Сергей Шведов - Оракул Страница 3

— Про волосок — это ты преувеличиваешь, — возразил Аполлоша. — Стрела в метре от тебя пролетела и действительно воткнулась в березу.

Ярослав препирательства друзей уже не слушал. Скорее всего Кравчинский прав: либо киношники, либо заигравшиеся придурки. Детективу Кузнецову нет дела ни до тех, ни до других. Его впереди ждет великое деяние, достойное занесения в анналы зачуханной деревеньки — поиски самогонного аппарата. И связался же Ярослав на свою голову с олухами царя небесного! Монголо-татарин на Среднерусской равнине! Куда наше замечательное правительство смотрит и почему молчит Организация Объединенных Наций?! Очень может быть, что Колян Ходулин прав в своих к ним нецензурных претензиях.

Между прочим, деревенька оказалась не такой уж зачуханной. На первый, хотя и беглый, но придирчивый взгляд здесь было никак не менее трехсот добротных деревянных домов, обнесенных кулацкими заборами. Народ по главной деревенской улице бродил ядреный с лукавым прищуром совсем не монгольских глаз. Прибывшая из города «Лада» если и вызвала переполох, то только среди местных собак, которые сочли своим долгом облаять пришельцев.

Аполлон лихо остановил запыленную машину у закрытых ворот деревенской усадьбы и нажал на клаксон. Особнячок у ходулинской тетки, к слову, был далеко не последним в деревне. Солидное сооружение из толстенных бревен, плотненько подогнанных друг к другу. Сигнал «Лады» был услышан, калитка заскрипела и перед слегка растерявшимися от новых впечатлений путешественниками предстала дебелая женщина, которую записывать в старушки было явно рановато. Если ей и перевалило за сорок, то самую малость. Колян полез к тетке с объятиями. Собравшийся вокруг машины деревенский народ смотрел на разыгравшуюся сцену с умилением. Впрочем, нельзя сказать, что толпа любопытствующих была уж слишком большой. Разве что человек тридцать почтили своим вниманием гостей, причем половину собравшихся составляли ребятишки.

— Вот, тетя Фрося, — сделал широкий жест в сторону своих приятелей Ходулин, — как и обещал: лучший детектив всех времен и народов Ярослав Кузнецов. Между прочим, орденоносец. Выдающийся отечественный пиит и писатель Аполлон Кравчинский, будущий нобелевский лауреат. Прошу любить и жаловать. Аппарат найдем в рекордно короткие сроки и все подробно опишем как в местной, так и в центральной прессе. Частная собственность у нас сейчас под надежной защитой. В этом ни у кого не должно быть сомнений.

Блистательный спич Коляна Ходулина был выслушан деревенскими жителями со вниманием и одобрен аплодисментами, которые оратор счел бурными и продолжительными, а Ярослав — издевательскими. По наблюдениям детектива, лица окружающих поселян менее всего тянули на простодушные. А в глазах явственно читалась насмешка. Похоже, городской десант не произвел на мужиков того впечатления, на которое так рассчитывал Колян. Публика в этих местах проживала явно себе на уме и далеко не робкого десятка. Впрочем, никакой враждебности к пришельцам ни на лицах, ни в поведении собравшихся Ярослав не заметил. А какая-то расторопная деваха даже подмигнула бывшему десантнику зеленым озорным глазом. Девушка была, что называется, кровь с молоком и вполне могла претендовать на звание белой лебедушки, о которой с таким поэтическим вдохновением распинался не склонный к метафорам прагматик и рационалист Колян Ходулин. Ярослав на всякий случай расправил плечи и распрямил прогнутый трудной дорогой стан, дабы явить себя красавице во всем блеске.

— Да какие у нас тут аппараты, Коленька, — нараспев проговорила тетя Фрося. — Живем по-простому, власть и Бога не гневя.

— Погоди, — не сразу врубился Ходулин. — А как же самогонный аппарат?

Бестактный вопрос горожанина был встречен деревенской общественностью прохладным молчанием. Не то чтобы в селе боялись властей, но ведь и правила приличия никто еще не отменял. А политес он и в Африке политес, не говоря уже о российской глубинке.

— Ах да, — спохватился Колян. — Понимаю. Конспирация. А что, у вас участковый в селе появился?

— Зачем нам участковый? — отозвалась с обворожительной улыбкой на устах тетя Фрося. — Мы же тут все свои.

Слова дебелой хозяйки деревенской усадьбы были встречены сочувственным гулом почтенного собрания, в котором Ярослав, однако, уловил нотки сомнения и даже протеста. Сомневалась и протестовала все та же краснощекая зеленоглазая деваха, на которую детектив уже успел положить свой острый соколиный глаз.

