Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера Страница 3

Воспользовавшись перерывом, Густав обратился к холовизору и приказал материализовать на столике «Историю пятой мировой войны» Уильяма Хогарта. Через несколько секунд появился заказ. Неудобной особенностью холовидения, которую наверняка уже никто не смог бы исправить, было то, что все присылаемые вещи оказывались недолговечны, рассыпаясь спустя несколько часов, — очевидно, оставшийся в Кантабиле люпус после разрушения сети не мог поддерживать все требуемые параметры психосферы. Густав ежевечерне, третью неделю подряд, запрашивал одно и то же издание. Всякий раз оставляя его на своем ночном столике, он к утру обнаруживал лишь слой зеленоватой пыли, который вскоре ликвидировался системой уборки. По этой же причине дома у него не было запасов продовольствия — Густав съедал все сразу после появления трапезы на кухонном столике. Продукты идеально соответствовали обмену веществ нового человека: моча была неизменно бирюзового цвета, а фекалии напоминали горсть жемчуга, источая мускусный аромат. Вещи в жилище Густава, включая одежду, были по крайней мере сорокалетней давности, полученные на дом еще до того, как в психосфере начались хронические неполадки.

Едва закончилась реклама, гостиную сотрясли победные вопли тиранозавра, разорвавшего за ноги, как жареного цыпленка, кардинала де Ришелье. Густаву расхотелось досматривать ужасы, тем более что хэппи-энд был в любом случае гарантирован, и он спросил у люпуса, какие имеются эротические развлечения. Из предложенных забав умеренного характера он выбрал ночной стук в дверь к одинокому дровосеку прелестной 16-летней сироты, заблудившейся в лесу и попавшей под ливень. Всецело погрузившись в роль дровосека, Густав заботливо накормил, раздел сироту и овладел ею, что дало ему возможность на протяжении ближайших полутора часов получить серию мощнейших псевдооргазмов. Сирота особо не сопротивлялась, а под конец совершенно разгорячилась; к тому же, дровосек Эшер обладал невероятной сексуальной мощью.

По окончании амурных подвигов Густав, вернувшись в реальность, с грустью осознал резкий контраст между собою и холовизионным героем, заказал стакан козьего витаминизированного молока с ромом, и, прихватив книгу, поднялся в спальню. В мягком свете, исходившем от книги, он продолжал читать на 437-й странице:

«Оттесненные на Южный полюс формирования 10-й моторизованной генетической дивизии «Биовульф» вынуждены были перейти к круговой обороне. Ощущая нехватку личного состава, командир дивизии полковник Дж. Ф. X. Э. Рама Рао распорядился о срочной рекультивации наличествовавшего поблизости в избытке поголовья пингвинов. В течение двух дней непрерывной работы полевой лаборатории удалось произвести 4000 единиц бронированных огнедышащих королевских пингвинов, а также 500 единиц легких истребительных авиационных топориков. С получением сообщений о приближении к Земле Грэма десантных кораблей экологической бригады «Гринсливз», выдвинувшихся из Порт-Стэнли, полковник Дж. Ф. X. Э. Рама Рао отдал приказание 1-й бригаде боевых страусов занять позиции в районе лагеря Мирный, 2-й бригаде легких минометных шакалов — отойти к станции Хопкинса и быть готовой к маневру для охвата противника в районе предполагаемой высадки.

Соорудив на своей базе в Порт-Стэнли несколько десятков полевых биофабрик, экологи в считанные часы смогли отмобилизовать шесть морских пехотных батальонов смерти. Отличавшийся нечеловеческой жестокостью командующий экологов, доктор биологических наук, лауреат Нобелевской премии мира вице-адмирал З. Кронненберг, распорядился о непременном уничтожении в ходе предстоящих боевых действий всех людей, включая пленных, и отпуске на волю после воспитательной работы животных, не оказывающих сопротивления. Утро 15 ноября выдалось крайне неблагоприятным для морских операций с точки зрения погодных условий. Шторм достигал семи баллов, а частые в этом районе поздней осенью ураганные порывы ветра разметали парусный флот экологов. Семимачтовый флагманский корабль «Июньский цветок», не в силах противостоять ударам волн, был отнесен к мысу Горн, где налетел на скалы и затонул, унеся на дно весь штаб во главе с адмиралом 3. Кронненбергом. Остатки бригады были вынуждены рубить мачты на кораблях и покорно ждать своей участи. Из 35 кораблей и судов, вышедших из Порт-Стэнли, к вечеру 17 ноября на плаву оставалось лишь семь. Таким образом, десантная операция, которая должна была, по замыслу командования экологов, переломить ход боевых действий в Антарктике, оказалась проваленной. Инициатива на ближайшие три недели перешла к союзным генетическим войскам».

