Елена Малиновская - Частная магическая практика. Лицензия Страница 30

Оборачиваться к нему совершенно не хотелось. Я чувствовала себя так, будто меня только что прилюдно вываляли в грязи. Зачем, ну зачем он начал выспрашивать у Марьяна про нашу совместную жизнь? Если ему так интересно — спросил бы наедине. Но не в моем же присутствии!

Панорама ночного города расплывалась в глазах от непрошеных слез. Я несколько раз моргнула и глубоко вздохнула, успокаиваясь. Все в порядке, Киота, все хорошо. Плевать на Марьяна и плевать на Дольшера! Что с этих напыщенных индюков взять?

— Прости.

Слово прозвучало так тихо, что сперва я подумала, будто ослышалась. Раздраженно передернула плечами, не желая верить своим ушам.

— Прости, — повторил уже громче Дольшер.

В отражении стекла я видела, как он подошел ко мне. Остановился совсем близко, так, что затылком я ощутила его дыхание. Потянулся было положить руки мне на плечи, но одумался и бессильно уронил их.

— Простить за что? — спросила я, не рискуя пока обернуться к нему. От непозволительной близости горячие мурашки пробежали по коже вдоль позвоночника: сначала в одну сторону, а потом и в другую.

— Я не должен был начинать этот разговор с Марьяном. — Дольшер все же поднял одну руку и провел ею по моей шее, убирая растрепавшиеся рыжие волосы. От его легкого прикосновения я вздрогнула, будто от удара, но он предпочел сделать вид, будто не заметил этого. — Прости, Киота. — Дольшер зарылся носом в мои волосы. — Прости. Я дурак, что заставил тебя пережить это. Просто… просто я хотел, чтобы ты услышала, как Марьян относится к тебе на самом деле.

— Зачем тебе это? — Голос задрожал и едва не сорвался. Дольшер чуть крепче сжал мои плечи, будто пытаясь успокоить, но я почти без заминки продолжила уже тверже: — Извини, но я не понимаю. К чему тебе было затевать весь этот спектакль? Чтобы я возненавидела Марьяна? Я и так после расставания не испытываю к нему теплых чувств. Было — и прошло. Для чего ворошить пепел прошлого?

— Ты не общалась с ним очень давно, — чуть слышно начал Дольшер. — Я думал… Я боялся, что после встречи былая любовь, страсть или привязанность вспыхнут вновь. Я хотел, чтобы эта страница действительно оказалась раз и навсегда закрытой для тебя.

— Тебе не все ли равно? — несколько грубо оборвала его я. — Какое тебе дело до моих отношений с Марьяном?

— Огромное.

Дольшер развернул меня к себе. Теперь я стояла, почти упершись ему носом в грудь. От свежего аромата его одеколона неожиданно закружилась голова.

— Киота… — Дольшер ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Затем крепко взял меня за подбородок, не позволяя отстраниться или отвести взгляд.

Я была вынуждена смотреть прямо в его желтые глаза, в которых теплилось какое-то странное чувство. Жалость? Страх? Или нежность? Не разобрать. Слишком мало у меня опыта в подобных вопросах.

— Мне невыносимо думать, что ты спала с ним, — прошептал Дольшер, почти касаясь своими губами моих. — Невыносимо представлять, как он ласкал твое тело, целовал и обнимал тебя. Я не знаю, почему так происходит. Это со мной впервые. Но мне больно — слышишь, Киота? — больно даже на миг представить, что ты можешь к нему вернуться. Глупо, правда?

— Наверное, — согласилась я. Немного помолчала, собираясь с духом, затем выпалила: — Дольшер… И я и ты понимаем, что между нами ничего не может…

Он не дал мне договорить. Наклонился и поцеловал меня прежде, чем последнее слово упало между нами. От его теплых и мягких губ почему-то закружилась голова. Перехватило дыхание, будто я вновь сидела в самодвижущейся повозке и мчалась вперед с небывалой скоростью.

— Киота…

Кожу жгло от его уверенных и в то же время осторожных прикосновений. Вот его пальцы пробежались по ключицам, поднялись к шее и скользнули к вырезу кожаной безрукавки. Я тихонько застонала от нетерпения, когда Дольшер расстегнул сначала одну пуговицу на ней, затем другую. Зарылась пальцами в его темных волосах, отвечая на поцелуй со всей страстью.

— Идиот твой Марьян, — на миг оторвавшись от моих губ, прошептал Дольшер. — Не ты бревно, а он дятел.

Меньше всего на свете мне хотелось сейчас вспоминать о бывшем любовнике. Внутри все тонко дрожало от возбуждения. Наверное, впервые я чувствовала такое. В голове не осталось ни одной мысли — лишь бы этот момент никогда не заканчивался.

