Г. Зотов - Демон плюс Страница 31

Малинин впал в глубокое разочарование.

– Ну и что? – с грустью заметил он. – Если мы и верно в триллере, тактам киллеры завсегда крутые – домохозяек на это дело нанимать не принято.

– Нам же лучше, – Калашников прикончил двух комаров одним ударом. – Ты сам понимаешь – Иаковом дело не ограничится. Нет смысла убивать единственного апостола – кому он мог помешать? Скорее всего, задумано умертвить как минимум всех учеников Кудесника. Цель? Начнем с того, что это могут быть посланцы любого конкурирующего религиозного учения. Вот только как они умудрились сюда попасть? Вряд ли нам сейчас удастся это выяснить. В Иудее мы находимся в полнейшем информационном вакууме.

– Где? – с испугом переспросил Малинин.

– В вакууме, – повторил Калашников. – Даже плохонькой обратной связи с Городом нет, а Интернет-библиотек в античном мире отродясь не водилось. Придется действовать в одиночку. Утром, как и хотел Шеф, мы напросимся к Кудеснику в ученики. И тогда я со всей этой апостольской компании в гроте уж точно глаз не спущу. На правах новичка можно будет пообщаться с остальными, задать вопросы. Ведь мы тоже будем считаться апостолами.

– О, это здорово, – обрадовался Малинин. – Я в своей станице коровам хвосты крутил и даже не подозревал, что после смерти окажусь в учениках самого Кудесника – заделаюсь апостолом. Возможно, меня и в Библии упомянут?

– Всенепременно, – согласился Калашников. – Быть апостолом – очень завидная перспектива, братец. Все они, за исключением двоих, умерли мученической смертью. Одного распяли вниз головой, второго проткнули палками, с третьего живьем содрали кожу. Я от души тебя поздравляю.

…В кустах состоялась краткая, но весьма оживленная беседа. Малинин заявил, что ему было секундное озарение: он недостоин превратиться в апостола, но всегда готов изобразить непритязательного денщика.

– Конечно, это что– то новое – апостол с денщиком, – заметил Малинин. – Однако я никогда не чурался экспериментов. Но, для чего же тогда самим вести расследование? Пойдем сейчас да и расскажем все Кудеснику.

– Представляю, – развеселился Калашников. – Вваливаемся мы к Кудеснику в спальню с вот такими рожами, как в песне про Элис[34] , и с порога говорим: мы посланцы Ада, нас телепортировал сюда ваш главный противник Кстати, пока не забыли, тут некто из будущего – иранец или грек, в кустах у грота с «люггером» спрятался. Ты хотел попасть в Библию? После такого монолога мы туда точно попадем, в раздел чудес – «исцеление Кудесником двух идиотов от психического расстройства». Чего ему мешать? Сказано тебе – у него своя миссия. Он должен умереть за наши грехи и умрет в любом случае. Увы, это важнее, нежели смерть любого апостола.

– Хм, – задумался Малинин. – Кудесник умер за грехи две тысячи лет назад? Странно, что с тех пор он больше не приходил умирать снова. Грехов-то, повелитель, за это время у людей накопилось – вагон и маленькая тележка.

– Кудесник сообразил, что это дело бесполезное, – моргнул уставшими глазами Калашников, напряженно вглядываясь в грот. – Сколько не умирай, а грехи людские растут как снежная лавина. Сейчас их миллиарды. Эдак ему пришлось бы конвейер устроить и каждую неделю на крест влезать. Светает. Похоже, мы бодрствовали зря – этой ночью ничего не произошло. Надо вернуться в казармы Пилата. В полдень ты состроишь ему глазки…

Малинин, впав в отчаяние, вылил на себя из ведра остатки воды.

– И мы отпросимся на развлекательное шоу, – невозмутимо продолжал Калашников. – В городе развешана реклама, по базару ходят «люди– сэндвичи» с плакатами на спине: приглашают на воскрешение Лазаря из мертвых. Поучаствуем в историческом событии и заодно постараемся оказаться в гостях у Кудесника. Попадем в грот, попьем чайку с апостолом Матфеем. Если он отошел от шока, вызванного смертью Иакова, то наверняка сможет припомнить подробности, которые забыл рассказать.

…Бесшумно выбравшись из кустов, окружавших грот, они босиком пробрались на мощеную дорогу, тихо матерясь, долго надевали осточертевшие сандалии. Калашников, перевернув кожаный футляр на поясе, вытащил из чехла песочные часы. Он рассчитывал добраться до резиденции прокуратора минут за тридцать. Расчеты Алексея не оправдались. Их путешествие продолжалось совсем недолго – наверное, метров триста. Прямо из предрассветной дымки на пути напарников неожиданно возникла сгорбившаяся, худощавая, низкорослая фигура, чем– то напоминающая сказочного гнома, по самые глаза закутанная в темную ткань. Рукава бесформенного одеяния развевались на ветру как крылья огромной птицы.

