Алексей Калинин - Амулет колдуна Страница 30

Вождь запряг шамана и ученика, как последнюю надежду на возвращение булавы, и булава действительно нашлась. Но нашел её ученик, и самое главное — булава оказалась в выгребной яме Зимора, правда, заботливо завернутая в шкуру. Ученик сразу же обвинил в краже Зимора, с целью убийства вождя и захвата власти. Зимор не смог ничего противопоставить этому обвинению, он оказался в том состоянии, что и многие в моем мире — он стал преградой на пути карьериста. Он со своей прямолинейностью не сумел оправдаться, а смог лишь от души въехать в ухо оклеветавшего его, и сразу же остальные орки навалились кучей и связали шамана.

Вождь не стал долго разбираться, успешно забыл все заслуги перед племенем и приказал сбросить всю семью Зимора в шахту Забвения, а ученика назначить на место прежнего шамана. Выжив после падения, они побрели по шахте в сторону гномьего королевства, надеясь там найти помощь. В коридорах на них напали звери, которых раньше никто не видел, они растерзали отца и с такими же намерениями подступались к самому Зимору, когда появились мы. Это я вам еще в красках описал, орк же вообще уложился в десяток слов.

— Уважаемый Зимор, а что ты намереваешься делать дальше? Возвращаться тебе опасно! Свои же пацаны могут обратно в яму бросить. Хочешь, пойдешь с нами к отшельнику, вдруг он дельный совет сможет дать? — спросил Павел, орк же в ответ помотал головой.

— Нет, Зимор должен отомстить за смерть своего отца, он был храбрым воином и память о нем не должна погаснуть из-за подлого удара в спину. Зимор возвращается! Крохм, пусть пока Ригана и Нагор погостят у тебя, вскоре Зимор за ними вернется! — устремив взгляд вдаль, прорычал орк.

— Нет уж, друг, ты один против всего племени не справишься, пойдем вместе, а твоя жена и сын побудут у моих родственников. Пройдем немного дальше, и я вызову с десяток провожатых, вдруг в наших коридорах бегают еще подобные твари. Нужно по возвращении не забыть сделать генеральную уборку, а то что-то грязи много стало, — сплюнув, проговорил мрачный гном.

Я тоже был настроен на драку, о чем не преминул сказать Павлу. Тот мысленно буркнул что-то вроде: «Куда уж без тебя!» А что? Я тоже могу, если бы он видел, как я вцепился в ту лохматую морду, то не подумал бы такими мыслями бросаться. Но я кот гордый, плюнул ему на спину и смирился.

— А меня вы в расчет не берете? — обиженно пробурчал Павел. — Я ведь тоже не пальцем деланный, могу помочь разобраться в этом безобразии.

Его ноздри гневно раздувались, в глазах снова засверкали дьявольские искорки. Ой, не люблю я этих искрящихся глаз — после них или у него фингал под глазом, или у меня половина усов вырвана.

— Павел, я не могу просить тебя задержаться, тем более что по твоему следу идет Гарион. Как оказалось, амулет не всегда сумеет тебя защитить. Поэтому я настаиваю на продолжении твоего пути, а с этой проблемой мы сами разберемся — сказал гном, положив Павлу руку на плечо.

— Крохм, с вашей прямотой вам дорога лишь под топоры и секиры, тут надо хитростью действовать. Поэтому давайте отправим женщин и детей, а сами подумаем как бы нам половчее наказать обманщика и вернуть доброе имя Зимору! — ответил Павел.

Ну да, отправь их. Татина и так косилась на порванную джинсовку Павла, видимо разузнав у Риганы о побоище.

— Благодарю за предложение помощи, друзья, но Зимор должен сам отрубить голову подлой змее, пусть даже после этого упадет и его голова! — угрюмо проговорил Зимор, но так тихо, чтобы не услыхали женщины.

Нагору же было не до нас, он вовсю целовался с Бегунком и трепал его за уши. Бегунок в свою очередь не отставал от Нагора, и у того уши из зеленых превратились в малиновые.

После небольшого препирательства, в ходе которых орк получил два легких толчка от Крохма и отвесил один увесистый щелбан в ответ (после которого гном несколько секунд пытался собрать разбегающиеся глаза в кучу), стороны пришли к общему решению. Павел был назначен вещателем судьбы женщин, то есть озвучил мысль мужской половины оставить их в безопасном месте. За это тут же был награжден децибелами благородного возмущения и оскорбленного достоинства, то есть яркими иллюстрациями ущемленного феминизма.

Ни громкий рык орка, ни жалкие причитания гнома, ни справедливые увещевания Павла не возымели ровно никакого воздействия на спевшихся дам. Я благоразумно промолчал по этому поводу, опасаясь получить по ушам за проявление жалости. Все равно это бесполезно, да и идти обратно не особенно хотелось, ведь проводником, как ожидалось, хотели выбрать меня, так как я помню путь, а гном не может отпустить «беспомощного» орка одного. Мать Тереза низкорослая!

