Артем Тихомиров - Спригган Страница 3

– Держи его! Держи вора!!! – вопит кто-то противным голосом..

Могу вообразить, как этот голос расстраивал мамочку, когда был совсем крохой.

Не совсем ясно, жив я или помер. И если жив, то надо бы встать, ибо невежливо валяться посреди коридора в доме аристократа без письменного на то разрешения. Но что-то мешает.

Проклятая бронзовая люстра покачивается надо мной этак вальяжно, с чувством выполненного долга.

Понял, что мешает. Очень некомфортное чувство во всем туловище. Я бы назвал его болью, и, думаю, так поступил бы любой на моем месте.

– Держи!!!

Это уже совсем близко. Люстра покачивается. У меня есть подозрения, что она собиралась свалиться, чтобы довершить свое черное дело, но тут появились четыре руки. Они подняли меня безо всяких церемоний, не спросив, хорошо ли я себя чувствую, не желаю ли присесть и отдохнуть, не предложили стаканчик горячего грога. Совершенно ясно, что здесь так не принято. Здесь вас хватают за обе руки и бдительно смотрят справа и слева, ожидая, когда приковыляет хозяин.

И хозяин приковыливает, сжимая в руке шпагу с таким достоинством, будто только что сразил ею какого-нибудь монстра.

– Попался!

Одно из самых страшных слов в жизни взломщика. Страшнее только: «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!»

– Попался! – повторил Заморис, слизывая слюну со своей нижней губы.

Детины ворчат, словно довольные волкодавы, которым пообещали по куску сырого мяса.

Надеюсь, имелось в виду не мое личное мясо, а чье-нибудь другое.

Рука барона тянется ко мне. Пухлая рука человека, привыкшего к роскошной жизни. Она напоминает блестящую упитанную селедку.

Лучше бы я пробил на лету стекло, определенно лучше. Что такое колючки в розовом кусте в сравнении с такой милой вещицей, как дыба?

Барон хочет сорвать с меня капюшон и маску.

Вижу перед своим лицом его грязные ногти, не совсем приличествующие титулу.

– Теперь посмотрим, кто же ты такой! – говорит хозяин особняка.

2

Живу я в доме у реки. На этом берегу Сквалыни здания стоят на небольших холмах и жмутся друг к другу, словно кролики, спасающиеся от грозы под лопухом. Здесь обитают не слишком бедные, не слишком богатые, не слишком приметные, а в массе своей и совершенно неприметные аборигены. В финансовом отношении – самый низ среднего уровня. Звучит по-идиотски, знаю, но так оно и есть.

Мои соседи понятия не имеют, чем я занимаюсь, а я не имею понятия, чем занимаются они. Мы друг другу не мешаем и делаем вид, что всех все устраивает.

Основная причина, по которой я обрел здесь свое пристанище, – это уединенность. Логово взломщика должно располагаться как раз в таком месте. Ничем не примечательном и в то же время способном предоставить минимальный уровень комфорта для невзыскательного парнишки, коим и является Локи Неуловимый.

Время от времени моих соседей настигает злой рок. Их благосостояние вдруг падает и рассыпается на мелкие кусочки, и тогда они вынуждены уезжать и отсюда. Куда? Уже в настоящие трущобы. Куда-нибудь за Большую Королевскую или Старый Некрополь, в районы, где процветает пышным цветом социальное зло и тому подобное. В конце концов, если и на самом дне жестокая судьбина продолжает доставать несчастных, им приходится выползать уже только на улицу или на кладбище.

Брр! Ничего себе мыслишки перед рассветом!

Надеюсь, меня минует сия участь. Я – взломщик, а потому на свой кусок хлеба зарабатываю. Локи не злодей (хотелось бы надеяться), просто так сложились обстоятельства.

Покинув Лес в незапамятные времена (примерно лет семь назад), я пришел в Каварону и решил в ней остаться. Что-то здесь привлекло мою склонную к авантюризму натуру. К тому же, как вскоре выяснилось, мои способности очень даже могут пригодиться. Антимагия, например. Что-то я такое излучаю, ауру, надо полагать, что способно напрочь вырубать любые чары и разрушать даже самые прочные, многослойные массивы заклинаний. А теперь вообразите, насколько полезно это спригганское свойство, когда приходится работать с замками, оснащенными защитной магией. О ней я даже не думаю, а просто достаю отмычку и приступаю к делу в три-четыре раза быстрее других взломщиков, вынужденных тратить уйму сил и времени на деактивацию чародейских сюрпризов.

В свое будущее я смотрю со спокойным оптимизмом. Покуда есть в Кавароне богатеи, их сокровища всегда будут под пристальным вниманием алчущих глаз, а значит, Локи Неуловимый работу не потеряет…

Стена грубой кладки отлично приспособлена для моих рук и ног. Старая знакомая. По ней я лазил тысячу раз, и мы сделались добрыми друзьями.

