Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок! Страница 31

Решив пожертвовать одну спичку, чтобы оглядеться, осторожно держу коробок в руках строго вертикально и понемногу выдвигаю среднюю часть вверх. До тех пор, пока не получается определить на ощупь, где у нее дно. Потом так же аккуратно достаю одну спичку, и, закрыв коробок, чтобы не обронить ни одной драгоценной для меня обструганной щепочки, чиркаю спичкой по шершавому боку коробочки.

Уф! Горит! Осторожно поворачиваю огонек в разные стороны, чтобы он вернее уцепился за тонкий насест, и поднимаю руку вверх.

Нерадостное зрелище возникло перед моими глазами, едва они привыкли к неровному бледному мерцанию спички. И маги, ушедшие за несколько минут до нас, и Клара с юным талантом никуда не исчезли. Все они тесной кучкой стояли рядом, но, судя по всему, были абсолютно неспособны к каким-либо решительным действиям по преследованию злодея. Да они и вообще ни на что были сейчас не способны, потому что попались, как мухи в мед.

Это была ловушка, и ставилась она именно на магов. Она ими кормилась, высасывая живую энергию, и ею же удерживала пленников в неподвижности. Этакий замкнутый круг, который выключится только тогда, когда маги перестанут поить его своей силой. А судя по тому, что маги все имеют на камзолах по пять и шесть звезд, энергия у них будет беспрерывно пополняться, пока они живы. А значит, и ловушка будет работать ровно столько же. И я им помочь совершенно не могу, да и вряд ли это под силу немагу.

И что хуже всего — сообразил я, когда догоревшая спичка обожгла мне пальцы, — все маги, что придут коллегам на помощь, застрянут в тот же момент, как окажутся здесь.

Значит, мне нужно искать другой выход, чтобы их предупредить.

Глаза уже вновь привыкли к темноте, и я поворачиваюсь лицом в ту сторону, где вдалеке видны слабые отсветы — то ли пламя свечи, то ли отблески заката.

Осторожно делаю пару шагов и зажигаю спичку. Теперь я не трачу времени на рассматривание места, где нахожусь. Как можно быстрее иду в намеченном направлении, следя сразу за несколькими вещами. Мне нельзя допустить, чтобы погасла спичка, чтобы под ноги попалась яма или ловушка, и еще желательно не соприкоснуться с магами. Ведь именно от прикосновения к кому-то из них меня так тряхануло в тот раз.

А еще я боюсь встретиться с кем-нибудь из них взглядом, боюсь поймать в чужих глазах искорку презрения, осуждения или надежды. Я ведь даже пообещать им ничего не могу, как и объяснить.

В той стороне, куда я иду, уже обрисовалась арка прохода, когда погасла вторая спичка. Я сделал по памяти еще несколько шагов и скрепя сердце зажег очередной огонек. Теперь мне было легче — маги, безнадежно стоящие посреди округлой то ли пещеры, то ли комнаты, остались позади.

Арка привела меня в неширокий тоннель, на другом конце которого явственно различалось светлое пятно. И тут мне несказанно повезло. Пройдя несколько метров, я заметил факел, воткнутый в кольцо, прикрученное к стене. Через пару секунд он уже был у меня в руках.

Вот теперь я почувствовал себя намного увереннее. Решительно зажег факел и, подняв его над головой, внимательно изучил все вокруг. Ведь обычно факелы прикрепляли неподалеку от различных потайных дверей. Тщетно. Дверей не было. Ни потайных, ни каких-либо иных. Я вернулся в комнату, где остались маги, и обошел ее по периметру, исследуя каждую трещинку. Ничего. Видимо, это комната сразу строилась как портальная, судя по высокому потолку. Так ничего и не обнаружив, скрепя сердце возвращаюсь в тоннель.

Придется идти туда, хотя моя интуиция почему-то категорически против этого.

Продвигался я медленно, больше всего опасаясь различных ловушек. Уж больно подходило это место для выскакивающих из стен ножей, падающих с потолка плит и раскрывающихся под ногами пропастей. Однако обошлось. Светлое пятно постепенно приближалось, а ничего такого не происходило.

Правда встретилась в одном месте подозрительная присыпанная чистым песочком площадка на полу, но была она шириной в полтора метра, и я, разбежавшись, благоразумно ее перепрыгнул. Предварительно оставив на той стороне свой камзол. Для предупреждения тому, кто пойдет следующим. Если, конечно, таковой найдется. Еще я, немного подумав, зажег висящий поблизости факел от своего. Все остальные, встреченные по пути, я зажигать не стал. Слишком затхлым был тут воздух, вполне вероятно, что это помещение абсолютно изолировано от внешнего мира, и тогда зажженные факелы убьют магов вернее меча.

