Павел Минка - Невообразимо далеко от дома Страница 29

– А что вы считаете по-настоящему сложным? – спросил Иванов.

– Умножение дробей, – без запинки ответил Степан Алексеевич. – Это – настоящее испытание. Никак не научусь.

– А вы знаете, где сейчас моя Земля? – спросил Иванов. – Точнее, куда она ушла?

– «Куда» – это уже не наша проблема. «Куда» вас уже доставили, правда, результат все равно не тот, поскольку «Когда» оказалось другим. Но с «Когда» теперь тоже не будет проблем – эти расчеты уже проведены, и мы точно попадем в ваше время. Но… – протянул Степан Алексеевич.

– Но?

– Да, есть одно «но». Нам нужно теперь определить, какая Земля именно ваша. Последняя координата, которую предстоит установить – это «Какая».

– Это проблематично?

– Немного, но не отчаивайтесь, – бодро сказал Степан Алексеевич. – Нам всего лишь надо рассортировать Земли и найти среди них именно вашу.

– И как это сделать?

– Слушайте внимательно! – воскликнул Степан Алексеевич, энергично потирая руки. – Мы тут с коллегами подобрали наиболее вероятные варианты. И, между прочим, полагаем, что ваш мир должен оказаться среди них. Но опознать его, конечно, можете только вы сами.

– Как?

– Мы будем отправлять вас на вероятные Земли, и вы должны будете определить, какая из них ваша. А потом сообщить мне. Если мир ваш – и делу конец. Но если нет, тогда мы переместим вас в следующий…

– Понятно, – сказал Иванов. – А много ли этих вероятных Земель?

– Биллионы! Но надежда всегда есть… Как это у вас называют? Халявой?

– И так тоже, – ответил Иванов.

– Но может случиться и западло.

– Какое западло?

– Я про Ивановоеда. Его зовут Западло.

– Неужели?

– Да-да. Он все еще идет по следу, – сказал Степан Алексеевич. – И будет расставлять ловушки. Опасность заключается в том, что в этом он ориентируется на ваше бессознательное. Именно оттуда он берет информацию о вас. Он знает ваши тайны. Он даже знает больше, чем вы знаете о себе. И в будущем он использует еще более изощренные способы схватить вас.

– И он будет вторгаться в каждый из миров, где я окажусь?

– Безусловно! Вы нигде не будете в безопасности. Но чтобы не попасться, запомните: добро всегда открыто, а правда – очевидна. Это удел зла и лжи маскироваться и наряжаться.

– Я учту это, – вздохнул Иванов. – Поэтому не будем терять времени. Прошу вас, Степан Алексеевич, приступайте. Я готов к путешествию! И спасибо за терпение и понимание!

– Нет проблем, – легко согласился Степан Алексеевич, явно довольный. – Будем надеяться на халяву.

Он нажал несколько кнопок на старой серой клавиатуре, и Иванов телепортировался на Землю.

Часть IV

Какая земля?

Глава 26

– Итак, история мира – это история дискриминации, – сказала короткостриженая женщина с воинственным взглядом. – Наша задача – построить мир равенства. Мир, в котором женщина и гомосексуалист будут чувствовать себя комфортно…

Иванов обнаружил, что сидит на заднем ряду в большом зале. Перед ним сидели женщины и несколько мужчин. На стенах зала были расклеены разные плакаты. На одном плакате было справа изображение мужчины и женщины, обнявших друг друга, а на другом – изображение двух целующихся мужчин. Над первым рисунком было написано «Стереотип», а над вторым – «Норма». Другой рисунок был таким: в качестве «стереотипа» здесь был представлен Иисус Христос (белый мужчина в длинных одеждах), а в качестве «нормы» – Христос женского пола (черная женщина в таких же длинных одеждах). Большими буквами под самым потолком размещалась надпись: «Моя жизнь – мои правила».

– Не так ли? – спросила женщина-лектор, обращаясь прямо к Иванову. Все обернулись и посмотрели на него. Он увидел, что у одного из парней какое-то неестественно слащавое лицо и сережки в ушах. Покраснев, Иванов ответил, сгорая от неловкости:

– Да, наверное…

– Вы не уверены? – переспросила строго лекторша.

– Я, простите, только пришел, и немного не в курсе, о чем речь…

– Ничего, мы вас просветим. Добро пожаловать в наш гендерный клуб! Вы гей или гетеросексуал?

– Эм, я это… нормальный… – краснея, проговорил Иванов.

По залу пронесся недовольный гул. Глаза и без того воинствующей лекторши загорелись.

– Что? Что значит нормальный? Мы тут все – нормальные!

– Я хотел сказать, что я это… тяготею к женскому полу…

– То есть вы хотите сказать, что тяготеть к женскому полу – это нормально, а к мужскому – ненормально? Если бы вы любили мальчиков, то это было бы неправильно и нехорошо?

– Наверное… Я об этом не думал… У меня как-то не было в этом необходимости…

– Не думали? – строго произнесла лекторша. – Вот именно от такой безучастности и все беды человечества! Вы понимаете, насколько вы стереотипны? Вы хоть свои мысли можете выражать? Свои мысли, а не предрассудки и стереотипы?

– Простите… В чем я неправ?

– В том, что вы типичный представитель отсталой части населения, которая мыслит стереотипами и занимается дискриминацией. Вы должны признать, что гомосексуализм – это нормально.

– А я имею право думать иначе? – спросил Иванов.

– То есть вы считаете, что гомосексуализм – это отклонение? И что мужчина лучше женщины?

– Подождите, вы все смешали! Я не считаю, что мужчина – лучше женщины. Но я уверен, что они разные…

Лекторша скрестила руки на груди.

– И чем же? – недовольно спросила она. – Женщина не имеет права заниматься всем тем, чем занимается мужчина?

– Мне кажется, что одни дела мужчина делает лучше, а другие – женщина. И в этом должно быть какое-то распределение труда…

– Какие же это дела делает мужчина лучше?

– Эм… Возьмите хотя бы философию. Вы не найдете ни одного женского имени среди великих философов.

– Во-первых, список великих философов составляли мужчины, во-вторых, если бы женщину не притесняли на протяжении истории, то она бы тоже смогла проявить себя в философии не хуже Платона, который, кстати, был геем.

– А сейчас вам кто-то не дает заниматься философией? Но я что-то не знаю ни одной великой женщины-философа…

– Да потому что вы мыслите стереотипно. Вы хотя бы Наоми Вульф читали?

– Нет, а кто это?

– Вот видите! Вы же не ориентируетесь в теме! Понятное дело, что с такими узкими познаниями и стереотипным мышлением вы утверждаете, что нет женщин-философов! Да и мы поняли, что вы все же отстаиваете позицию, что мужчина – лучше женщины.

– С вами невозможно говорить. Как будто с сектантом на улице споришь – он тебя не слышит и не видит…

– Это можно в полной мере отнести и к вам!

Иванов, не в силах больше быть вежливым, вскочил и, размахивая руками, сказал:

– Знаете, у меня такое чувство, что вы – глубоко неудовлетворенная в личной жизни женщина! У вас нет нормального мужика, который бы выбил за пару ночей всю эту дурь из вашей головы! Вам что, заняться нечем? Кто вас трогает и кто притесняет? Делайте, что хотите! Работайте, где хотите! Или ты, – он обратился к слащавому парню. – Да мне плевать, что ты гомосек! Делай свое дело со своим дружком – мне все равно! Но чего вы все лезете в жизнь к другим людям и под видом борьбы с дискриминацией дискриминируете нормальных здоровых гетеросексуальных мужчин и нормальных здоровых женщин, которые хотят семьи и детей? А?

Лекторша была красная от злости и гнева. На лицах людей был шок и растерянность.

– Вон! – закричала лекторша. – Сексист проклятый!

И Иванов поспешил выйти из зала, ругаясь себе под нос.

– Не знала, что ты гомофоб и женоненавистник, – сказала Халява.

– Нет, я не гомофоб и не женоненавистник. Мне вообще плевать, просто не лезьте ко мне в душу… Ты, кстати, где?

– У тебя в кармане.

Иванов достал из кармана красную помаду.

– Странный облик, – сказал он.

– Я подумала, что смогу в таком виде тебе пригодиться! – сказала Халява. – Ты узнаешь свой мир?

– Не уверен, – сказал Иванов. – Надо еще время, чтобы разобраться…

Он вышел на улицу и увидел старые хрущевки. Улица была наполнена преимущественно женщинами. Они были без косметики, мужеподобны и короткострижены. На стенах зданий висели огромные плакаты. Они все были примерно одного содержания. На одном плакате были изображены двое мужчин, стоявшие друг к другу лицом во время обряда венчания в церкви. Их венчал священник, и сами мужчины аналогично были священниками, если исходить из одежды на них. Другой плакат приглашал на фестиваль детской песни «Два папы». Третий плакат рекламировал вазелин «Блаженство».

К Иванову подошли два робота, похожие на Самоделкина. Они держались за руки.

– Привет! – сказал один из роботов. – Мы роботы-гомосеки модели «Геетрон 4563». Давай дружить!

– Да ну вас! – махнул рукой Иванов.

Через улицу он встретил негритянку на инвалидной коляске. Она подъехала к нему и сказала:

– Добрый день!

– Добрый! – ответил Иванов.