Дольшер скользнул губами вниз, провел языком по шее, и я выгнулась в его руках. Наверняка он видел сейчас через иллюзию, поскольку создал ее. Поэтому в его глазах я была не парнем с Хекса, а прежней Киотой. И кто знает, к чему бы мы могли прийти в итоге, но тут случилось непредвиденное.

— Извините, что без стука. — Дверь в кабинет без предупреждения распахнулась, и на пороге возникла высокая пожилая женщина с сединой в темных, аккуратно причесанных волосах.

Дольшер отпрянул от меня со всей поспешностью, однако было уже поздно. Женщина закашлялась от увиденной картины, побагровела, как переспелый помидор, и выскочила обратно в коридор, не сказав больше ни слова.

Я перевела недоуменный взгляд на Дольшера. Интересно, с чего вдруг его секретарша так отреагировала? Неужели ни разу не видела своего начальника в обнимку с кем-нибудь? Сомневаюсь, учитывая темперамент Дольшера. И вдруг до меня дошел весь трагизм ситуации: ведь я сейчас была под действием маскирующего заклинания! А значит, женщина имела сомнительное удовольствие лицезреть, как ее начальник в кабинете целовался с молодым парнем. Н-да, так и рождаются самые грязные сплетни и слухи.

— Демоны! — выдохнул Дольшер. С настоящим ужасом посмотрел на меня. — Ты хоть представляешь, что она подумала? Уже максимум через час весь департамент будет судачить, что я резко сменил ориентацию!

Признаюсь честно, момент был неподходящий, но я рассмеялась. Расхохоталась во все горло. Видимо, сказалось нервное напряжение последних дней. Но уж очень забавно выглядел сейчас Дольшер: потерянный и очень испуганный.

Тот насупился, явно не оценив комизма сцены. Проворчал что-то неразборчивое и потянулся было вновь ко мне, решив, видимо, что больше терять нечего и надо воспользоваться удобной ситуацией, чтобы довести начатое до логического окончания. Но я уже взяла себя в руки. Мягко отстранилась, показывая, что момент слабости миновал. Сразу же вспомнилось заключенное с Марьяном пари. Пожалуй, выиграть его будет действительно сложно. Прошел всего день, а я едва не пала под напором и страстью Дольшера. Впредь надо быть куда осторожнее и рассудительнее. Но больше я не позволю повторения подобной ситуации. Шестьсот хардиев на двоих — вполне достойная цена за отказ от секундного наслаждения.

— Прости, Дольшер, — проговорила я, глядя на него с сочувствием. — Не стоит. Сейчас не время и не место.

— Раньше надо было меня останавливать, — обиженно произнес Дольшер, настойчиво пытаясь привлечь меня обратно в свои объятия. Патетично вздохнул. — Теперь уже поздно. Моя репутация безвозвратно погублена! Неужели я не могу получить маленькую компенсацию за это?

— Вряд ли, — сказала я, храня в уголках губ озорную усмешку. — Дольшер, право слово, не стоит. Вдруг сюда ворвется еще кто-нибудь? И что он увидит?

— Мы закроемся, — продолжал настаивать Дольшер. — Ну, Киота! Не будь такой жестокой! Тебе же нравилось, я видел, чувствовал твое желание. Дай мне всего полчаса — и я докажу тебе, что твой Марьян ничего не понимает в женщинах.

— Я уже поняла это. — Я приподнялась на цыпочки и ласково поцеловала Дольшера в нахмуренный лоб. — Не злись. У нас есть куда более важные и срочные дела.

Тот, вспомнив про похищенную сестру и поставленный ультиматум, моментально помрачнел. Потеряв всяческий запал, отошел к столу, заваленному бумагами.

— Ты что-то нашла? — проговорил он, кивнув на кипу книг.

— Пока трудно судить, — уклончиво ответила я. Взяла свой блокнот, в который делала выписки. — Вот смотри. В местных газетах нет никаких новостей о военных операциях или столкновениях с аборигенами, однако последние страницы пестрят некрологами. За неделю не менее трех сотен погибших. Причем не мирного населения, но обученных и тренированных воинов. Плюс увеличение призывного возраста, зашкаливающая реклама о преимуществах контрактной службы, выросшие за последний год в два-три раза налоги. Куда идут все эти деньги?

Дольшер взял из моих рук блокнот и быстро пробежал страницы, исписанные мелким убористым почерком. Удивленно присвистнул.

— Странно, — сказал он, морща лоб. — Я в свою очередь тоже запросил сведения о военном и экономическом положении Варрия. И вот какая любопытная вещь выяснилась: он не просил помощи у межмирового совета — ни денежной, ни боевыми магами. Однако за последний год туризм сошел практически на нет. Получить разрешение на пусть даже краткосрочный визит теперь почти невозможно. Лишь в столицу еще открыт выход пространственных кабин. Остальные города оказались заблокированы вроде как из-за поломок или постоянной профилактики.