– Стойте, – произнесла фигура надтреснутым голосом.

Сами не зная почему, Калашников и Малинин остановились.

– У меня к вам разговор, – сказало существо в одеянии.

– А ты кто? – с опаской вопросил Калашников.

– Скоро узнаешь, – пообещало существо…Оно прикоснулось к руке Алексея, выпростав

тонкие пальцы из черного рукава хламиды. Он почувствовал обжигающий, могильный холод, расползающийся по мускулам. Вместо пальцев, цепко охвативших его запястье, в полумраке виднелись кости с остатками гниющей плоти…

Глава седьмая

ОДНОНОГАЯ НИМФОМАНКА

С точки зрения Шефа, клиент излишне придирчиво изучал договор. С осторожностью лизнув указательный палец (словно бумага была отравлена), он пугливо переворачивал страницу и сразу же «нырял» с головой в ее содержимое. Вид жилища клиента со всей очевидностью давал понять, почему ему пришлось пойти на вызов князя тьмы. Комната выглядела так, как будто в ней взорвался террорист-камикадзе: потолок в бурых пятнах, со стен свисают лохмотья обоев, на грязном полу, усеянном раздавленными тараканами, – пустые консервные банки с сиротливо засохшими остатками сардин. Прислонившись к ободранной стене (по соседству с сардинами), прямо на полу расположился клиент вместе с договором. Шеф же на правах гостя оседлал единственную мебель в комнате – разбитую табуретку.

«Вот всегда так, – думал Шеф, балансируя на жестком сиденье. – Сначала круглые глаза и визг на весь квартал, а потом холодное чтение контракта и серия корыстных вопросов. Но – насколько же просвещенный XX век лучше замурзанного Средневековья! Одно удовольствие заключать сделки. Никому не требуется запаха серы, кожистых крыльев и рогов. Все делается быстро, правильно и цинично. Правда, контракт все равно скрепляется кровью».

…Молодой человек – обладатель карих глаз, с короткой стрижкой и стильной челочкой на лбу, взвесил контракт на левой руке. Подождав, ловким жестом фокусника он перебросил его в правую – так, словно покупал у уличной торговки нестерпимо горячий, но очень аппетитный пирожок

– Я не понял, – спросил Джон Леннон. – А в чем, собственно, подвох?

– Пытаешься поймать меня за руку? – с агрессией откликнулся Шеф.

– Нет, ну вот здесь, второй пункт, – Леннон ткнул в строчку, подчеркнутую красным. – «Заказчику в пожизненное пользование предоставляется затмевающая, сногсшибательная и потрясающая основы слава. В обмен нижеподписавшийся обязуется передать князю тьмы свою бессмертную душу. Контракт вечен, проданный товар обратно не принимается».

– Да все просто, – заложил ногу за ногу Шеф. – Ровно через 20 лет я обязательно явлюсь за твоей душой. Значит, в Рай ты уже при всем желании не попадешь, даже если покаешься: параграф 248 «S» это предусматривает.

– А Рай и правда существует? – восхитился будущий «битл».

– Забавно, – засмеялся Шеф. – Земная специфика не заставит скучать. Даже атеисты могут верить в Ад – но Рай всем представляется нереальным. Фактически, если поразмыслить – так оно и есть.

– Джон занес бритву над пальцем.

– Нельзя ли продать дороже? – поторговался он. – Годков эдак тридцать, а?

– Исключено, – мотнул рогами Шеф. – Это и так больше, чем обычно: стандартный контракт заключается на 13 лет. Но сейчас у меня промо-акция. Если других вопросов нет, давай быстренько пройдемся по договору.

– Конечно, – с готовностью откликнулся Леннон. – То есть, все работает уже с завтрашнего дня? Заключаем договор, я пишу незатейливую песенку… и она сразу попадает на первое место в хит-параде? Невозможно поверить.

– Обижаешь, – устало зевнул Шеф. – Фирма гарантирует.

…По трухлявым половицам застучали крупные дождевые капли: на улице начался ливень. В потолке жилища, снимаемого за 20 марок в месяц, было полно щелей, на полу быстро стали образовываться лужицы.

– Легче легкого, – выдохнул Джон Леннон, все еще не решаясь надрезать кожу. – Моя фамилия, начертанная кровью, превратит меня в звезду. Почему же я не подумал об этом раньше? Сам Элвис придет чистить мне ботинки.