Зенна Хендерсон - Разноцветные корабли Страница 3

Сплинтер принялся рыться в корзине, а Рина взяла в руки солонку.

— Мама, вот они! — закричал Сплинтер. — Смотри, Дуви, надо разбить скорлупу…

Рина начала посвящать миссис Пинк в тайны приготовления крутых яиц. Все было как обычно, пока она не посыпала очищенное крутое яйцо солью. Миссис Пинк протянула руку горстью, и Рина насыпала в нее немного соли.

Миссис Пинк тихо и изумленно свистнула. Попробовала. Потом нерешительно потянулась за солонкой. Рина, смеясь, подала ее. Миссис Пинк насыпала себе в руку еще соли и заглянула в солонку сквозь дырочки в крышке. Рина отвинтила крышку и показала миссис Пинк насыпанную внутрь соль.

Миссис Пинк долго смотрела на белые кристаллики, затем пронзительно и настойчиво свистнула. Рина в замешательстве отпрянула: казалось, что из-за каждого куста выскочило по линдженийке. Они столпились вокруг миссис Пинк, уставившись в солонку и отталкивая друг друга. Одна из них убежала и вернулась, неся высокий кувшин с водой. Миссис Пинк медленно и осторожно высыпала соль с ладони в воду, а затем опустошила всю солонку. Когда соль растворилась, собравшиеся женщины выстроились в ряд, подставив ладони. Началось священнодействие. Каждая получила полную пригоршню соленой воды. И все они быстро, стараясь не потерять ни капли, подносили воду к лицу и вдыхали раствор соли.

Миссис Пинк была последней, и, когда она подняла лицо от сложенных ковшиком рук, Рина чуть не заплакала: такая благодарность светилась в глазах линдженийки. А вокруг столпились десятки линджениек, и каждая хотела прижать мягкий указательный палец к щеке Рины — жест благодарности, уже ей знакомый.

Когда женщины исчезли в кустах, миссис Пинк села, не выпуская из рук солонку.

— Соль, — сказала Рина, показывая на солонку.

— Шриприл, — сказала миссис Пинк.

— Шриприл хорошо? — спросила Рина, пытаясь найти объяснение только что происшедшей сцене.

— Шриприл хорошо, — сказала миссис Пинк. — Нет шриприл — нет дети. Дуви… Дуви… — Она заколебалась, выбирая нужное слово. — Один Дуви нет дети.

— Ох, — сказала Рина. — Дуви — последний ребенок на Линджени? Еще нет?

Миссис Пинк обдумала слова, затем кивнула:

— Да, да! Еще нет. Нет шриприл — нет дети.

Рина почувствовала волнение. Может быть… может быть, из-за этого началась война. Может быть, им просто нужна была соль. Соль, которая означала для них все…

— Соль, шриприл, — сказала она. — Шриприл еще, еще, еще, линдженийцы уйдут домой?

— Шриприл еще, еще, еще, да, — ответила миссис Пинк. — Уйдут домой нет. Дом — нет. Дом — нехорошо. Вода — нет, шриприл — нет.

— Ох, — сказала Рина. Потом продолжала задумчиво: — Еще линдженийцы, еще, еще?

Миссис Пинк взглянула на Рину, и в наступившем молчании обе вдруг осознали, что являются в конце концов представителями враждебных лагерей. Рина попыталась улыбнуться. Миссис Пинк взглянула на детей. Сплинтер и Дуви изучали содержимое корзинки и были счастливы.

— Еще линджений нет. — Миссис Пинк указала рукой на заполненную кораблями посадочную площадку. Плечи ее поникли.

Рина сидела ошеломленная и думала о том, что значили бы эти слова для Верховного Командования Земли. Нет больше планеты Линджени — родины страшного разрушительного оружия. Нет больше линдженийцев, кроме тех, которые сюда прилетели. А значит, и нет враждебного мира, готового прислать подкрепление. Уничтожить эти корабли — и линдженийцев больше не будет. Остается только атаковать их, понести неизбежные тяжелые потери и выиграть войну. И исчезнет раса.

Очевидно, линдженийцы просят приюта — или требуют его? Соседи, которые боялись попросить… или им не дали на это времени. Как началась война? Кто в кого первым выстрелил? Знал ли это кто-нибудь?

Рина возвращалась домой полная сомнений. “Скажи, скажи, скажи, шелестела под ее ногами трава на холме. — Скажи, и война кончится”.

“Но как?! — закричала она про себя. — Потому, что их убьют, или потому, что им помогут?” Рина дала Сплинтеру книжку с картинками и прошла в спальню. Усевшись на кровать, она пристально посмотрела на себя в зеркало.

“Мужчины — их и наши. Они ведут переговоры уже больше недели и не могут договориться. Конечно, не могут! Боятся выдать себя. Ведь они фактически ничего друг о друге не знают.

