Борис Дмитриев - Вам возвращаю ваш портрет Страница 29

– Ты, Петька, давай не бравируй, – начал предостерегать ординарца комдив, – дело предстоит исключительной важности, гораздо опасней, чем даже в одиночку голыми руками взять языка. Я не обо всем могу пока рассказать, но еще и еще обращаю ваше внимание, что гости прибудут в Разлив самые настоящие. Не потешные ряженые, не переодетые контрразведчики или скоморохи от Фурманова, но собственной персоной батюшка царь и при нем старший брательник товарища Ленина. Не представляю пока, чем может окончиться встреча, однако, если останемся живы, в дивизию не должно просочиться ни единого слова. Тебя, Кашкет, больше всех, понятное дело, это нынче касается, не доводи до греха. Жарь на своей балалайке, что есть мочи, "Краковяк" или "Барыню" и не очень-то идиотскими вопросами гостей донимай.

Петька давно уже подозревал денщика, что тот завербован штабной контрразведкой и постукивает там в полный рост. Предупреждал об этом и своего командира, но Чапай беспечно отмахивался, считал, что ему нечего от стражей революции прятаться. К тому же всегда был уверен – чем тихарного, так лучше засвеченного иметь при себе стукача.

Я никак неврублюсь, Выэто без шуток, командир? – абсолютно искренне поинтересовался денщик. – Мне, по святой простоте, постоянно казалось, что царя Николая Второго некоторым образом комфортно сопроводили, нашим революционным трибуналом, в невозвратную даль, а с ленинским брательником торжественно распрощались в свое время на перекладине. Воля Ваша, Василий Иванович, но какие могут быть после этого совместные ужины, это же настоящий Армагеддон получается. Может, тогда заодно и Александра Невского к столу пригласим, он случаем не на нашем озере шведами раков прикармливал. Вы, быть может решили, по-христианскому обычаю помянуть, принявших лютую смерть Николая Романова и брательника Ленина. Так это мы завсегда, прямо сейчас давайте и опрокинем по соточке. Пусть мы и не монархисты, не капелевцы, но царь православным человеком, кажется, был, и Ульянова, скорее всего, родители в детстве крестили.

Пулеметчица с ординарцем переглянулись между собой, согласованно насторожились в ожидании ответа комдива, даже вертлявая собачонка присела на задние лапы и на всякий случай зажала зубами свой хвост. В самом деле, должна же наступить хоть какая-то ясность, с этим загадочным, свалившимся с неба ужином. Если у командира ненароком съехала крыша, или возникло желание разыграть в Разливе комедию, вовсе не обязательно держать боевых товарищей за дурачков. Все одно рано или поздно провокация будет раскрыта.

Но Чапай как ни в чем не бывало загорелся хорошей идеей. Ему показалось очень дельным и своевременным предложение денщика, и он охотно, без долгих раздумий одобрил толковую мысль.

– А ведь и впрямь, давайте сей же час саданем по сто грамм. Дело впереди предстоит непростое, пожалуй, на трезвую голову оно не очень с руки представляется. Может, под хмельком все гораздо понятней, без излишней мороки заладится.

Анка на правах заботливой хозяюшки принялась накрывать гостевой стол. Заставила Кашкета прибрать парующий самовар, очистить столешницу от чайной посуды, а сама нырнула в командирский шалаш за свежей простынкой, традиционно заменявшей столовую скатерть. Тщательно выстелила ладонями холстину на круглом пеньке, оправила со всех сторон и вместе с Кашкетом начала расставлять приготовленные закуски. Резаные балыки, икорка, рыбка копченая, рыбка запеченная, огурчики малосольные и свежие – все без спешки и суеты появилось на белой скатерти. Петька, словно баюкая грудного ребенка, вынес из шалаша четвертину чистейшего отгона житней водочки и торжественно водрузил в центре пенька. Чапаевцы, в бодряще приподнятом настроении расселись по привычным местам, и Василий Иванович командирской рукой наполнил специально припасенные для подобного торжественного случая стеклянные граненые стопочки.

Глава шестая

– За что все-таки выпивать собираетесь, господа хорошие, – послышался негромкий вопрос, заданный, выходящим из лесной темноты, человеком, – пить без тоста так же нелепо, как снимать портки без особых надобностей. Вы не находите, что воспитанный человек должен относиться к выпивке в высшей степени уважительно и осмысленно?

Все присутствующие, за накрытым под девизом "Привет коммунизму" столом, на мгновение оцепенели, после чего, словно по команде, единым порывом развернулись в сторону говорившего и увидели в свете костра двух приближающихся мужчин. Одного, одетого в защитного цвета полевую военную форму, другого – в студенческий университетский сюртук. При этом складывалось четкое представление, что незнакомцы пришли из обступившего поляну затаенного леса разными дорожками и рассматривают друг друга в первый раз, с нескрываемым любопытством. Младший по виду, в студенческих одеждах гость, делал старшему непонятные знаки рукой, как будто предлагал подойти к столу с другой стороны, на военном языке "взять в окружение".

