Игорь Зябнев - Жизнь так коротка Страница 32

Компас я изготовил лично. Все его части, кроме магнитной стрелки, сделал из бронзы. Стальную стрелку покрыл порошком магнетита, кое-где встречающегося в месторождении железной руды в районе Рагби, и закрепил на вертикальной оси. Перед выходом в море я подробно проинструктировал капитана и его помощника, как пользоваться компасом, и дал ещё один в качестве запасного.

Когда корабль был полностью построен и спущен на воду, капитан набрал команду матросов и долго тренировал их сначала на Темзе, а потом и в открытом море. Многие матросы не были новичками, но новый корабль принципиально отличался от парусно-гребных судов своими размерами и оснасткой. Поэтому некоторых мужчин пришлось списать на берег сразу – выяснилось, что они панически боятся высоты. Другие – никак не могли справиться с морской болезнью. Вместо выбывших набрали новых членов экипажа.

В каюте капитана кроме различных морских карт хранился подробный чертёж корабля с названиями всех его частей, в том числе и такелажа.

– Сергей Семёнович! – недоумённо сказал капитан, впервые взглянув на чертёж. – Откуда взялись эти мудрёные названия?

– Морская терминология должна отличаться от терминов, принятых в других видах человеческой деятельности.

– Допустим, – согласился мой собеседник. – Но карты! Вы их сами чертили?

– Естественно, а кто же ещё?

– Удивительно! Карты составлены так, словно вы неоднократно ходили вдоль чужих берегов!

– Картам можете верить, как самому себе. Что же касается моих познаний в этой области, то вас они не должны смущать – ведь в чём-то я отличаюсь от других людей.

– Несомненно, Сергей Семёнович. Извините.

Через полгода упорных тренировок экипаж прекрасно освоил морскую терминологию, и все команды капитана выполнялись матросами с чёткостью, доведённой до автоматизма. Я очень дорожил этими бесстрашными, знающими своё дело моряками. Когда судно вернулось из дальнего плавания, я использовал его лишь для редких тренировочных выходов в море. В остальное время матросы вольны были заниматься чем угодно, и никто не мог их заставить выполнять другую работу, непосредственно не связанную с их прямыми служебными обязанностями. Со временем построили ещё шесть кораблей этого класса, и на всех них были опытные капитаны и прекрасно обученный экипаж.

…Я вышел из кабинета, предупредил секретаря, что меня долго не будет, и попросил его передать моему личному повару заказ на ужин. Кроме повара в доме было ещё несколько человек прислуги: горничная, привратник и кучер, которого часто использовали в качестве курьера, а иногда отправляли за продуктами.

Спустившись по лестнице на первый этаж, я снял с вешалки кожаную куртку на шерстяной подкладке и, надев её, вышел из своей резиденции. Была середина октября; срывая с деревьев жёлтую листву, дул промозглый северо-восточный ветер, и я невольно поёжился. Проходя мимо ворот, машинально кивнул привратнику на его почтительное: «Здравствуйте, Верховный Правитель!»

Титул Верховного Правителя пришёл ко мне автоматически. С ростом населения и образованием новых городов «должность» великого вождя явно стала слишком мала для бессменного главы уже не племени, но государства. Люди, особенно начальники, прекрасно меня поняли. В течение длительного времени я постоянно говорил им, что поскольку мы живём на острове, который называется Англия, то и величать нас нужно англичанами. Соответственно и язык, на котором мы общаемся – английский. В этом была своя логика. Не мог же я сказать соплеменникам, что их родной язык – русский. Это было бы равносильно тому, что я во всеуслышание объявил бы себя пришельцем из будущего. Сам-то я этого никогда не забывал. «Парадоксальная ситуация сложилась, – в который уже раз подумал я. – России ещё нет, и не скоро появится, а русский язык существует, причём не только в устной, но и в письменной форме».

Так что, стоило мне только, собрав мэров всех городов, объявить им, что из великого вождя я становлюсь Верховным Правителем государства Английского, как они восприняли эту новость с величайшим энтузиазмом. Я велел каждому мэру, вернувшись в свой город, ознакомить население с новым положением дел.