Давящая тяжесть потолка и невыносимая тишина, а также прохлада грубого камня стен подсказывали, что находится это помещение глубоко под землей. И это было плохо. В такие места почти не проникают поисковики и прочие магические хитрости, а где это место находится на самом деле, знает только один человек на свете. И вряд ли он пожелает этими сведениями делиться.

Но все когда-нибудь кончается, кончился и мой переход к освещенному полуовалу арки. Очень осторожно, почти не дыша, приближаюсь к нему, погасив предварительно факел, и настороженно замираю, рассматривая открывшееся взгляду помещение.

Я стою на небольшом балкончике, с которого в обе стороны спускается по лесенке, выложенной из каменных плит. А прямо передо мной просторная пещера, превращенная древним зодчим в семейный склеп. Различной формы и величины надгробия мрачно возвышаются на плохо освещенном парой факелов каменном полу.

И только в дальнем конце пещеры мягко подмигивают несколько свечей в высоком подсвечнике, позволяя рассмотреть не соответствующую этому угрюмому месту обычную мебель.

Стараясь скрываться в тени надгробий, тенью скольжу к этому логову злодея, пытаясь сообразить, чем же я, собственно, собираюсь его победить. А о том, что победить его нужно, просто необходимо, я даже не думаю. Это подразумевается само собой и решилось как-то без моего участия.

Но, прежде чем воевать, мне нужно как можно больше о нем узнать, вот и ползу я по полу, пачкая в вековой пыли и без того уже далеко не безупречную рубашку.

— А ты не маг, — произносит внезапно прямо над головой тонкий голосок, и я растерянно замираю, прижавшись всем телом к холодному полу.

Ну вот и все, похоже, я доползался.

Однако невидимый собеседник больше ничего не говорит. Я жду, молчание затягивается, и это начинает меня злить. И тогда я решаюсь. Мгновенно перекатившись на другое место, вскакиваю на ноги, готовясь нанести последний удар. И неважно, для кого из нас он будет последним.

Однако бить, к моему большому разочарованию, никого не пришлось. Просто некого было. Бледный до синевы мальчишка сидел на корточках на мраморной гробнице прямо передо мной и изучал меня черными живыми глазами. А за его спиной на несвежем белье, кое-как постеленном на простой деревянной кровати, недвижно лежал человек с заострившимися, как у трупа, чертами лица.

— Что с ним? — растерявшись от неожиданного зрелища, спрашиваю первое, что приходит в голову.

— Умирает, — тихо сообщает парнишка, и светлая слезинка внезапно выкатывается из его правого глаза.

— От чего?

— Ранен. Ножом, — горько вздохнул парнишка, и вся моя жалость к умирающему мгновенно исчезла.

Ведь это именно я его ранил, и ранил не просто так. Однако парнишке своего отношения к этому, явно небезразличному ему мужчине, показывать я не намерен.

— А лечить… не пробовал? — осторожно вглядываясь в раненого и делая в его направлении пару шагов, спрашиваю мальчика.

— Не подходи к нему! — Враждебность внезапно прорезается в голосе подростка.

— Как скажешь, — выставляю перед ним руки ладонями вверх. — А сесть можно?

Он долго размышляет, потом неуверенно кивает на один из засаленных стульев.

Стараясь не упускать его из виду, неторопливо дохожу до предложенного мне места и с нарочитой усталостью устраиваюсь поудобнее. Мальчишка садится на другой стул поодаль и снова начинает внимательно меня рассматривать.

— Так я про лечение спросил, неужели ничего нельзя сделать? — напоминаю ему, чтобы направить мысли парня в нужное мне русло.

— Я не умею. А чужим сюда не пройти, — после продолжительного молчания выдал он и снова горько вздохнул.

— Знаешь, — помолчав для солидности с минуту, как можно убедительнее сообщаю я, — мой учитель всегда говорит, что безвыходных ситуаций не бывает. И если человек хочет чего-нибудь очень сильно, он обязательно придумает, как этого достичь. Важно только очень хотеть и не отступать перед трудностями.

Он долго размышляет над моими словами, недоверчиво поблескивая черными глазами, и я решаюсь усилить нажим.

— А у тебя вообще есть только два варианта действий, — вздыхаю почти так же тяжело, как он. — Первый — сидеть сложа ручки и ждать, пока он умрет. Второй — искать выход и просить помощи у тех, кто сможет его спасти. И ты должен принять решение прямо сейчас, времени у него, судя по внешнему виду, осталось совсем немного.