Галина Гончарова - Поющие в клоповнике Страница 3

камни. И их все больше и больше. И ты — одна из таких капель.

— Оставим поэтические сравнения для певцов и музыкантов, — решительно вмешался седобородый. — Скажи честно, девочка, как ты относишься к вампирам и оборотням? Эльфам и лешим? Кикиморам и водяным?

Показалось, что его взгляд проткнул меня насквозь. Но стыдиться мне было нечего.

— Никак не отношусь, — ответила я. — Никакого страха или отвращения. Скорее, наоборот. Здоровое любопытство. А у вас они водятся? Все сразу?

Глаза «мага» потеплели.

— Это хорошо. Теперь я могу говорить дальше.

— А если бы я сказала, что я — ревностная христианка, и всякую нечисть надо уничтожать?

Спрашивала я из чистого любопытства. Во-первых, я всегда была атеисткой. Как сказал один мой знакомый, надо либо думать, либо верить. Я же предпочитала думать. Бога нет до тех пор, пока это нельзя будет доказать математическим путем. И точка. А во-вторых, я с детства усвоила, что нет плохих и хороших, есть только наше отражение в зеркале. И если тебе подставляют подножку, подумай, что бы сделал ты на месте этого человека. Возможно, то же самое? Так какое же право я имею осуждать тех же вампиров? Они пьют кровь, согласно мифам. Но им же это необходимо! Стоит только поставить себя на их место, и их уже нельзя осуждать. Неужели вы, неожиданно став вампиром, перешли бы на растительную пищу? Что-то я сомневаюсь. Или еще проще. Я в жизни видела ну очень мало вегетарианцев. С нашей точки зрения, есть бифштекс — это поддерживать силы. А с точки зрения коровы, из которой этот бифштекс приготовлен? Убийство и людоедство. Все зависит от точки зрения.

— Ты бы очнулась в лесу с сильной головной болью и шишкой на лбу, — отрезал седобородый. — Мы не можем рисковать! В нашем мире не будет ни христианства, ни остальных его разновидностей! Слишком мы разные, чтобы делиться на угодных и неугодных вашему Богу! Да и рабы из нас плохие!

— Мы не рабы!

— Угу, а рабы — не мы? Так, что ли? А как же ваши фразы? Раб Божий такой-то, спаси, Господи, раба своего, такого-сякого? Не ваши?

— Наши. — Я внезапно поникла духом. — Я ведь крещенная. Это может помешать?

— Не может. Пять капель воды и бормотание, которое исходило от человека, лишенного СИЛЫ и магических знаний не могут ни помешать, ни повредить тебе, как ведьме. Если ты сама во все это не веришь.

— Я не ведьма.

— Пока — нет. Я ведь так и не представился тебе. Ведун Антел Герлей. Полностью — Верховный колдун Магического Универа, Антел Герлей. Это мой помощник, — он кивнул на чернобородого. — Колдун Бреме Теодорус.

— Оч-чен-нь п-прият-тно, — заикнулась я. — Юлия. Синичкина. Можно — Леля. А почему — Универ, а не Университет?

— Узнаешь на уроках истории.

— Уроках истории? — новости вышибли из меня остатки мозгов. Голова казалась большой и гулкой, как медная кастрюля.

— Да, на уроках истории! И теперь мы подходим к самому главному. Ты хочешь здесь учиться?

Хочу ли я стать ведьмой? Хочет ли орел — летать, рыба — плавать, человек — дышать!? Хочу ли я стать колдуньей!? Да я готова была заплатить за это любую цену!

— Платить не потребуется, — прочел мои мысли ведун. — Во всяком случае, деньгами. Но должен тебя огорчить. Дело в том, что пройти из вашего мира в наш можно только в определенные дни. Сюда ты прошла. Вернуться обратно ты сможешь только после десятого года обучения.

— Десятого года? Но сколько же всего здесь учиться?!

— Мало. Пятнадцать лет.

Кусок воздуха застрял у меня в глотке. Через пятнадцать лет мне будет ближе к сорока, чем к тридцати. Прекрасный возраст, но все же, пятнадцать лет… С другой стороны — стать колдуньей… Я решительно выплюнула кусок воздуха вместе с кратким:

— Согласна.

Ведун засмеялся.

— Таких жертв не потребуется. Во-первых, маги живут гораздо дольше обыкновенных людей, а во-вторых, они сами выбирают, когда стареть.

— А вы? — ляпнула я. И покраснела. — Простите.

— Ничего, все в норме. Подумай сама, я — ведун, я заведую всем Универом, как еще я должен выглядеть, чтобы меня уважали? Сейчас ты беседуешь со мной с уважением, которое должно оказывать опыту. А если так?