После взаимных обвинений в черствости характера, после визжания, пищания и сопутствующих звуков, женщины все же отвоевали свое место под солнцем, то есть их пришлось взять с собой. Надо было видеть лица мужчин, когда они, заткнув уши, согласились на участие в этом деле женщин. Хотя когда им рассказали о плане мести, то Татина размела его в пух и прах, не оставив даже мелочи для осуществления, зато внесла свои коррективы. Обиженные мужчины попытались тоже их разбить, но рационализаторское зерно присутствовало, и за обедом придумали другой план.

Пообедав, мы отправились мстить за орка. Снова начались блуждания по коридорам, пока вдали не замерцал свет выхода.

С этими блужданиями по подземным коридорам я уже успел забыть, как выглядит солнце, и искренне обрадовался, увидев его. Похожие ощущения были написаны и на Пашкином лице, в самом деле — под землей кажется, что время тянется дольше. Различия между днем и ночью отмечаются периодами сна, и если провести там месяц без часов, то уже не угадаешь — какое время суток на поверхности.

Мы вылезли на склон горы, которую видели, заходя в холм. Отойдя на пару шагов невозможно определить, откуда мы вышли, так все законспирировано. Трепетал на ветру чахлый кустарник, выросший на камне, булыжники со слюдяной поверхностью и песчаные накопления отражали солнечный свет.

Надо же — наша цель путешествия где-то лазит неподалеку и даже не подозревает, что его ищут странники из другого мира, а мы вновь ввязались в какую-то авантюру и не можем даже поздороваться с отшельником. О своих мыслях я сообщил Павлу, тот лишь вздохнул и ничего не ответил. Да и что тут ответишь — творится не пойми что, то и дело влезаем, куда не следует и за нами следом идет дядька с маниакальными наклонностями. Красота! Не о таком отдыхе я мечтал, находясь в ящике на вокзале. Нет, не о таком.

Павел тронул луч на амулете и пропал из виду. Зачем он это сделал, будет ясно позднее, а пока я продолжу свой рассказ.

Пройдя совсем немного, к нам навстречу выпрыгнула деревушка орков. Несколько десятков хижин, сплетенных из веток и обмазанных глиной притулилось под каменной стеной. Среди них выделялась одна большая и украшенная черепами животных, как пояснил нам Зимор — хижина вождя. Почти перед каждой дымился костерок и доносился запах жареного мяса. Не только у нас обеды бывают, орки тоже кушать любят. Надеюсь, в череде их кулинарных приоритетов кошки стоят на последнем месте, иначе как-то неудобно получится.

Тут близлежащие кусты зашевелились и к нам с рычанием вывалился заспанный орк, поменьше чем Зимор, поуже в плечах и с изрядным пузиком, но с таким же милым и дружелюбным лицом. В руках он держал острое копье, которое недвусмысленно направил на нас. Вряд ли это было желание похвастаться остротой оружия. Он обвел нас грозным взглядом еще не проснувшихся глаз, но, увидев Зимора, сон сразу же улетучился, по пути зацепив нижнюю губу и заставив рот широко распахнуться.

— Катор, ты снова спишь на посту?!! Вот наведу на тебя заклятие бессонницы, тогда будешь знать, тогда набегаешься еще за Зимором, умоляя подарить часок сна. Ну что рот раскрыл, как птенец куркана? Зимор тебя кормить не собирается, мигом беги в деревню и сообщи, что верховный шаман вернулся! — громовым голосом скомандовал Зимор.

— Но как же… Так ты же… Вас же… И мы все отпраздновали… — начал бормотать смутившийся дозорный, но Татина прервала его слововыделения.

— Это все в высшей степени интересно и познавательно, но все же сделай, что тебя просит наш друг Зимор. А то, знаешь ли, настроение у нас плохое, то зверюги мохнорылые употребить в пищу собираются, то дядька неразговорчивый молниями швыряется, а тут еще и дождей не предвидится. Так что не раздражай сверх меры! Лучше метнись диким кабанчиком, чтобы нас встречали с фанфарами и овсом для наших лошадушек! — оттарабанила Татина и даже подмигнула ошалевшему орку. Тот пару минут переваривал услышанное, пока Зимор не развернул его в сторону деревни и не придал подзатыльником ускорение, отчего тот стрелой полетел в нужном направлении, оставив нам на сохранение забытое копье.

Лошадушки, в ответ за заботу о них, благодарно ткнулись мордами в спину Татины, и та едва не полетела кубарем следом за Катором. Могла бы даже обогнать, наверное. Но все же удержалась на ногах и, развернувшись, тут же высказала все, что думает о наших средствах передвижения и об их родителях. Ригана заткнула уши сыну, а Зимор вместе с Крохмом начали шевелить губами, запоминая наиболее яркие выражения экспрессивной спутницы. Наконец Татина выдохлась и замолчала. Я услышал, как осторожно дует ветер, боясь вызвать очередной выплеск гнева. Бегунок же как-то странно посмотрел на нее, видимо поставив галочку в памяти.