— Ну а чужие к вам забредают? — спросил Колян. — Начальство, скажем, из райцентра или всадники на конях-горбунках из монгольских степей? Ордынцы, спрашиваю, в селе есть?

— Ордынцев нет. А чужие иной раз наведываются. Из райцентра уж не помню когда были, но кришнаиты заглядывают. Китайцы намедни товар завозили. Американец неделю назад на велосипеде проезжал. А о монголах у нас давненько уже не слышали.

— А стрела чья? — грозно вскинулся Колян. — Кто у вас здесь в округе стрельбой из лука балуется?

Вопрос был обращен не столько к тете Фросе, сколько к насторожившейся толпе. В ответ народ выразил слишком ретивому горожанину неодобрение. Впрочем, Ярослав на их месте отреагировал точно так же. Нашел о чем спрашивать аборигенов приезжий придурок.

Какие здесь могут быть монголы? Кришнаиты, это еще куда ни шло.

— Стрела, однако, не монгольская, — сказал выступивший из плотных рядов дедок в валенках, зимней шапке и с широкой надписью на застиранной майке «Аи лав ю, герлс». — Стрела печенежская.

— Узнаю эксперта по походке, — хмыкнул Колян, забирая из рук знатока свое сокровище. — Печенеги — это когда было?

— Так и монголо-татары приходили не вчерась, — резонно отозвался старик.

Ярослав был увлечен не столько разговорами, сколько девушкой. Положительно лебедушка была хороша. И явно не испорчена городской цивилизацией и пришлыми кришнаитами. Конкуренции со стороны монголо-татар Ярослав Кузнецов не опасался. Черт с ним, с самогонным аппаратом, но за девушкой стоит приударить. Настроение детектива стремительно поползло вверх, и даже дурацкий спор Коляна с престарелым любителем герлс его не раздражал.

— Ой, что же мы у калитки стоим, — спохватилась тетя Фрося. — Прошу в дом, дорогие гости. Чем богаты, тем и рады.

Дорогие гости себя упрашивать не заставили и, пройдя по двору торжественным гусиным шагом, ступили на крыльцо. Крыльцо поразило городской глаз затейливой резьбой. Ярослав невольно им залюбовался, не выпуская при этом из поля зрения лебедушку, скромно проплывавшую рядом с гостями, опустив очи долу, если выражаться высоким русским стилем.

— Ярослав, — представился Кузнецов, задержавшись в дверях рядом с волоокой.

— Катюша, — охотно отозвалась деревенская красавица.

Поэт Аполлон Кравчинский, впервые оказавшийся в деревянном тереме, растерянно пялился на увешанные пожелтевшими фотографиями стены комнаты, которую, вероятно, правильнее было бы назвать горницей. На фотографиях преобладали люди в мундирах чуть ли не со времен Очакова и покоренья Крыма. Надо полагать, это были Коляновы предки. Если судить по этим фотографиям, то Ходулины ратоборствовали из поколения в поколение, и пацифистов среди них не водилось.

Стол был накрыт с такой быстротой, что Ярослав даже глазом моргнуть не успел, а уж обилие закусок его и вовсе привело в изумление. То ли тетя Фрося очень любила своего непутевого племянника, то ли в деревне испокон веку так потчевали дорогих гостей. В любом случае детектив считал, что им втроем такого количества продуктов просто не съесть.

— Вы извините, что стол собрала на скорую руку, — вздохнула тетя Фрося. — Сегодня повечеряем абы как. а уж гостей завтра созовем.

— Каких гостей? — удивился Колян. — Мы же по делу!

— Делу время — потехе час, — строго сказала хозяйка. — Обычаем пренебрегать не след. Не нами заведено, не нам и отменять.

— Ну, — поднял стакан охотно согласившийся с обычаями предков Колян, — за смычку города и деревни.

Тост был, прямо скажем, так себе, не отражающий всю сложность текущего момента и потерявший свою актуальность много лет назад, но поскольку никто ничего лучшего не предложил, то выпили под него. Наливочка оказалась крепенькой, это Ярослав почувствовал сразу. Нельзя сказать, что детектив был от рождения трезвенником, но особой страсти к спиртному не испытывал. Пить, однако, пришлось до дна, ибо по-иному у нас не пьют. Запаха сивушных масел Ярослав не уловил и слегка удивился по этому поводу — не на покупной же водке настаивала свою наливочку тетя Фрося?

— Так говоришь, среди своих любителей поживиться нет?

— Ты сам посуди, Николай, — вздохнула тетя Фрося. — Село наше почти тысячу лет стоит, а может, и более того. Все мы тут если не родня, то соседи, а если не соседи, то родня. Вот и Катюша мне двоюродной племянницей доводится.