Густав предпочитал старинную историческую литературу всей остальной, хотя подозревал, что заказываемые тома не совсем соответствуют оригиналам. Та же «История» Хогарта периодически имела то 600, то 580, а иногда и 535 страниц. Густав определенно помнил, что вчерашний Хогарт, в отличие от нынешнего, симпатизировал экологам, на той же странице описывая триумфальную высадку десанта и бесславное поражение генетиков, для которых Антарктида стала братской могилой. Впрочем, удивляться не приходилось: люпусы всегда рассматривали книгосинтез как третьестепенное занятие, уделяя ему минимум ресурсов.

Густав особо не возмущался по этому поводу. Он вполне понимал случайный характер всякой информации, у истоков которой, как правило, находятся личности со скромными интеллектуальными и сомнительными нравственными достоинствами, например, тот же самый У. Хогарт, на обложке книги преподнесенный как «крупнейший специалист в области военной истории, общепризнанный эксперт по военным действиям корпуса боевых осьминогов на Атлантике». Зная немного нравы научного мира, Густав был уверен: Хогарт просто монополизировал тему, трудами невидимых ассистентов потихоньку соорудив себе маленький литературный мавзолей. Хотя кого, по большому счету, волновали теперь на Земле события, происходившие сто либо двести лет назад, или же количество трупов, наваленных каким-нибудь мелким полузабытым военачальником. Ведь известно: если ты чего-нибудь не знаешь, то этого с таким же успехом не происходило, а если ты что-либо узнал, то это — наверняка обман. Листая книгу, Густав подумал, что он, вероятно, — один из последних людей на этой планете, интересующихся историей.

Элементы случайности были в свое время для Густава, физика-онтолога с ученой степенью «магистра фанданго», объектом профессиональных исследований. Ему принадлежала разработка теории события как основополагающего элемента мироздания, а придуманное им устройство визуальной реконструкции прошлого на базе замера интерферирующих событийных волн некоторое время — еще до массовой миграции — успешно применялось полицией. «Интерферотрон Густава Эшера» — так назывался небольшой прибор, позволявший при помощи нескольких датчиков, паривших над местом преступления, получать сносного качества движущуюся картинку происшедшего. Полицейские чины поначалу с подозрением отнеслись к устройству, однако все сомнения рассеялись после краткой демонстрации в кабинете начальства: Густав запустил по периметру комнаты датчики, и перед восторженными зрителями развернулась трехдневной давности картина неистового соития во время ночного дежурства двух полицейских сержантов. Изобретение дорого стоило Густаву Эшеру: хотя данные интерферотрона не могли привлекаться в качестве улики ввиду экспериментального характера прибора, детективы пользовались им негласно во время расследований, и один маньяк, отпущенный на каникулы из тюрьмы, где отбывал пожизненный срок за пятнадцать садистских убийств, отомстил внештатному консультанту, подкравшись к нему на улице и лягнув в промежность клинком, торчавшим из каблука. Густав провалялся дома три месяца: так как медицина давным-давно перешла в разряд забытых ремесел, друзья из полиции замазали ему промежность липким составом в надежде, что со временем заживет. И действительно зажило, хотя Эшер остался с тем, что, за неимением лучшего определения, обозначил для себя как травматический простатит (это было на самом деле касательное повреждение модуля предстательной железы). С тех пор сексуальный потенциал Густава, без того полузатухший, стремительно сошел на нет; затем потянулись другие недомогания, и ему пришлось написать прошение об отставке с должности консультанта кафедры каузативных исследований при университете Аконкагуа, хотя эта работа имела более чем вольный характер, не требуя даже постоянного присутствия.

Проблемы его здоровья уже никого не волновали, так как почти все земляне, включая научный мир, полицию с преступниками, переместились на ближайшие планеты, — после непрерывных войн между генетиками и экологами льды на полюсах растаяли; Африка, расколовшись, ушла на дно; уровень мирового океана поднялся на три мили, и для обитания остались лишь небольшие высокогорные участки. Еще лет за сто двадцать до этого террористические ячейки экологов «Гринпистол» взорвали все энергетические станции и залили углеводородными блокираторами наиболее крупные нефтяные скважины, из-за чего обширные пространства Европы, Северной Америки и Ближнего Востока превратились в безжизненные пустыни. Единственным обитаемым районом оказались Анды; остатки цивилизации, по слухам, еще наблюдались кое-где в Гималаях. После увольнения Густав забросил интерферотрон в подвал, хотя и собирался до этого расширить резервы памяти, что позволило бы заглядывать в более далекое, на несколько тысяч лет, прошлое.