Решив прогуляться по набережной, я направился в сторону порта. Так как по дороге часто проезжали экипажи и отдельные верховые, перешёл на тротуар, мощённый, как и вся улица, тёсаным камнем. Улицы в Лондоне были широкими, и экипажи легко разъезжались на них; причём я сразу ввёл правостороннее движение, которое неукоснительно соблюдалось во всех городах страны и на дорогах, соединяющих их. «Ну и что с того, что это Англия? – размышлял я перед тем, как отдать соответствующее распоряжение. – Я – русский человек, и мне так удобнее. А остальным – всё равно. Скорее всего, никто из них даже и не задумается о том, что можно ездить иначе».

От реки тянуло сыростью. Её берег выглядел красиво: его облицевали небольшими гранитными плитами, скреплёнными цементным раствором. С левой стороны тянулись двухэтажные дома. Некоторые из них были полностью каменными, у других из камня сложили только фундамент, а стены – из кирпича, которые затем оштукатурили. Крыши всех домов, покрытые черепицей, были приятного красноватого цвета. От этого город выглядел привлекательнее, чем раньше.

Подойдя к перекрёстку, я пропустил телегу, гружённую кирпичом, и чуть не поскользнулся на массивной прямоугольной решётке с железными прутьями, расположенной на дороге вплотную к тротуару. Это был вход в широкую водосточную трубу, которая, как я знал, впадала в подземную сточную галерею. Последнюю построили выше человеческого роста, а её пол и стены сложили из тёсаного камня, сцементированного известковым раствором.

Такие решётки располагались на углах каждого квартала уже почти на всей территории города со стотысячным населением. Я спроектировал городскую канализацию с учётом будущего значительного роста Лондона. Пока же в домах горожан не было не только канализации, но и водопровода. Устранить этот существенный недостаток я планировал в ближайшие десятилетия, наладив выпуск стальных и чугунных труб.

А сейчас питьевую воду доставляли в бочках, которые стояли на специальных телегах-водовозках. Зато в городе в достаточном количестве функционировали общественные бани, а также прачечные, куда жители приносили грязное бельё. Через некоторое время они получали его не только постиранным, но и аккуратно выглаженным.

Такого же порядка я требовал и от мэров других городов. Лондон в этом смысле служил образцом для подражания, тем более что он являлся столицей. Сюда на стажировку приезжали начинающие специалисты со всей страны, численность населения которой по последним данным превысила миллион сто тысяч человек.

Уже давно в городе существовали специальные учебные заведения – колледжи. Пока их было пять: инженерный, строительный, медицинский, сельскохозяйственный и административного управления. В них по направлениям директоров школ, заверенных подписью и печатью мэра, обучались молодые люди – как юноши, так и девушки. Случаи, когда на руководящую работу выдвигались молодые женщины, уже не являлись единичными.

Тем временем я прошёл ещё четыре квартала, и на угловом доме мне бросилась в глаза вывеска: «Главпочтамт». У двери стоял экипаж, из которого рабочие выгружали мешки с письмами. Из их разговора с кучером я понял, что почту привезли из Ливерпуля, Нортуича и Рагби. В городе существовал ещё десяток местных отделений связи, где висели почтовые ящики. Оттуда в здание главпочтамта почтальоны ежедневно приносили письма, предназначенные для отправки в другие города. Взамен они получали корреспонденцию, которую нужно было доставить местным адресатам.

Незаметно я добрался до порта. Сейчас здесь стояли четыре больших трёхмачтовых корабля. С одного из них заканчивали выгрузку овец. Дюжие грузчики брали их за попарно связанные ноги и несли вниз по сходням на берег, где клали в телеги с соломенной подстилкой.

Мимоходом взглянув на эту, ставшую с некоторых пор привычной картину, я прибавил шагу и вскоре подошёл к корабельной верфи. Три судна нового типа почти построили, ещё два – недавно заложили. По своей оснастке и благородным очертаниям корпуса они представляли собой точную копию португальских каравелл, только без пушек, которые предстояло отлить в ближайшее время. Эти корабли я предназначал для дальних океанских плаваний, потому что они более маневренны, чем суда, существовавшие до этого.

Вдоволь полюбовавшись на строящихся красавцев и поговорив с рабочими, остановил телегу, направляющуюся к центру города. Я сел рядом с возчиком. По дороге мы разговорились. Молодой человек недавно женился и переехал в столицу. В основном моего собеседника всё устраивало. Ему нравились его работа и квартира, в которой живёт его семья. Меня же он видел впервые. Неподалёку от площади мужчина поинтересовался, чем занимаюсь я. Попросив остановиться, я поблагодарил его за то, что он меня подвёз, и спустился на тротуар.