Он провел перед собой рукой — и лицо его потекло, смазалось, расплылось, чтобы через секунду собраться в маску мальчишки лет семнадцати, явного шалопая и оболтуса. М-да, такого я уважать бы не стала. Дружить — да, но не слушаться и не повиноваться.

— Это всего лишь иллюзия, — пояснил маг, небрежным жестом проводя по лицу и возвращая прежний возраст. — Хотя так я и выглядел в пятнадцать лет. Сейчас же мне надо выглядеть солидно. Как в твоем представлении должен выглядеть директор Универа?

Я подумала и решительно кивнула.

— Примерно так и должны. Еще раз извините. Можно мне еще один вопрос?

— Можно. Слушаю.

— То облако в лесу. Что это было?

— ВОРОТА в наш мир. Они открываются три раза в году, в строго определенные ночи. В остальное время они невидимы для всех, кроме опытного колдуна.

— А в обычное время там можно пройти?

— Колдун может, если хватит СИЛЫ.

— Но я еще далеко не ведьма!? Я же прошла?

— Это другой вопрос. В эти три ночи через ВОРОТА могут пройти только одаренные магическими способностями люди. И то… На это способен не каждый одаренный человек. Во-первых, ВОРОТА надо увидеть. То есть оказаться в нужном месте в нужное время. Это раз. Нужно не испугаться и пройти через них. Это два. Человек должен быть взрослым. Если бы тебе не было двадцати, ВОРОТА не пропустили бы тебя. Это три.

— Понятно. Ой!

— Что?

— А как же мои родные? Они с ума сойдут!

— Ну что ты! Я направлю к твоим родителям мага, он придет и проведет сеанс гипноза. И твои родители будут свято уверенны, что ты уехала за границу по приглашению какого-нибудь университета. Ведь ты студентка?

— Да, это так. Но ни звонков, ни писем…

— Почему? Среди нас есть люди из всех стран мира! Один наш год — это ваши четыре месяца. Напиши письма родным, а я отправлю их нашим агентам в вашем мире, и они будут отправлять их в определенные дни. Все просто. Механизм отработан на тысячах студентов. Вот фотографии послать не получится.

— Почему?

— А ты посмотри на себя.

Я посмотрела. Высшие Силы, что это со мной!? Во-первых, моя одежда. Симпатичные джинсы превратились в серые штаны из какой-то плотной ткани. Курточка из кожи «молодого дермантина», которую я просто обожала, стала действительно кожаной, но застежка-молния куда-то исчезла, а вместо нее появились грубые пуговицы. Майка претерпела такие же изменения. Цвет ее остался прежним, но ткань стала другой на ощупь. Кроссовки превратились в полусапожки, а рюкзачок?

— Потом посмотришь, — отмахнулся ведун. — Главное ты поняла. Наш мир автоматически перестраивает все вещи из вашего мира на свой лад. И фотоаппарат здесь превратится в кисти, краски и мольберт.

— Понятно, — протянула я. — Ладно, как-нибудь приспособлюсь.

— Не сомневаюсь. Завтра, то есть уже сегодня, ровно в полдень, у нас вступительные экзамены.

— Вступительные экзамены!? — испугалась я. — Но как… я же…

— Все в порядке, — успокоил меня ведун. — Это просто название. На самом деле ты должна будешь пройти распределение и сделать свой выбор.

— Это как?

— Существуют пять факультетов. Каждый колдун больше предрасположен к какой-то определенной деятельности. Есть лекари, есть временщики, стихийная магия, изучение иных форм жизни и боевая магия.

— А всего вместе нету?

— Нет. Раньше маги получали всестороннее образование, но сейчас мы делаем упор на специализацию.

— Но это же непрактично!

— Почему? Зачем, например, лекарю знать о числе когтей у вурдалака?

Зачем-зачем, да просто потому, что меня не устраивает что-то одно! Хочется всего и сразу! Дайте мне таблетки от жадности, да побольше, побольше, побольше!!!

— А если они случайно встретятся? Надо же им о чем-то поговорить?

— Это исключено. Каждому — свое. И потом, вурдалаки предпочитают не разговаривать с колдунами, а обедать ими.

— Тем более! Должен же лекарь уметь защитить себя!?

— Им читают краткий курс самозащиты.

Я вежливо кивнула, оставаясь при своем мнении. Краткий курс самозащиты — великолепная вещь, но все же, все же… Я как-то сомневалась, что голодный вурдалак примет это в расчет.

— Пока еще никто не жаловался на узкую специализацию, — прочел мои мысли ведун.

— Еще бы. Сложно пожаловаться на неудобства, если тебя съели, — съязвила я. — Извините.

— Ничего, все в порядке. Значит так, распределение начнется завтра в полдень. Сейчас ты выучишь наш язык под гипнозом, а потом учитель Теодорус отведет тебя в общежитие.

— А разве вы говорите не по-русски?