Ксения Баштовая - Реалити-шоу "Замок" Страница 30

Рыцарь тяжело вздохнул, словно его мешки грузить заставляли и… неожиданно подхватил меня на руки.

— Э-э-эй, ты чего, — задергалась я, — ты куда?!

У него, что вообще, крыша протекла? Сейчас как окажется, что он решил наверстать упущенное по собственной глупости! Мы так не договаривались, не согласная я!

Ллевеллин удивленно глянул на меня:

— Отнесу в твою комнату.

Я задергалась еще сильнее:

— Зачем?! У меня что, ног нет?! Я и сама прекрасно дойду!

— По каменному полу? Босиком?

Надо же, заметил. Да вдобавок, мы еще, оказывается, иронизировать умеем!

Вот только повозмущаться мне толком не дали: когда я в очередной раз открыла рот, чтоб сообщить, что я и сама могу дойти до своей комнаты, Ллевеллин сделал шаг вперед, толкнул какую-то дверь, невесть как выросшую перед нами, и я поняла, что мы стоим на пороге моей комнаты. Так, происходящее мне нравится все меньше и меньше!

Рыцарь осторожно сгрузил меня на диванчик у входа, а потом вдруг резво протянул руки к моему горлу. «Задушить хочет!» — затравленно мелькнуло в голове.

— А-а-а-а!

Рыцарь замер, ошарашено уставившись на меня:

— Ты что?

— А ты что?! — сварливо огрызнулась я.

— Ты же сама говорила, что горло болит. Полечить хотел.

Лишь теперь я заметила, что от ладоней Ллевеллина распространяется прозрачное зеленоватое сияние.

Ой, а ведь действительно, с какого переляку ему меня душить? Стоп! Как это с какого? Он вон из-за меня столько раз помирал. Раз я не Хозяйка, а лишь так, прикидываюсь, можно мне теперь страшно отомстить. Придушить к чертовой бабушке и не мучиться.

Ой, Гелл, ну что за чушь ты несешь? Не собирался Ллевеллин тебя убивать. Нафига это ему надо?

— Не надо меня лечить, — мрачно буркнула я. — Со мной все в порядке.

— Как знаешь, — пожал плечами Рыцарь и растаял в воздухе.

Нет, я не поняла, куда это он пропал? Да кто ему вообще давал право просто так исчезать, да как он вообще мог?! Пришел, значит, глазки мне построил и слинял! Одно слово. Рыцарь.

Заснула я все на той же софе, обеими руками обняв диванную подушечку.

ГЛАВА 36

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПОСТОРОНИИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН

За окном жарко полыхало солнце. Витражи, те самые, с изображением коленопреклоненного рыцаря, за ночь исчезли, и врывающийся в комнату свежий ветер шевелил занавески. Со двора доносились отзвуки полушутливой перебранки, послышалось конское ржание, смешавшееся с птичьим гомоном.

Я сладко потянулась и вздрогнула, поняв, что всего этого просто не может быть. Откуда? В Замке никого нет, кроме меня, Ллевеллина, да этой, настоящей. А раз здесь только мы, так откуда?

Путаясь в длинной ночнушке (блин, опять меня переодели, ну сколько ж можно?!), я буквально кубарем скатилась с кровати и, метнувшись к окну, высунулась по пояс, удивленно рассматривая открывающийся пейзаж.

Сновали по двору женщины, занятые хозяйственными делами. Из раскрытой двери кузницы тянулся черный дым, и доносилось звучное пение молота. Высокий парнишка водил по кругу на длинном поводе тонконогого, недовольно всхрапывающего коня. У самых ворот копошилась стайка кур.

Я обессилено опустилась на пол, прикрыла глаза. Все правильно. Пришла настоящая Хозяйка — и Замок ожил. А я… Кому я нужна? Да и нужна ли вовсе?

Нет, я не понял, к чему такие упаднические настроения? Я, может, пока еще не определился, нужна ли мне эта настоящая.

Стоп, а чего я, собственно, переживаю? Ну нашли себе Замок с Рыцарем новую Хозяйку, значит, ко мне никто привязываться не будет по поводу того, что я должна и что не должна делать. Буду жить как хочу. Может, дорогу домой найду.

Ллевеллина вот только жалко. Он такой красивый.

Стоп. Какой там Рыцарь — красивый или уродливый — тебя уже не касается. У него теперь новая лямур имеется, и ты в существующую систему мира никак не вписываешься. Ну, а то, что он вчера вечером помог до комнаты добраться, так это чтоб ты, простудившись, соплями коридоры Замка не заливала.

Так что расслабься, Геллочка, и постарайся не нервничать.

А сейчас лучше всего переодеться в нормальные вещи (благо, на спинке стула, стоящего подле окна, висят какие-то, вроде почти современные вещи) прогуляться по коридорам и выяснить, не появился ли за это время выход из Замка. Жаль, конечно, что Ллевеллина не увижу. Стоп. Меня это не ка-са-ет-ся! Все, на фиг! Ибо не фиг!

