Кира Измайлова - Пятый постулат Страница 30

Даже странно, решила она. Он так рвался в путешествие, и первый день был вон как весел, всякими задумками делился, с Рахханом всю ночь проговорил, а потом как отрезало! Может, ему спутник не по душе? Но тогда бы Весь его отшил, очень даже просто, в этом Маша не сомневалась ни секунды. Или ему просто не нравится, что тот берет на себя инициативу, подсказывает, на какое ответвление дороги лучше свернуть, дичь вот ловит, учит Машу разводить бездымный костер, готовить на нем мясо и отличать съедобные ягоды от несъедобных, а также обращаться с лошадью. Девушка теперь сама могла запрячь и распрячь смирную Зорьку, и очень этому радовалась. Но опять-таки, будь это Весю не по душе, он бы наверняка сказал Раххану что-нибудь такое, отчего веселый парень отстал от них в первой попавшейся деревне! Они уже миновали два или три поселения, но заезжать никуда не стали: провизии пока хватало, так зачем лишний раз показываться местным на глаза? На дороге если кто и встречался, обращал на них мало внимания, все своими делами заняты, а так — сразу приметят!

Нет, тут что-то совсем иное, заподозрила Маша и стала пристальнее приглядываться к Весю.

Они снова свернули на лесную дорогу — тут было не так жарко, лошадиные копыта мягко ступали по заросшей колее, поскрипывала телега, пробивающиеся сквозь листву солнечные лучи танцевали на лицах, на одежде путешественников, делая их и впрямь похожими на циркачей в пестрых трико… Вот один такой луч упал на лицо Веся, и Маша удивленно заморгала: белобрысый угнетатель и так-то всегда казался бледным, как будто на открытом воздухе сроду не бывал, но сейчас ей показалось, будто и без того острые черты его лица заострились еще больше, глаза запали, кожа сделалась землистой, и даже золотые волосы, гордость мужчины, словно потускнели… И, если честно, Весь выглядел осунувшимся и совершенно больным. И если бы не привычный злой огонек в глазах, Маша, не задумываясь, предложила свою помощь! Но, пожалуй, от Веся можно сейчас было дождаться только отборной ругани за то, что сует нос не в свое дело. И вообще, может, его на телеге укачало, или голова болит! Или… Маша снова пригляделась — Весь время от времени потирал левое плечо и едва приметно морщился, — руку вот отлежал. А чего ждать, если на досках спишь? Лучше как они с Рахханом, на лапнике, он упругий, как матрац…

— Послушай, — не удержалась Маша вечером, когда Раххан помогал ей распрягать Зорьку, следил, чтобы девушка не перепутала ремни и пряжки. — Ты не замечал, что с Весем что-то неладно?

— Откуда же мне знать? — удивленно вздернул темные брови мужчина. — Я его не знаю совсем, так как понять, ладно с ним или нет? Тебе виднее!

— Ну… — Маша нахмурилась. — Он какой-то унылый. И не ест совсем. Видел?

— Да он и с самого начала мне обжорой не показался, — пожал плечами Раххан, потрепав кобылу по холке.

— Это-то да, но только… — девушка примолкла, покосилась на Веся. Тот, нахохлившись, сидел у костра с крайне мрачным видом и по сторонам не смотрел. Но как знать, слышал ли разговор? Насколько знала Маша, слух у него острый, и даже очень! — Что делать-то, если он правда заболел? У нас ни лекарств нет, ничего! И врачей тут тоже нету…

Раххан задумался. Или сделал вид, что задумался, по нему трудно было понять. Маша уже обращала внимание на то, как меняется его лицо: только что серьезное — и тут же дурашливое, мрачное — смешливое… Будто облака бегут по небу, каждую секунду меняя свой рисунок, или пляшут в костре языки пламени. Странный он, этот Раххан, решила Маша. Вроде бы всё на виду, и говорливый такой, приветливый, только про себя до сих пор ничего толком не рассказал. Сказочник и сказочник, странствует себе по городам и селам, а больше ни слова. Ни откуда родом, ни где его дом… Скользкий тип, вот как назвали бы его на постоялом дворе в Перепутинске! Но вроде бы не злой. И на разбойника не похож, хотя Маша в жизни своей не видела разбойников и не смогла бы отличить кого-то из этой братии от законопослушного человека.

— А у него ты спрашивала? — внезапно подал он голос.

— Нет, — покачала она головой. — Я… ну…

— Боишься, — понятливо кивнул Раххан.

— Ничего я не боюсь! — нахмурилась Маша. — Настоящие общевистки не…

— Не боятся, — подхватил мужчина. — Ну а раз так, чего не спросишь? Стесняешься? Это понятно, вдруг у мужика живот прихватило на походной-то еде, а сказать гордость не позволяет…

— Глупости какие! — рассердилась девушка. — Ничего стыдного в этом нет! Только если б так, он бы…

— Он бы уже все кусты по дороге обгадил, — согласился Раххан с нахальной усмешкой, и Маша в который раз подумала, что он будто мысли ее читает. — А он сидит себе. И молчит.

