Сергей Мусаниф - Второе правило стрелка Страница 30

Во-вторых, гильдия наверняка уже осведомлена о действиях Негоро и тем не менее не предпринимает против него открытых выпадов. Может быть, она закроет глаза и на участие в деле Питера. В крайнем случае он попытается объяснить им отчаянное положение, которое прямо-таки вынудило его дать слово мага. Руководители гильдии тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Наверняка сам Горлогориус тоже напивался до такого состояния.

В-третьих, план Негоро может обломаться и не по вине Питера. Тогда и Вселенная останется целой, и он сам будет присутствовать в ней в виде мага.

В-четвертых, даже если Питер нарушит слово, люди ведь тоже как-то живут. Правда, придется очень быстро убегать от орков и прочих Негоровых прихвостней, но Питер предпочел бы жизнь беглеца жизни трупа. По меркам волшебников состояние Питера оценивалось как очень скромное, но по людским меркам он был довольно богат и мог обеспечить себе достойное существование в течение нескольких веков. А больше он, лишенный магических способностей, и не протянет. Говоря по правде, без магии он и века не проживет, но при необходимости можно будет прикупить омолаживающий эликсир у какого-нибудь из обитателей волшебных башен.

В общем, есть варианты и есть время, чтобы их обдумать.

Спускаясь к Негоро, Питер даже посвистывал себе под нос.

К полудню с каждой стороны было исполнено по двенадцать песен.

Дионис дважды сменял Аполлона на месте солиста, давая Кифареду отдохнуть. Геракл продолжал петь сам, периодически прикладываясь к бурдюку с вином, чтобы смочить пересохшее горло.

Публика устала аплодировать и берегла ладони.

Реджи подумал, что состязание оказалось более жестким, чем он предполагал сначала. Слова про потерю певцом сознания, сказанные Гераклом, больше не казались стрелку шуткой.

Кто-то может усомниться: ну что может быть такого сложного в исполнении двенадцати песен? Типа современные певцы на концертах и больше поют.

Следует помнить, что состязавшиеся пели не под фонограмму, как большинство современных певцов. Кроме того, древнегреческие песни были гораздо длиннее, чем шлягеры наших дней, обязанные строго вписываться в жесткий формат радиостанций. Одна из песен Аполлона звучала больше сорока минут, и ее не взяли бы ни в одну ротацию. С учетом сводок новостей, прогноза погоды, рекламных роликов и реплик ди-джея одной этой песней можно было бы заполнить весь музыкальный час.

Геракл закончил петь, выслушал жидкие аплодисменты и уселся на траву.

— Песня о колеснице, — возвестил Зевс.

Аполлон обернулся к своей команде, и они принялись совещаться.

— Попали, — радостно сказал Силен. — По ходу не знают они такой песни.

— Невелика радость, — сказал Геракл. — Я тоже не знаю.

— Я знаю, — сказал Реджи. — Слушай и запоминай.

Стрелок принялся наговаривать текст.

— Я столько не запомню, — сказал Геракл.

— У меня идея, — сказал Реджи. — Эта песня наполовину поется, наполовину произносится речитативом. Возьми на себя песенную часть, она короткая. А говорить буду я.

— Что же это за песня, которую не поют, а говорят? — удивился Геракл.

— Очень популярная в тех краях, где я ее слышал, — сказал Реджи.

Спустя отведенный для раздумий срок Аполлон с покрасневшим от негодования лицом объявил, что песню именно про колесницы не знает и предоставляет право пения другой команде.

Геракл улыбнулся, ударил по струнам и запел, явно не понимая, о чем именно он поет.

Черный бумер, черный бумер.Стоп-сигнальные огни.Черный бумер, черный бумер.Если можешь, догони.Черный бумер, черный бумер,Под окном катается,Черный бумер, черный бумер,Девкам очень нравится.

А Реджи читал рэпованную часть.

По счастью, эти стихи не являлись высокой поэзией, а потому на древнегреческий ложились вполне нормально, и публика более-менее сообразила, о какой колеснице идет речь.

Счет стал один — ноль в пользу команды Геракла.

Аполлон со товарищи сравняли счет через три часа и шесть песен. Зевс затребовал у Геракла очень грустную песню, и чтоб в итоге все умерли.

Геракл и Силен перебрали множество вариантов, но в финале кто-нибудь все равно оставался жив. Тут им не смог помочь и Реджи.

Геракл признал свое неведение, Гермес перехватил кифару у Аполлона и выдал: «Уно, уно, уно, ун моменте…»

— На итальянском поет, — определил Силен. — Выпендривается, гад.