Главное, убедить себя во всем, о чем говоришь.

Все эти дни Замок попросту не обращал на меня внимания, иначе как объяснить полное отсутствие жителей? Теперь же, после появления настоящей Хозяйки, крепость буквально ожила: по коридорам сновали занятые общественно-полезным трудом слуги, со двора доносилась чья-то ругань. Я, как ни вслушивалась, так и не поняла: облили кого-то водой из ведра или это самое ведро просто поставили на ногу. Впрочем, подозреваю: и то, и другое не особенно приятно. Бойкая девица командовала двумя высокими парнями, вытаскивающими из комнаты во двор свернутые в рулоны ковры. Дама далеко за пятьдесят, высунувшись по пояс из настежь распахнутого окна вытряхивала какие-то скатерти. Жизнь била ключом.

И я чувствовала себя такой ненужной.

Я бродила по коридорам, осторожно прижимаясь к стеночке и пропуская спешащих по делам людей. А они меня просто не замечали. Словно я была какой-то деталью интерьера, а не таким же человеком из плоти и крови как они.

Хотя… Таким же? Порою я начинала в этом сомневаться.

К черту! Мне надо что-то сделать, чтоб убедиться, что я есть, а не пропала, не испарилась, не распалась на молекулы, не провалилась, в конце концов, в какую-нибудь щелочку после того, как появилась настоящая Хозяйка.

Вот только определиться, что же мне делать, я так и не смогла. Толкнув очередную дверь, я с удивлением обнаружила, что стою на пороге столовой. Той самой, где некогда выясняла у Ллевеллина, какое сейчас время суток, а позже потчевала оголодавшего Тео невесть как появившимся обедом.

Вот только теперь комната совершенно не напоминала уже знакомые мне залы средневекового замка. Исчез помост с расположенным на нем столом, грубо обтесанные камни стен скрылись за дорогими тканями, расшитыми золотыми лилиями, меж широкими витражными окнами, сменившими узкие бойницы, протянулись гирлянды из живых цветов. Сновали слуги, расставляя блюда на покрытом несколькими скатертями столе.

Я с удивлением разглядывала происходящее, когда почувствовала за своей спиной какое-то дуновение. Обернулась и с удивлением разглядела, как из воздуха соткался невысокий плотный мужчина в золотисто-красной ливрее. Поймав мой удивленный взгляд, он сразу же отвернулся, а потом звучно стукнув об пол невесть как появившимся в его руку посохом, громко провозгласил:

— Госпожа прибыла!

И в тот же миг в дальнем конце коридора появились двое. Ллевеллин и новая Хозяйка.

Нет, ну так не честно! Почему о моем появлении никто никогда так не объявлял?! Что за несправедливость!

За прошедшее с нашей предыдущей встречи время дамочка успела сменить классическое «маленькое черное платье» (или что там у нее было, я уже не помню. Знаю точно: Ллевеллин ей плащик свой на плечи накидывал. А что под плащом было, с моим склерозом уже и не припомнишь) на серебристо-зеленое ниспадающее одеяние. В золотых волосах, уложенных в сложную прическу, блестели нитки жемчуга. В тонко подведенных глазах светилось удивление, смешанное с каким-то презрением. Алые, ярко накрашенные губы гордо поджаты.

Рядом замер Ллевеллин.

Я, конечно, понимаю, что за прошедшее время, а тем более, за вчерашний вечер, я достала его так, что аж дальше некуда. Но почему у Рыцаря такое выражение лица, словно он скоро начнет от тоски головой об стенку биться?! Причем, вероятнее всего, начнет прямо здесь и сейчас, не откладывая дело в долгий ящик.

Парочка бодро промаршевала мимо меня. У Рыцаря было такое выражение лица, словно он идет на эшафот. Мне ничего не оставалось, кроме как вжаться в стену, чтобы не быть попросту снесенной. Не смотря на это, девица таки умудрилась задеть меня подолом юбки (угу, учитывая, что этот самый подол был на жестком каркасе — кажется, он называется умным словом «фартингейл», — сделать это было не трудно) и двинуть локтем под дых. Я согнулась, хватая ртом воздух, но смогла все-таки гневно выдохнуть:

— А поосторожней никак нельзя?

Девушка замерла, обернулась, не выпуская локтя Ллевеллина. Тонкие, явно выщипанные бровки взметнулись к самой линии волос:

— Что? Кто ты такая? Откуда здесь взялась?

О, меня таки заметили! А до этого я, что, была предметом меблировки? Хотя, говорят, слуг просто не замечают. Вот и приняли меня за одну из местных жительниц.

Ага, туземка, блин. В джинсах клеш, блузке на запахе и босоножках на шпильках (выбила-таки с Замка нормальную одежду!). Просто типичная аборигенка! Никак не отличишь!