— Молчит, — грустно ответила Маша и снова покосилась на Веся. Тот опять потирал плечо, но теперь как-то по-другому, будто…

— Ага… — проронил Раххан, смотревший в том же направлении. — Пойдем-ка, поболтаем! Это становится интересно…

Девушка поспешила за ним — на сердце стало немного легче. Пусть Раххан поговорит с Весем, уж наверно, мужчине тот не станет так грубить, как «глупой девке»! Хотя бы потому, что Раххан и сдачи дать может, если что, и на словах, и на деле!

— Слушай-ка, — мужчина уселся рядом с Весем, привычно поджав длинные ноги. Он так мог сидеть часами, а у Маши ноги почти сразу затекали, потом не встанешь! — А что ты чешешься, как шелудивый? Блох подцепил, что ли?

Маша изумленно взглянула на Веся. А ведь правда, чешется! Как это она сразу не поняла? Вот и сейчас он явно удержал руку, потянувшуюся к левому плечу…

— Ты говори, да не заговаривайся, — процедил он. Судя по прищуру, он пребывал в самом скверном расположении духа, и Раххан рисковал нарваться на оскорбление.

— Ну прости, погорячился, — Раххан развел руками и улыбнулся. — Уж больно похоже! Но только блохи бы всего тебя закусали, да и нас бы не пожалели, а ты не весь чешешься, только здесь…

Он протянул руку, чтобы взять Веся за запястье, но не успел — тот отпрянул неуловимым движением, будто перетек с места на место. Маша всякий раз поражалась, как ему удается вот так двигаться!

— Придержи руки, — посоветовал белобрысый недобро. Видно было, что лицо у него осунулось еще больше, на висках выступила испарина, но смотрел он все так же непримиримо.

— Надо будет — скручу и посмотрю, что у тебя там, — пообещал Раххан и так же неласково ухмыльнулся, показав белые зубы. Ухмылка больше походила на оскал, как показалось Маше. — Мне вот не улыбается какую-нибудь заразу от тебя подхватить, так что лучше сразу скажи…

— Это, может, лечится, — встряла девушка. — Раххан травы разные знает, так может…

— Это не лечится, — перебил ее Весь. Криво усмехнулся, дернул завязки у ворота. — Хотите посмотреть? Ну, смотрите…

Он стянул рубашку с плеча, высвободил руку, посмотрел на спутников не без вызова.

Маша ахнула, прижала ладонь ко рту и даже назад подалась. Раххан оказался более сдержанным, он только присвистнул.

Даже в неверном свете костра можно было различить, что кожа у Веся от плеча до запястья воспалена, будто от ожога, а под ней…

Маша как-то мельком видела, что у него на груди и на руке нанесен какой-то рисунок, но только теперь смогла рассмотреть его целиком. Слева, над самым сердцем — свившийся восьмеркой змей, заглатывающий собственный хвост: каждую чешуйку видно, и глаза тоже — мудрые, недобрые… И по руке — непонятная вязь, напоминающая переплетенных змей: то ли буквы, то ли просто узор…

— Татуировка? — заинтересовался Раххан, приглядевшись.

— Это что? — удивилась Маша.

— Это на иголку краску берут и под кожу вкалывают, получается рисунок. Кое-где люди себя с ног до головы так разукрашивают, — пояснил тот. Маша содрогнулась — какое варварство! И больно, наверно… И зачем такое Весю? — Кстати, заразу какую-нибудь можно затащить очень просто! Может, и тебе…

— Не может, — ответил Весь коротко. — Это не татуировка.

— А что же? — любопытно спросил Раххан, но вопрос его остался без ответа, потому что Маша пораженно прошептала:

— Они что… шевелятся?..

Змей на груди Веся и правда будто переменил положение и воззрился на них испытующе, а мелкие змейки на руке пришли в движение, сложились в новый замысловатый узор. Весь зашипел, будто та же змея, рывком натянул рубашку на плечо.

— Шевелятся! — рявкнул он. — Что вам еще надо?

— Что это? — Раххан не скрывал изумления. — Ничего подобного никогда не видел! Если не татуировка, тогда… откуда этот рисунок?

— Это знак бога, — сквозь зубы проговорил Весь. — Он появился, когда… Когда я принял посвящение.

— Посвящение? — нахмурилась Маша. — Ты о чем?

— Ах да, я ведь не говорил… — он растянул тонкие губы в неестественной усмешке. — Мужчины моей семьи посвящают себя богу. Не все, конечно. Только те, кого он выберет. До меня это был мой дед, я должен был наследовать ему, если бы…