Можно поспорить, что ни один из землян и понятия не имеет, что линдженийцы могут закрывать нос и складывать уши. Ни один из линдженийцев не знает, что мы посыпаем свою пищу тем, что для них является источником жизни”.

Рина была в смятении, когда наконец вернулся Торн.

— Ну, — сказал он, устало опускаясь в кресло. — Дело близится к концу!

— К концу! — воскликнула Рина, загораясь надеждой. — Значит, вы договорились…

— До тупика, — тяжело закончил Торн. — Наша завтрашняя встреча последняя. Одно окончательное “нет” с каждой стороны, и все кончено.

— Нет, Торн, нет! — воскликнула Рина. — Мы не должны больше их убивать! Это бесчеловечно… Это…

— Это самозащита. — Голос Торна звучал резко от раздражения и досады. Пожалуйста, Рина, избавь меня от своего идеализма. Видит бог, у нас и так нет достаточного опыта ведения военных переговоров, еще нам не хватает бороться с теми, кто предлагает нам из врагов сделать милых друзей.

“Нет, нет! — шептала Рина. Слезы хлынули из ее глаз. — Так не будет! Не будет! Не будет!”

Уже давно слышалось сонное дыхание Торна, а она все не спала, глядя широко открытыми глазами на невидимый потолок, и пыталась сделать выбор.

“Если сказать, война кончится.

Либо мы поможем линдженийцам, либо уничтожим их.

Если не говорить, переговоры прервутся и война продолжится.

Мы понесем большие потери — и уничтожим линдженийцев.

Миссис Пинк поверила мне.

Сплинтер любит Дуви, а тот любит его”.

Почти угасший огонек надежды, освещавший ее мысли, вновь ярко вспыхнул, и она уснула.

На следующее утро она отправила Сплинтера поиграть с Дуви.

— Играйте у пруда с золотыми рыбками, — велела она. — Я скоро вернусь.

Рина следила за сыном, пока тот не спустился с холма и не исчез из виду. Потом пригладила волосы и пошла к двери.

Улыбка помогла ей попасть с жилой территории в административную зону. Умение быстро ориентироваться и целенаправленность привели в крыло здания, где проходили переговоры.

Ее тут же заметили часовые, и под их немигающими взглядами Рина почувствовала себя приколотой бабочкой. Она приложила палец к губам, моля о молчании, и приблизилась к ним.

— Здравствуй, Тернер. Привет, Франивери, — прошептала она.

Часовые переглянулись, и Тернер хрипло сказал:

— Вам нельзя здесь находиться, мэм.

— Я знаю, что нельзя, — сказала она и сделала вид, что чувствует себя виноватой: это оказалось совсем нетрудно. — Но, Тернер, я… Мне просто хочется взглянуть на линдженийцев.

Заметив, что Тернер хочет что-то сказать, она поспешила продолжить:

— Только разочек заглянуть. Я тихо.

В мгновение ока Рина распахнула дверь и ворвалась внутрь. Запыхавшись, не смея думать о последствиях, она промчалась через фойе и влетела в конференц-зал.

Рина старалась не встречаться взглядом со сверлившими ее глазами: синими, карими, черными, желтыми, зелеными, лиловыми. Дойдя до стола, она повернулась и со страхом взглянула на это многоцветье.

— Господа. — Голос Рины был почти не слышен. — Господа!

Она увидела, что генерал Уоршем собирается что-то сказать. Рина уперлась руками в полированную поверхность стола и торопливо наклонилась вперед.

— Вы собираетесь заканчивать, да? Вы сдаетесь!

Переводчики склонились к микрофонам, их губы задвигались в такт ее словам.

— О чем вы говорили все это время? О сражениях? Об убитых, раненых и пропавших без вести? Вот — мы — вас — если — вы — нас?! — крикнула она, вся дрожа. — Я не знаю, что происходит за столом переговоров. Знаю только, что учила миссис Пинк вязать и резать лимонный пирог…

Она заметила, как озадаченные переводчики листают свои справочники.

— И я уже знаю, почему они здесь и чего они хотят! — Поджав губы, она полупросвистела, полупропела на неуверенном линдженийском языке. — Малыш Дуви. На Линджени больше маленьких нет.

Один из линдженийцев вздрогнул, услышав имя Дуви, и медленно встал, возвышаясь над столом бледно-лиловой башней. Рина увидела, что переводчики опять листают словари. Она поняла, что они ищут перевод линдженийского слова “малыш”. Детям не было места на военных переговорах.

Линджениец медленно заговорил, Рина покачала головой:

— Я недостаточно знаю линдженийский язык.

У ее плеча послышался шепот:

— Что вы знаете о Дуви?

Кто-то сунул ей в руки наушники. Она надела их дрожащими пальцами.

— Я знаю Дуви, — сказала Рина, задыхаясь. — Я знаю и мать Дуви. Дуви играет с моим сыном Сплинтером, моим маленьким сыном.