Голос у Гермеса был, конечно, не оперный, вдобавок он не всегда попадал в ноты, но с эмоциональной наполненностью дела обстояли куда лучше, и когда он допел, некоторые зрители снова рыдали.

Горлогориус тоже утер слезу и отодвинулся от хрустального шара.

— Ведь знаю, что древний идол и шарлатан, — пробормотал он. — Знаю, что все там у них в Элладе плохо кончится, герои друг друга перебьют, а про олимпийцев все забудут, но как поет, а!

— Действительно, поет неплохо, — признал Мэнни. — Как думаешь, кто победит?

— Думаю, что Геракл, но будет это еще не скоро, — сказал Горлогориус.

— А почему Геракл? — спросил Мэнни.

— Есть в нем что-то такое, — признался Горлогориус. — Смотришь на него, и сразу видишь — наш человек.

— Он тоже плохо кончил.[11]

— Покажи мне, кто там хорошо кончил, — сказал Горлогориус. — Троянская война и ее последствия положили конец всем мифам Древней Греции.

— Видел я современную Грецию, — сказал Мэнни. — Маленькая, зеленая, добродушная и миролюбивая страна. Откуда что берется? Зачем грекам такой кровожадный эпос?

— Как свидетельствует история, наиболее глобальные эпические войны провоцирует непосредственное присутствие в человеческом мире богов, — сказал Горлогориус. — Греция, Индия, Скандинавия… везде все заканчивалось одной большой свалкой. В Индии на поле Куру столько народу полегло, сколько там сейчас во всей стране не наберется.

— Я смотрю, ты прямо теолог, — сказал Мэнни.

— Каждый волшебник отчасти теолог, — сказал Горлогориус. — Отчасти философ, отчасти медик, отчасти воин… Магия — слишком широкое понятие, чтобы уложить мое представление о ней в одно слово.

— Значит, ты болеешь за Геракла? А где сейчас твои парни? — спросил Мэнни.

— В компьютерные игры рубятся, — сказал Горлогориус. — Думаю, особых сложностей там не возникнет. Я заслал одного человечка, чтобы он для них почву подготовил.

— Меня беспокоит другое, — сказал Мэнни.

— Что именно, старина? Выкладывай.

— В этой операции слишком большая концентрация стрелков, — сказал Мэнни. — Если ты понимаешь, что я имею в виду. В настоящий момент стрелков очень мало, и они редко встречаются в мирах множественной Вселенной, тем не менее, когда наша история только начиналась, в одном мире оказались сразу двое служителей ордена. Я не верю, что это простая случайность.

— Что ты думаешь о стрелках?

— Они опасны, — сказал Мэнни.

— Почему? Потому, что убивают людей? Брось, старина, во Вселенной существует множество профессий, связанных с убийством людей. Солдаты, полицейские, телохранители, волшебники в конце концов…

— У стрелков нет цели, — сказал Мэнни. — Человек, у которого нет цели, может натворить все что угодно. Их представление о добре и зле отличается от общепринятого еще сильнее, чем наше собственное. Зачастую они вообще не видят разницы.

— Зачастую я тоже ее не вижу, — сказал Горлогориус. — Добро и зло — это субъективные понятия, которые в первую очередь зависят от человеческого отношения к тем или иным явлениям. Добро и зло формируются волеизъявлением большого количества людей, и то, что в одном мире принято считать стопроцентным добром, в другом может оказаться абсолютным злом.

— Ты должен сформировать границу между светом и тьмой внутри самого себя и наплевать на общественное мнение, — сказал Мэнни.

— Именно так я и поступаю. Особенно с общественным мнением, — сказал Горлогориус. — Возвращаясь к нашему разговору, скажу, что у стрелков есть свои принципы и свои правила, и они никогда их не нарушают.

— Это и плохо, — сказал Мэнни. — Если человек хочет выжить, он должен быть гибким. Он должен уметь отступать. Я слышал историю, когда тысячи невинных людей погибли только потому, что какой-то стрелок решил соблюсти свои принципы и пошел до конца.

— Ты слишком много беспокоишься, Мэнни, — сказал Горлогориус. — Но ты прав. Присутствие в нашей истории двух стрелков не объяснишь простым совпадением.

— А как ты его объяснишь?

— Сговором, — сказал Горлогориус. — Сговором между мной и Негориусом. Я надеюсь, для тебя не сюрприз, что мы с ним поддерживали отношения вплоть до того момента, как его дубль подвел доверчивого старикана под меч героя-дракона?