Морской бой (СИ) - Ясинская Марина Леонидовна Страница 3

Хаос на палубе приобрёл признаки порядка — моряки по-прежнему носились взад-вперёд, но теперь казалось, что они знали, куда именно несутся.

— По моей команде! Го-товьсь!

В корме правого борта открылись окошечки, из них хищно высунулись дула шести пушек.

— Целься! Пли!

Пушки вразнобой выплюнули ядра. Пять из них благополучно плюхнулись в воду на другом краю бассейна, шестое улетело дальше и разбило стоявшую поодаль скульптуру античного голого мужика.

Международные представители сделали себе пометки, глянули напоследок на пробоину в носовой части фрегата и заявили, что готовы к отбытию.

— Будешь представлен к награде, — скороговоркой пообещал градомейстер командору, покосился на очумевшего от залпов адмирал-аншефа и тихо попросил: — Да уймите же его, наконец!

Причалив к берегу и попрощавшись с комиссией, градомейстер повернулся к дожидавшемуся его статс-деньгарию и сказал:

Нужно срочно поставить на наш фрегат больше пушек. Собирай плотников, инженеров и чертёжников, пусть думают. Чтобы через неделю на борту было восемнадцать… Нет, двадцать четыре пушки!

Маркус как раз заканчивал проектировать барк для Люнхена, когда в предоставленные им с Бсатриссой апартаменты на главной площади города ворвалось трое мужчин в военных мундирах.

— Драфцмаи Маркус? — требовательно обратился один из них к Маркусу и, не дожидаясь ответа, извлёк из кармана депешу, развернул и зычным голосом зачитал: — В условиях объявленной Запчестером водной войны Иванбург призывает всех своих сограждан — специалистов по кораблестроению немедленно вернуться в родной город и работать на благо родины. Вы можете взять с собой три сундука, и у вас есть час на сборы, — уже тише добавил он.

— Всего три сундука! — взвизгнула Беатрисса. Её меха и фарфор не поместились бы и в пять!

— А если я откажусь? — тихо спросил Маркус, ничуть не польщённый тем, что внезапно стал столь востребованным в родном городе.

— Не советую, — ответил мужчина в мундире и словно невзначай положил руку на пищаль.

Бассейновый бой между Иванбургом и Запчестером продолжался два месяца. Два квадрата были испещрены точками и крестиками, международная комиссия беспрестанно носилась между двумя городами.

В конце концов, несмотря на отчаянные старания градомейстера и адмирала-аншефа, несмотря на мастерские водные манёвры фрегата по бассейну, несмотря на двадцать четыре пушки и непрекращающийся ремонт, флот Иванбурга был наголову разгромлен. Фрегат пошёл ко дну, но, к счастью, обошлось без жертв — все моряки благополучно добрались до берега.

Потеря целого флота и без того была для города болезненным ударом, но когда через два дня в Иванбурге появилась парадная процессия из Запчестера, горечь поражения стала вовсе непереносимой. Мэр Запчестера торжественно установил на краю бассейна флаг своего города и громко объявил о захвате водоёма в результате успешных боевых действий.

Территория бассейна была аннексирована в пользу Запчестера по всем нормам международного военно-водного права. Так перед резиденцией градомейстера оказался кусок чужой территории, на которую теперь не было хода.

Тем же вечером в Иванбурге случилась повальная пьянка.

Напился в хлам в своём кабинете с видом на чужой бассейн градомейстер.

Напился в зюзю лишившийся флота адмирал-аншеф, которому ужасно не хотелось снова становиться вице-полковником пехоты.

Напился вдрызг командор фрегата и пьяно рыдал над вручённой ему почётной медалью за самый первый бой.

Напились тем вечером и жёны моряков. На радостях — ведь их мужья вернулись с войны целыми и невредимыми.

Наконец, напились, потому что после войны полагается напиться, ветераны бассейновой войны. Сидя в тавернах, они делились друг с другом славными историями своего боевого прошлого.

Не пили только драфцман Маркус и статс-деньгарий Модест Дорианович.

Маркус всё никак не мог поверить своему счастью — Беатрисса сбежала от него с бравым моряком из победного Запчестера! Да и новая работа намечается — градомейстер, когда протрезвеет, почти наверняка прикажет рыть новый бассейн, глубже прежнего, и строить новый корабль. Или даже два.

Что до Модеста Дориановича, то он вспоминал, как ранее тем вечером его жена со слезами на глазах обнимала благополучно вернувшегося с войны брата-моряка. Целыми и невредимыми вернулись с войны и оба их племянника — розовые, упитанные, в медалях, и никаких ранений. Правда, один едва не заполучил дизентерию, но после оказалось, что он просто переел жареных шкварок. И хотя резиденция градомейстера и флотское министерство погрузились в траур, во всех остальных домах Иванбурга царила радость.

Перед статс-деньгарием лежал тот самый листок, на котором последние два месяца Иванбург и Запчестер вели водный бой — после водружения флага победители торжественно вручили его побеждённым. Модест Дорианович смотрел на квадраты, испещрённые точками и крестами, и думал о том, как бы сделать так, чтобы обычные, сухопутные войны теперь тоже велись на бумаге.