Выскользнув из тени, я остановился возле старушки стены и приложил к ней руку.

– Как поживаешь? Нет ли здесь подозрительных типов?

При определенном подходе можно многого добиться от окружающих вас вещей. Во всяком случае, добиваюсь я, эльф. Насколько я знаю, людям эта способность недоступна.

Стена хранила приветливое молчание. Значит, горизонт чист и можно расправить паруса во всю ширину.

Я расправил. Точнее, подпрыгнул, ухватился за знакомые выступы, сунул руки и ноги в уютные углубления и полез.

Через пять секунд я был на крыше. Вдалеке, точно их напоили валерьянкой, вопили кошки. Ну раз они вопят, значит, все чики-пики.

Закон жизни.

Возвращаясь домой после вылазки, я, как правило, пользуюсь хорошо знакомыми крышами своего района. Их много, и все они утыканы кирпичными трубами, за которыми в случае форс-мажора можно спрятаться. Чего там – я делал это множество раз, оттачивая свое умение сливаться с окружающей средой.

Повсюду черепица, но ни на одной крыше она не в полном наборе. Тут и там прорехи, трещины, провалы на чердаки, где живут летучие мыши и бродят тенями охотящиеся на мышей обыкновенные кошки. У хозяев или съемщиков почти никогда нет денег на ремонт, потому они привыкли к пониженной комфортности своих жилищ. А что поделать? Если каплет с потолка во время дождя, подставь тазик; если раздражает звук падающих капель, заткни уши теплым воском, все одно легче. Вот так и живут.

Что касается моего дома, то, хотя я не богатей, в нем тепло и уютно. Во всяком случае, крышу я починил, убедив ее не течь и не действовать мне на нервы. Она согласилась. Так мы живем душа в душу, и даже в самые суровые дожди, снегопады и прочие явления плохой погоды я не ползаю по полу с тряпкой, собирая воду.

Темнота еще властвует над миром, и я порхаю по крышам, не боясь, что кто-нибудь заметит. С холма, на котором расположены дома, видна река и мосты на ней. В трех милях к северу – один, в двух на юг – второй. По Сквалыни медленно, точно на последнем издыхании, ползают баркасы и лодки, освещенные факелами. Днем и ночью по воде перевозят грузы, и кто-то добывает себе на хлеб с маслом. По ночам – в основном предприимчивые контрабандисты. Если идут с факелами, значит, сегодня груз вполне легален. Это сигнал речной страже, чтобы не волновалась попусту и не портила себе драгоценные минуты отдыха на дежурстве. Тут все схвачено, все в доле, все довольны таким положением дел. Коррупция в нашем мире процветает, даже среди тех, кто браздается в не очень чистой воде.

На другом берегу можно различить шеренги старых домов, все они темные и мрачные, словно семейные склепы на кладбищах. Тамошний район тоже не блещет обилием богатых обывателей. Аборигены ложатся спать с наступлением сумерек, резонно полагая, что это хороший способ сэкономить на масле для ламп. По давней, свято чтимой традиции многие в тех невеселых пределах ложатся спать без ужина. Если хорошенько прислушаться, можно уловить, как с того берега доносится урчание в чьем-то голодном животе.

В ночной тиши в унисон кошкам начинает пищать ребенок. Это под крышей дома, на котором я стою. Самый малолетний из отпрысков семьи будоражит родителей, и они храбро бросаются в бой, потирая глаза и зевая. Успокаивать это маленькое чудовище, похожее на печеное яблоко, придется долго.

Запрыгнув на высокую кирпичную трубу, я усаживаюсь на нее, словно паук на кончик веточки, и обозреваю окрестности.

Погони нет, она выдохлась примерно в квартале от берлоги гостеприимного барона. Но даже если бы не выдохлась, мчась по земле, толку от карательной экспедиции все равно не было. Планы отхода, основной и дополнительный, я всегда обдумываю тщательно и стараюсь пользоваться только вторым этажом. То есть крышами. Я бегаю, прыгаю, делаю сальто и прочие подстегивающие адреналин штуки и наслаждаюсь. Слышал, что у каваронской молодежи даже появилось в подражание мне новомодное развлечение, названное странным словом «паркур».

Так же было и в этот раз, несмотря на возникшие поначалу сложности.

Впрочем, сложности закаляют юный характер, разве нет? Героями не становятся в одночасье. Особенно героями воровского фронта.

Горизонт по-прежнему чист. Пора домой, на боковую, в теплую постельку. Отосплюсь и примерно в полдень отправлюсь к своему агенту отдать добычу и получу свои комиссионные.