Надежда Первухина - Ты в гадалки не ходи Страница 3

— Спасибо, доктор! — Я опять прослезилась.

Владимир Сергеевич энергично потер руки.

— Пока не за что, Вероника. Назначу-ка я вам не селективный ингибитор моноаминоксидазы. И еще тиоридазин и трифлуоперазин в качестве психокорректоров.

— Боже мой, доктор, это так ужасно звучит!

— На самом деле в этих препаратах нет ничего страшного. Главное, принимать их вовремя и регулярно.

Владимир Сергеевич принялся писать рецепты. А я между тем увидела, как по створке жалюзи ползет здоровенный таракан.

— Таракан! — истошно завопила я, показывая пальцем на жалюзи. — Огромный!

— Где? — глянул, прищурившись, Владимир Сергеевич.

Я еще раз посмотрела на жалюзи. Таракана там не было.

— Ох, извините меня, пожалуйста.

— Таракана не было, Вероника. Возможно, он существовал только в вашем воображении.

— Не может такого быть! Хотя… Почему не может? Простите меня, доктор. Вы, наверно, считаете меня психопаткой и истеричкой.

— Ничуть. Инсектофобия — а именно так называется ваше заболевание — может возникнуть спонтанно, но вполне поддается лечению. Прогноз здесь благоприятный. Принимайте прописанные препараты и не бойтесь гулять на улицах лишь потому, что там есть осы и пчелы.

Я взяла рецепты и распрощалась с доктором. Теперь мне предстоял долгий и нудный курс лечения, и я почувствовала себя не на восемнадцать лет, а примерно на тридцать пять.

В аптеке на меня косо посмотрели, когда я протянула им рецепты. Я ответила независимым взглядом. Пусть не думают, что я наркоманка какая-нибудь. Взяв лекарства и расплатившись, я пошла домой. Настроение было — проще удавиться.

Вечером мне предстоял разговор с мамой, которая, естественно, увидит лекарства на моем туалетном столике. И несомненно, пожелает узнать, до чего докатилась ее дочка, если ей прописаны психотропные препараты.

И разговор состоялся.

— До чего ты докатилась! — гремела кастрюлями и голосом мама, пока я поглощала салат из тушеной цветной капусты. — Совсем спятила — из-за каких-то насекомых принимать таблетки, которые прописывают безнадежным шизофреникам!

— Мама, я читала к ним инструкцию. Шизофреникам их не выписывают.

— Утешила! — В сердцах мама повесила посудное полотенце не на тот крючок. Потом подошла ко мне, обняла: — Дочка, неужели тебе так плохо?

Я расплакалась, не смогла удержаться:

— Да, мама, мне очень плохо. Я боюсь выходить на улицу, боюсь каждого шороха, мне везде мерещатся эти жуткие насекомые.

— Бедная ты моя, — ласково погладила меня мама по голове. — Может, тебе стоит записаться на курсы или попробовать поступить в институт. Это отвлечет тебя от дурных мыслей и настроений.

— Я это обязательно сделаю, но сначала я должна вылечиться. Курс лечения небольшой — всего три месяца.

— Три месяца?!! — ахнула мама. — Послушай, дорогая моя, ты не можешь находиться в городе целых три месяца. А поездка в деревню? Ты же знаешь, бабушка нас ждет. Мы должны помочь ей с огородом.

— Я не думаю, что прием таблеток может помешать мне посещать огород и вносить посильную лепту в его облагораживание. Да и бабушка меня поймет. Наверное.

Этим же вечером я приняла таблетки согласно инструкции, предписанной мне доктором Кващенко. Приняла, конечно, с некоторой долей страха. Вдруг у меня сразу появятся побочные эффекты, а они, как говорила инструкция, довольно-таки неслабые. Но ничего не происходило. До тех самых пор, пока я не решила встать с кресла и пойти на кухню приготовить маме и себе ужин. Меня зашатало, как пьяного боцмана, танцующего на палубе корабля в девятибалльный шторм. Я прижалась к стенке, и вдруг мне показалось, что стенка резиновая, пружинит под моими прикосновениями.

— Мама! — пискнула я. — Мамочка!

Мама вышла из своей комнаты на мой жалобный писк и кинулась ко мне.

— Тебе плохо, Ника? — заботливо коснулась она ладонью моего лба.

— Таблетки… Я приняла таблетки и теперь даже ходить нормально не могу. Я хотела приготовить ужин…

Тут стенка, за которую я цеплялась, закончилась, и я упала. Мама не успела меня подхватить.

— Господи, да что же это?! — воскликнула моя атеистически настроенная мама и принялась меня поднимать. Я и сама в раскорячку доползла до дивана и постаралась водрузить на него свое бренное тело. Мне казалось, что диван — это болото и я потону в нем. Как же мне было плохо!

