался.

Сперва он открыл Америку: организованная преступность (а Рамштайнт, несомненно, возглавлял глобальную организованную группировку) набирает особенную силу там, где есть богатая промышленность и торговля. Ведь никто не стремился «крышевать», например, Красную Шапочку.

Впрочем, это открытие мало радовало. Пользы-то в нем ни на талер! Реализовав исследовательские наклонности, Лавочкин приступил к осмыслению своей тактики. В карете мозгового штурма не получилось. Тряска и орущий на ухабах усач не создавали должного комфорта. Теперь отлынивать некуда.

Коля никогда не встречался с главарями мафии. Тем более по столь нетривиальному поводу. Рамштайнту не скажешь: «Дядя, отдай знамя, оно мое…» Значит, сделка. И предложить нужно что-то особенное, сопоставимое по ценности.

Но что?

Деньги? Во-первых, у Лавочкина их не было, а у Рамштайнта были. Во-вторых, Красная Шапочка твердо стояла на своем: король преступников ценит магические артефакты выше любых денег.

Волшебные предметы? Солдат не имел никаких артефактов. Знамя у Рамштайнта.

Получается, у него все есть, а у Коли – шиш с маслом. Слабая позиция в переговорах.

Можно ли надуть противника? Лавочкин трезво оценивал свои таланты. Он не лгун. Помнится, даже в академии не сумел толком соврать, почему отсутствовал на занятиях полтора месяца…

– Чем я силен? – спросил себя солдат. – Что я предъявлю этому монстру?..

По всем прикидкам получалось, предъявить нечего.

Откуда-то сверху спикировал Вран, сел рядом с Колей.