Владимир Ковернаги - Але, Путин? Страница 3

– Да это не азеры, это цыгане под азеров косят, – поправил Кирюха.

– Азеры – не азеры, – пожал плечами Шурик. – Эта инфа ценна только армянам. Мне лично пох. Хоть телеутские дандауты. Мне в данном контексте за род хомо сапиенс обидно. Ваще-ваще обидно.

– Да, Тупикины хоть воду подливают для веса. На фоне азеров они просто креативщики ТВ-3 под коксом, – добавил Кирюха.

– Все они – тупиковая ветвь эволюции облепишника, – зевнул Шурик. Потом окрикнул Полторака, предложив повысить закупочную цену, поскольку количество сборщиков уменьшилось. А работы прибавилось. А в Мирном цены выше.

– Ну и вали в Мирный, – буркнул Полторак. – Дед Степан со своей бригадой сам все выгребет.

– Пожалей дедушку! – попросил Шурик.

– Да, Вить, ты б и впрямь поднял бы цену, – внезапно взял сторону Тоновых старый кумандинец. – У меня четыре человека всего, в том числе два школьника. Мы не осилим.

– Ну и плевать. Новых найду.

Как бы в подтверждение его слов со стороны дороги раздалось звонкое развеселое «дрын-дрын-дрын». Из-за пригорка выкатил на мотоцикле с люлькой здоровый мужик в летней рубашке и шортах.

– Ну че, тут можно облепиху пособирать и бабки заработать?! – завопил он, перекрывая дрынканье своего мотоцикла. – А меня жена толкает и толкает. Говорит, езжай, пособирай. Все собирают, и ты соберешь, кучу денег заработаешь. Ну, где собирать?!

– Да, вон ряды, сдавать вечером, деньги сразу! – обрадовался Полторак, показывая на опустевший после азербайджанцев участок поля.

Шурик с сомнением посмотрел на легкую летнюю одежку мужика, на его тонкие сланцы, огромный, как помидорный ящик, лоток и коротенький скребок.

– Полдня, – сказал Ваньке.

Из своего ряда выглянул Кирюха, прищурился, оценил обстановку и поднял ставку:

– Два часа, не больше!

Новичок принялся за работу, смело вступил в заросли облепихи, продолжая весело болтать, ни к кому особо не обращаясь.

– А что? Жена говорит: чем ты хуже? Сделай, говорит, такую же херню из проволоки, сколоти ящичек и собирай. Жена умная, херни не ска-а-ажет. Ай, ой, сука!

Раздался треск раздираемой ткани. Мужик, неумело ткнув в ягоду скребком, получил прямо в глаза толстую кислотную струю облепихового сока и на миг ослеп от дикой боли. Не глядя отступил, резко дернулся – колючий кустарник махом вонзился в его спину.

– …ать!

Мужик отшагнул еще, хватаясь за спину. Как раз чтобы сослепу насадиться сланцем на острый обрубок тонкого прута, что с легкостью пронзил подошву, впившись в ступню. От боли мужик взревел, как медведь, нашедший задом капкан.

– Да пошло все на…! – возопил он, вырываясь из плена колючего кустарника. – Драная хрень! И жена, дура страшная, пусть на хрен идет!!!

Он запрыгнул на свой мотоциклет, злобно окинул глазами на распухающей роже всех вокруг и надрывно заорал:

– И вы все идите… собирайте! Че ржете?!

Злобно дернул стартер, мотоцикл испуганно задрынькал. Вскоре мужик исчез за пригорком.

– Вау, чувак опередил график на час и пятьдесят пять минут, – сказал брату Кирюха. – Но мой прогноз все равно верней твоего.

В это время хозяина поля окликнули мужики из «крузака». Они, отметелив азеров, тусовались там, солидно покуривая. Уходя к ним, Полторак обернулся.

– Ладно, уговорили. Сорок рублей за кило!

5.

– Полевик! А-а-а-а…

– Да говори толком уже, что было.

Молодой кумандинец трясся, с испугом озираясь в сторону темных рядов облепихи. Вместо него прибежавшему на вопли охраннику с пистолетом наготове и Ваньке с Шуркой все рассказал дед Степан. Мол, пошел молодой ночью кусты удобрить. Только сел, наслаждаясь романтическим видом яркой луны, как раздался шум шагов. Оглянулся паренек, видит, идет к нему нечто здоровенное, и не человек, и не зверь. Тяжело ступало невиданное ночное чудище, явно в поисках человечинки, и желательно – кумандятины. Потом остановилось и ка-а-ак заурчит страшным голосом. Сначала от потустороннего ужаса у кумандинца отнялись ноги, затем, наоборот, врубились со страшной силой, так что до своей палатки он допрыгал со спущенными штанами и с реактивной скоростью, воплями кенгуру на случке разбудив всю куман-бригаду.

Собравшийся народ моментально преобразовался в клуб любителей эзотерики и стал гадать, что за нечистая сила бродит по кустам в ночное время. Нечистая ли это сила – вообще не обсуждалось. Разговор сразу зашел о виде и степени опасности проклятого демона.

– Полевик же в пустой одежке бродит. А это чупакабра, – заявил Шурик.

– Да какая чупакабра! Полевик. Азеры, когда сваливали, свою робу вчера побросали, – отвечал кто-то из кумандинцев. – Вот дух сразу всю ее на себя и натянул. Оттого такой здоровый.