Мама проследила за тем, чтобы я прочно утвердилась на диване, а потом наклонила ко мне свое лицо:

— Ника, ты меня слышишь? Ты адекватно воспринимаешь реальность?

— Я тебя слышу, а насчет реальности не уверена. Лампочки так ярко горят в люстре.

— Ника, люстра выключена.

— Значит, у меня глюк.

— Я немедленно позвоню твоему психиатру. Он спятил, если решил прописывать такие лекарства! Ему самому лечиться надо!

— Не надо, мам…

— И не спорь со мной! В твоем мобильнике есть его номер?

— Да, под фамилией Кващенко.

— Замечательно. Лежи, не шевелись. Может, тебе минеральной воды принести?

— Не надо. Ой, мама! Ой, мама!

— Что такое?

— Вон смотри, видишь, она ползет! Вон, по раме картины! ГУСЕНИЦА!!!

Мама пригляделась к тому месту на раме, на которое я указывала пальцем.

— Там нет никакой гусеницы, — напряженным голосом сказала она. — Тебе мерещится.

Я заревела:

— Я так больше не могу! Я лучше покончу с собой!

— Я тебе покончу! — Мама несильно шлепнула меня по лбу и принялась названивать доктору Кващенко. — Доктор? Добрый вечер! Вас беспокоит мать одной из ваших пациенток — Вероники Рязановой. Зовут меня Анна Васильевна, но не в этом дело. Проблема, уважаемый доктор, в том, что моя дочь приняла ваши таблетки, и ей стало плохо. Да, в первый раз. Вы полагаете, она привыкнет и больше ее не будут мучить побочные эффекты? Ну знаете, доктор! Это сколько она должна таблеток принять, пока это случится. Пить как минимум две недели? Да вы не доктор, а коновал, если назначаете людям такие лекарства! Я сама буду лечить свою дочь и к вам ее не пущу. Я еще жалобу на вас в гор здравотдел напишу, так и знайте! Эскулап!

Мама отключила телефон и с жалостью посмотрела на меня.

— Ну что мне с тобой делать? — тихо спросила она.

— Тазик принести. Меня сейчас вырвет…

Мама метнулась в ванную за тазиком и успела вовремя. Меня долго и практически вхолостую выворачивало наизнанку. Со лба капали крупные капли пота, да и вообще я вся взмокла как мышь.

— Бедная моя девочка, — прошептала мама. — Как мне жаль тебя…

Могу поклясться, что до сего времени моя мама таких слов не произносила!

— Мама, я не буду пить таблетки, — сипло сказала я. И сделала попытку встать.

— Ты куда?

— В туалет. Пока у меня был приступ, я чуть не описалась.

— Я провожу.

Мама действительно проводила меня до туалета и даже воспротивилась тому, чтобы я закрыла за собой дверь. Я не возражала. Во-первых, мне все казалось по фигу, а во-вторых, я была настолько слаба, что маме пришлось помочь мне устроиться на унитазе, да еще держать за плечо, чтобы я с него не свалилась.

Вечер закончился тем, что меня опять рвало, так что спать я легла голодной и несчастной. Мама сидела у моей кровати и держала меня за руку. Мне кажется, что в темноте она даже плакала, но не буду утверждать голословно.

Спала я плохо. Мне снились кошмары, заполненные роями пчел и ос, а также полчищами тараканов и прочих мерзких жуков.

Глава 3

Утром мама ушла на работу, оставив мне диетический завтрак и ободряющую записку, приказывающую мне дальше туалета и ванной свое тело не дислоцировать. На завтрак я посмотрела с отвращением и подкатившей к горлу тошнотой. Меня мучила слабость, коленки дрожали, голова кружилась в плясовом ритме, и к тому же в кухне обнаружились две живые и летающие мухи. Они так меня перепугали, что я закрыла дверь в кухню и, жалобно стеная, укрылась в спальне.

Кто может мне помочь?

Ау, отзовитесь!

Услышьте, как в общем и целом неплохая девушка Вероника Рязанова молит о помощи!

У меня в спальне на прикроватной тумбочке стоял подарок одного друга. Маленький магический кристалл. Друг занимался колдовством, хотя прирожденным колдуном не был, и колдовство получалось у него плохо. А магический кристалл он мне подарил, что называется, с дальним прицелом — дескать, стану я колдуном, буду с тобой, Вероника, не по мобильнику трепаться, а возвышенно беседовать чрез волшебную сферу.

Я никогда не пользовалась кристаллом, он просто стоял себе на тумбочке — красивый лиловый стеклянный шарик с беловатыми полосами внутри. Я даже не знала, а работает ли он, никогда ведь не проверяла. Кажется, на него возлагают руки? Я видела это в фильмах о всякой магии и колдовстве. И я безо всякой надежды положила на гладкую сферу кристалла обе ладони.