– Ни фига себе, – не сдержался Петька, признав в человеке под полевой гимнастеркой, не единожды виданного на картинках, царя Николая Романова.

Ни дать, ни взять вылитый Николаша Второй, правда без Георгиевского бантика на левой груди. По спине ординарца пробежал знакомый лихорадочный трепет, как перед кавалерийской атакой или в момент взятия языка. Рука непроизвольно потянулась к деревянной кобуре, и он снял с предохранителя свой безотказный маузер. Легкий, сухой щелчок взведенного оружия тревожной ноткой прошил тишину.

– Нехорошо, не в русских народных традициях, поднимать налитые чарки, не дождавшись званых гостей, тем более, когда приглашенные вами же люди с дальней дорожки пожаловали. Мы с Александром Ильичом, что называется, с небесного вертолета на праздник, без пересадки, пожаловали. Путь немалый проделали, рассчитывали на гостеприимную встречу. Нам обещали праздничный стол и благородное обхождение, а за маузеры ни слова не слышали. Хорошо, что артиллерию не задействовали, прямо Бородинское сражение для нас подготовили.

Петька, понятное дело, мгновенно смекнул, что неудачно на сей раз прокололся, а потому смущенно засуетился. Но не стал возвращать предохранитель на прежнее место.

– Это я на всякий случай, дорогие гостюшки. Капелевцы гады не оставляют в покое, из-за каждого куста ожидаем засаду. Волей-неволей приходится быть начеку. Не столько за себя, сколько за вас беспокоюсь, служба такая, несу под присягой полную ответственность за безопасность в Разливе.

Появление таинственных гостей, оказалось настолько неожиданным, что Чапаевцы от растерянности даже забыли подняться в приветствии. Тем не менее, непроизвольно раздвинулись на деревянных лавках, предоставив возможность гостям располагаться за хлебосольным столом. Царь с достоинством отрекомендовался: "Николай". При этом по- военному отсалютовал рукой под козырек. Так же по-военному подошел к единственной даме, галантно снял головной убор, приложился к ручке и присел к столу между Кашкетом и Аннушкой. Студент небрежно назвался Александром Ульяновым и без тени замешательства уселся между комдивом и пулеметчицей. Один только ординарец не удостоился почетного соседства гостей. Брательник вождя немедленно подхватил ломоть свежайшего белого хлеба, навалил на него пару добрых ложек зернистой икры и сообщил принимающей стороне, что те могут не представляться, потому что прибывшим на ужин хорошо все известно про каждого. И еще поставил на вид, что с российским императором он познакомился только что.

Гости выглядели, как и полагается с дальней дорожки, немного усталыми и заметно взволнованными. На первый же взгляд было видно, что царские порточки изрядно поизносились, а левый модельный сапог, некогда топтавший персидские ковры дворцовых покоев, терпеливо ожидает ремонта. Особенно смущало наличие на военной гимнастерке неумело заштопанных дырочек, оставшихся не только от револьверных пуль, но и от ношения высоких орденских знаков. Император пребывал в известной неловкости, ощущая на себе любопытные взгляды красноармейцев. Аннушка буквально пожирала горящими глазами Николая Романова, во всем естестве которого сквозило никогда ранее не виданное ею благородство, обусловленное не только духовным человеческим совершенством, но и таинственным небесным помазанием. Спокойная правильность черт, постановка головы и медальная шея, как знак величайшей покорности и несгибаемости воли, магнетически влекли к себе покоренную женщину.

Лицо Александра Ульянова, существующее как бы независимо от студенческого сюртука, может быть из- за непропорционально вытянутой шеи и следов удавки на ней, странным образом походило на физиономию Василия Ивановича. Один и тот же раскосый разрез миндалевидных глаз и легкая рыжеватость волос подозрительным образом указывали чуть ли не на родственную их близость. Если бы на макушку студенту напялить каракулевую папаху и приторочить усы, тот вполне мог сойти за второго комдива. Своим демонстративным поведением брательник Ильича выражал полное безразличие ко всему происходящему, он подчеркнуто делал вид, что оказался за общим столом по какой-то нелепой случайности. В целом компания подобралась довольно живописная, а предложенный командиром тост выпить за прибывших гостей и за то, чтобы дети не боялись по ночам паровозов, привел публику в неописуемый восторг. Так что, после сдвинутых и опрокинутых граненых стопок, все дружно навалились на холодные закуски. Чтобы как-то разнообразить аппетитное причмокивание и разрядить, начинающее становиться неловким, молчание, Чапаев первым завел разговор и поинтересовался у Александра: