Михаил Высоцкий - А дело было так… Страница 29

— Я тебе буду помогать! — заверил тролль, поигрывая своей дубиной.

— Тын! — мягко, как ребенку неразумному, улыбнулся я. — Тебе нельзя. Понимаешь? Бой должен проходить один на один, ты не можешь мне помочь и сам сразиться тоже не можешь, потому что ты для них зверь! Понимаешь?

— Тын будет помогать Тиналису! Тиналис пощадил Тына, Тын обязан Тиналису жизнью, Тын спасет Тиналиса и сразится вместе с ним! — повторил тролль.

— Нельзя, Тын! Нельзя! — проорал я на ухо троллю.

— Тиналиса могут ранить. Тын его будет защищать! Я тебя в обиду не дам, Тиналис! — не отступал от своего тролль.

— Тын, ты должен сидеть тут и не рыпаться! Понимаешь, это мой бой — я должен его выиграть, а ты не вмешивайся! Я герой, Тын, герой, а герои должны одни сражаться! Это подвиг такой, понимаешь? Под! Виг!

— Тын не будет сидеть, Тын вмешается и поможет Тиналису!

Достаточно или еще раз? Мы с Тыном так можем часами спорить — только в радость, степняки тоже не спешат, Божий Суд спешки не терпит, но тот, кто надо, уже все, что должен был услышать, услышал.

— Подвиг, говоришь? — отталкивая меня в сторону, вперед вышел Алендас. — Да ты, Тиналис, без помощи своих слуг ни на какие подвиги не способен! Хочешь узнать, кто такой настоящий герой? Я тебе расскажу — это не тот, кто только золото и умеет грабить, и не тот, кто за спиной тролля прячется! Герой не будет ждать, а выйдет вперед и сразится! Ну же, дети степи, я пришел. Где ваш боец? Пусть выходит, пусть узнает, что такое настоящий Божий Суд!

Нарушение всех мыслимых и немыслимых правил! Положено выйти, чинно поклониться, проговорить: «Я чист перед богами, и да свершится их правосудие». После чего выйдет представитель другой стороны, поклонится, скажет: «Боги, рассудите нас». И только Тогда начнется бой… Ну да ладно. Алендасу простительно. Будем считать его фразу неточным переводом, в конце концов, язык степи достаточно аллегоричен, и такая концепция тоже допустима. С большой натяжкой. Видно, противоположная сторона также решила, так что из строя навстречу Алендасу вышел самый обычный степняк. Такой же, как и сотни других, разве что малость более худой да жилистый. Скинул шкуры, с головы повязку снял — еще мальчишка, младше принца, неужто это и есть самый великий воин племени? А другого на Божий Суд выставлять не принято, тут все должно быть честно, по справедливости…

Окружающие воины тем временем перед мальчишкой на колени стали. Значит, действительно велик. Посмотрим, что ему Алендас противопоставить может…

— А ты что, совсем не переживаешь? — тихо поинтересовался я у принца, пока два бойца стояли друг против друга.

— Нет, — качает головой. — А зачем?

— Ну как же… Ловушка… Злые враги… Их много, нас мало… — попытался было я стать на место молодого парня. — А вдруг Алендас не победит…

— Но ведь ты сам не переживаешь, — значит, пока все идет по плану, — пожал плечами парень.

Железная логика! Даже возразить нечего. Если сам еще молод и не знаешь, когда нужно волноваться, а когда можно проявить твердость характера, достаточно брать пример с более зрелого товарища. Делай как он, и все будет в порядке. Если бы все молодые парни следовали той же самой логике, то знаменитый конфликт поколений и вовсе бы не возник. Увы, молодежь, как правило, считает себя самой умной — они все знают и умеют лучше нас, вот только почему-то из передряг мы их вытаскиваем… Нет, принц мне определенно нравится, хоть именно по его прихоти я этому проклятому лжебогатырю руку пожимал!

Один раз проревел рог, и бой начался!

— Они сошлись — волна и пламень, стихи и проза, лед и камень[10]…— закатив глаза, не своим голосом декламировал эльф.

Вот уж не сказал бы… Скорее как два урагана. Я даже предположить не мог, что Алендас настолько хороший воин! Да такого просто не может быть — будь он настолько великолепен, не пришлось бы совершать всех этих надуманных «подвигов», можно было и настоящий совершить. С таким мастером-мечником мне в жизни не совладать! Скорость — только глаза следить успевают, я бы уже как минимум два удара пропустил, а степной воин уворачивается! Хотя сам в атаку перейти не может — с первых же секунд ушел в глухую оборону, лишь изредка делает жалкие попытки провести контратаку, да куда там. Алендас дерется с точностью механического воина, видел я такие игрушки в заморских странах, якобы живые, да из сплошных пружин да шестеренок и с опытом монаха, что всю свою жизнь мудрость боя постигал… Бой только начался, а я сразу понял — будет Божий Суд на нашей стороне! И степняки поняли. Ворчать не положено, уж они умеют доблесть ценить, понимают, что их великий с величайшим встретился, вот и стоят скорбно опустив головы — уже прощаются со своим товарищем… А ведь действительно убьет! Алендас не пожалеет, и, самое обидное, история будет на его стороне, но такого допускать нельзя! Суд мы выиграем, да отношение со степью испортим — они нас будут лишь уважать, а этого слишком мало. Надо что-то делать!

«Лови момент!» — как сказал древний поэт, и я его поймал. В тот короткий миг, когда Алендас уже поверг молодого степняка, когда глубокий порез уже обезобразил лицо юноши, но голова не успела слететь с плеч, когда сабля была сломана, однако меч еще не пронзил молодое тело, я успел донести до богатыря свою волю:

— Стой!!!

А вот теперь его решение — рискнет ослушаться? Не рискнул. И верно. Одно дело — сразить в пылу битвы, а другое — добить беспомощного врага. Первое — героизм, второе — злоба. А отделяет их всего один крик — не успел бы я, не видать парню мамки своей, а так пришлось Алендасу притормозить. Крошечный нюанс — успело ли совершиться хоть одно действие между концом сражения и смертью врага — полностью меняет все акценты баллады. Нюанс — его чувствуют лишь баяны да герои, в идеале, конечно, враг сам должен пощаду запросить, но если враг не успел или слишком гордый — придется мне ему помочь.

— Признаёшь ли ты свое поражение? — адски улыбался Алендас, удерживая лезвие меча у горла пораженного мальчишки.

— Признаю… — прошептал тот.

— Признаёте ли вы его поражение? — прокричал Алендас, обращаясь к окружившим нас воинам степи.

— Признаем… — ответили те, кто понимал наш язык.

— Божий Суд свершился! Мы правы и мы идем дальше! А ты, мальчишка, прочь — мне не нужна твоя жизнь!

Героический поступок. О своей снисходительности Алендас еще долго будет вспоминать, а ведь, между прочим, если бы не мое вмешательство, то героизма ему не видать как своих ушей. И нет бы поблагодарить — подошел, оттолкнул Тына плечом, кровь на мече демонстративно вытер.

— Ну убедился, Тиналис, как богатыри сражаться должны? И никакого золота мне за это не нужно…

А может, действительно не нужно? Или я совсем в людях разучился разбираться, или Алендас наслаждался самой схваткой, наслаждался собственной силой, той властью, которую он имел над степняком? Правом в любой момент безнаказанно отнять жизнь — если так, то он не только подлец, но и псих. Хотя попробую обвинить — опять никто не поверит, решат, что конкурента подставляю…

А степняки тем временем разъезжались. Накинув одеяние, их боец растворился в толпе, и так же молча, как пришли, они и ушли, даже траву не помяв. И опять пустынная степь, море трав — куда, спрашивается, войско врагов делось? Только сломанная сабля да пару не впитавшихся в землю бурых пятен и намекали на то, что тут недавно происходили определенные события…

— Поехали, — только и сказал я.

Больше никто на пути не попадался — даже воронье улетело, и до поздней ночи проскакали без остановок. А там и на привал устроились. Костер никто зажигать не стал, опасное это дело, в степи-то как займется трава, так не потушишь. Охрану тоже ставить не стали — из хищников тут только птицы, а мы для них слишком крупная добыча. Завалились все спать…

Да в такую ночь любого сон сморит, любой в царство Морфея, бога легендарного, которому эллины поклонялись, погостить отправится. Едва заметное дыхание эльфа сливается с шумом ветра, рядом, свернувшись клубочком, сопит гном, причмокивает во сне Алендас, молча дремлет принц. Храпит тролль-великан, да так, что на фоне его храпа даже вражескую конницу не услышать… Темно — новая луна только завтра родится, значит, через шесть дней празднику Первой Крови быть…

— Спасибо тебе, Тиналис… — раздается у меня под ухом тихий голос — настолько тихий, что я и сам с трудом разбираю слова. — И извини…

— Это ты меня извини, — одними губами отвечаю я, зная, что мой собеседник даже в полной тьме меня услышит. — И не за что благодарить — я сделал так, как любой другой на моем месте…

— Любой, но не тот демон в обличье человека, что сражался сегодня против моего сына. Ты спас ему жизнь, ты исправил мою глупость, и я приношу тебе клятву степи, отныне твое слово — воля…