– Да, если на нем несколько комплектов вонючей азерской робы, от него теперь и кадилом не отобьешься, – тоном опытного экзорциста проговорил Шурик.

– Пойду посвечу, – порывался охранник.

– Да там весь ряд теперь в говне уляпан, зачем тебе это надо, – отговорил его дед Степан. А сам пошел собирать палатку.

В это время от палатки Тоновых, картинно позевывая, вышел Кирюха.

– Ну что за вопли тут?

– Злой дух! – ответил Ванька и указал на мелкого кумандинца. – Вот этого пытался сожрать, когда он в туалет ходил.

– Долбанулись совсем, – грустно вздохнул Кирюха. – Духов бояться – в армию не ходить. Как он хоть выглядел, успели заметить? Может, это медведь вообще?

– Широченный такой, – всхлипнул юный кумандинец. – Плечи во, башки нету, а писька такая загнутая и ребристая на конце.

– Ребристая писька? – переспросил Шурик. – А может, с усиками? Отыскал-таки демон презерватив!

– Ыть, – подал звук Кирюха. Чуть отступил в темень, снял свой ребристый танкистский шлем на всякий случай. Потом, сменяя тему, спросил деда Степана: – А ты куда засобирался на ночь глядя?

– Ну его, это поле проклятое, – отвечал старый кумандинец. – В Мирный покатим. Собирайте тут сами.

Кумандинцы испарились в ночи примерно через полчаса на своей тарахтелке марки «ИЖ-Комби». Троица проводила их взглядом. Охранник потопал к себе, бурча про то, что Полторак завтра с утра просто рвать и метать будет, узнав об очередном сокращении рабочей силы.

– Вот их кнопка, оказывается, где, – задумчиво сказал братьям Кирюха. – Анимизм.

– Что? – не понял Ванька.

– Коренные народы Алтая верят в духов. Злых и добрых, пушистых и пупырчатых, – степенно выдал лекцию Шурик. – Вот если бы наш рашенский Васёк увидел мм… полевика, он бы, может, сначала и навалил бы кучу вместо «здрасьте» перед ним. Но затем наверняка принял бы его за своеобразную белочку-перекормыша и дальше бы работал. Ему ж белочек не впервой ловить разных видов и цветов. А эти вишь как – испугались духа и сразу укатили. Потому что верят в его реальность.

Потом Шурик задумчиво посмотрел на луну и добавил чуть тише:

– А еще бы лучше одной белочке по ночам потише шастать с хабаром на загривке. Наткнется на охранника, тот с испугу и шмальнет…

– Ладно уже, пойдемте спать, – отозвался Кирюха.

– Пошли, мой ребристый дружок, – согласился Шурик. Следом за ними поспешил ничего не понимающий Ванька. Быстро шагал, вдруг сзади полевик подкрадется да тяпнет. Или что он там со своими жертвами делает, особенно если отыскал презерватив – страшно представить.

6.

– Пятьдесят рублей – красная цена.

– Краснее только знамя гвардейского полка.

– И то грабеж. Но мы добрые и даже слегка альтруисты.

– Да. Женщин в округе нету, приходится альтруизмом заниматься втихушку.

– А вот доллар вырос, кстати. Значит, цены растут. И закупка облепихи тоже. Вот в Мирном уже за шестьдесят принимают. Может, мы в Мирный тогда?

– Окстись, не оставим же мы Полтора-рака без работников! С кем же тут еще альтруизмом заниматься?

– Тоновы! – рявкнул наконец Полторак. – Приткнитесь, а? Хоть на секунду. Я думаю.

Хозяина братья Тоновы поставили перед фактом: они на поле остались единственной бригадой. И готовы работать дальше, но при увеличении закупочной цены облепихи не менее чем пятьдесят рублей за килограмм. Сейчас, в разгар сезона, основные профессиональные бригады, способные вычистить поле до ягодки и сдать хорошую облепиху без высокого процента «тещи», то бишь, сопутствующей листвы, не найдешь.

В задумчивости Полторак зашагал между рядами, уже солидно вытоптанными. Внезапно его взгляд наткнулся на огромную гору, заботливо укрытую полипропиленовыми мешками. По краям виднелась оранжевая ягода. Хозяин присвистнул.

– Нифига вы собрали. А чего не сдаете? Цену красивую ждете?

– Неа. Она еще не выбранная просто, – отвечал Шурик.

Полторак посмотрел на него подозрительно.

– Сдается мне, вы где-то меня хотите наколоть. Ладно. Я еще подумаю, а завтра вечером скажу свою цену. Пока собирайте. Хы-хы.

Полторак свалил на своем «крузаке». Затем вернулся уже с охранником и затребовал документы на джип Тоновых. И права водительские. Братья попытались повозгудать и покачать права, уже не водительские, а общечеловечьи. Но Полторак объяснил, что очень не хочет, чтобы они свалили тайком ночью, прихватив весь свой урожай, и сдали его в более романтичном месте по более красивой цене. А так нельзя, ибо он собственник облепихового поля, и все, что оно дает: драных полевиков или ягоду, принадлежит по закону ему. Еще немного недовольно побурчав, Тоновы все ж расстались с документами на машину. Полторак пообещал отдать их завтра в обмен на честно сданную облепиху.