Вячеслав Шторм - Женить нельзя помиловать Страница 32

— Может, тебе просто пора помыться? — подмигнула ему Глори.

— Помыться?! Мне?! — взвился тот.

— Тебе, тебе. Да и всем нам заодно не помешало бы…

Не став развивать дальше эту тему, я сжевал лепешку с куском солонины, ополовинил фляжку и встал.

— Уже? — скривился гном. — У меня ноги только-только начали отходить.

— Пусть отходят дальше. Я просто решил пробежаться по окрестностям и понять, куда же нам двигаться дальше. Заодно, может, на ручеек какой набреду.

— Будь осторожен, — чмокнула меня в щеку Глори. В ответ я молодцевато расправил плечи:

— Осторожный — мое второе имя.

— Угу. Только ты это всю жизнь тщательно скрываешь…

Без поклажи и порядком надоевшего топора я двигался не в пример быстрее. К тому же минут через двадцать я вышел на недавно проделанную просеку, что не могло не радовать: если тут рубят лес, то его должны как-то транспортировать, а это подразумевало хоть плохонькую, но дорогу. Так оно и оказалось. В довершение всего совсем рядом с дорогой я обнаружил чудный родничок с чистой и вкусной водой и даже берестяную кружку, явно оставленную тут кем-то из лесорубов.

В отменном расположении духа я вволю напился, наполнил флягу и, насвистывая что-то беззаботное, собрался двигаться обратно.

— Попался, Кенарей!

Одновременно с воплем из кустов с треском выскочило нечто крайне габаритных размеров, размахивая шипастой палицей. Чудом уклонившись от удара, после которого все желающие наверняка смогли бы подсчитать количество мозгов в моей голове, я дал неизвестному агрессору в ухо и выхватил меч.

— Ты мне за это ответишь, разбойник! — воскликнул мой противник, проворно вскакивая на ноги. Да, череп у него оказался крепкий… Да и сам мужик был отнюдь не маленьким: ростом и размахом плеч он превосходил даже меня, а своим жутковатым орудием вертел, как игрушечным. Давненько мне не случалось драться с таким серьезным противником.

Я поудобнее перехватил меч, и тут…

— Сэр Сэдрик? — воскликнул нападающий. — Это правда вы?

— Смотря что ты называешь правдой, — отозвался я, не спеша опускать меч: мало ли что может прийти в голову этому психу, без предупреждения набрасывающемуся на мирных путников? — Если об имени — то да, меня зовут Сэдрик. А что до сэра…

— Это вы! — восторженно завопил верзила, уронив палицу себе на ногу и даже не заметив этого. — Как я счастлив!

Распахнув лапищи для объятия, он ринулся ко мне, но мой меч, упирающийся острием в грудь, способен охладить пыл кого угодно.

— Не так быстро, приятель. Мне показалось или минуту назад ты намеревался проломить мне голову?

— Ах, сэр Сэдрик! — всплеснул руками тот, чуть не отхватив себе пальцы на левой. — Простите, простите меня! Я принял вас за другого.

— Допустим, хотя нормальные люди бьют только после того, как твердо уверятся в том, что это необходимо. Кто ты такой и откуда меня знаешь?

В пронзительно-голубых глазах мужика промелькнула легкая растерянность:

— Но сэр Сэдрик, помилуйте. Неужели вы меня не узнаете?

— А разве мы раньше встречались?

— Ох, я совсем забыл! — Верзила шлепнул себя по лбу, и если бы я не убрал вовремя меч, то он бы точно поранился. Самое интересное, что и построение фраз, и речевой набор, и интонации, и жесты его были мне до странного знакомы. Я на секунду прикрыл глаза и… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Чего только не случается в этом мире, сэр Сэдрик, — развел руками сэр Шон Ки Дотт. — А леди Глорианна и сэр Бон с вами?

— Воистину, чего только не случается в этом мире! — час спустя рассказывал в нашем лагере рыцарь Лохолесья. — Если человек рожден для славы и доблестных деяний, если он поставил себе твердую и благородную цель встать на защиту слабых и угнетенных, то боги придут ему на помощь. И ваш покорный слуга — прекрасный пример тому.

Известно ли вам, дамы и господа, что в природе существуют четыре стихии: воздух, земля, вода и огонь — и у каждой из них есть свои духи? И искусный маг способен ими повелевать? Так вот, путешествуя по миру в поисках достойного вас, — тут он отвесил Глори поклон, — подвига, я однажды заехал на некий рынок и от нечего делать приобрел там за пару медяков некий предмет. Торговец уверял, что это древний светильник, хотя мне он больше напомнил… э-э… ночную вазу.

Римбольд не выдержал и громко фыркнул; сэр Шон покосился на него с явным неодобрением. Вообще, наш новый старый приятель изначально почти не замечал гнома, и вовсе не потому, что был расистом. Просто последний не являлся ни рыцарем, ни принцессой, а стало быть, на общем фоне котировался в глазах Ки Дотта крайне низко.

— А зачем вам понадобилась эта ва… то есть лампа?

— Трудно сказать. По-моему, меня заинтересовал полустертый рисунок на ее боку. Вот я и подумал, что за цену пары пирожков вполне могу потешить свое любопытство. Купил ва… — Сэр Шон отчаянно покраснел и торопливо поправился: — …Лампу и только хотел получше рассмотреть, как некая пожилая леди попросила меня помочь ей донести до дома корзину с капустой. Я решил, что помощь женщине, да еще и преклонных годов, дело вполне достойное и не уронит моей рыцарской чести. Я принял у нее корзину, сунул в мешок свою покупку, да и забыл про нее. А вспомнил только на следующий день, когда остановился на привал. Вытащил я эту штуку, стал разглядывать, но медь настолько позеленела от времени, что угадывались лишь смутные контуры рисунка. Тогда я нашел среди своей поклажи ветошь и порошок для полировки доспехов и как следует потер ва… эту штуку.

И тут из нее повалил густой черный дым, из которого материализовался разъяренный без меры дух огня ифрит. Навис он надо мной и загрохотал: «Ну наконец-то! Где ты шлялся так долго, непутевый?! Готовься к смерти!» Я выхватил меч и собрался дорого продать свою жизнь. Увидев это, ифрит расхохотался: «Твоя жалкая булавка не может причинить мне вреда, глупый Ала-д-Дин!». Решив, что последнее слово — ругательство, я взмахнул мечом и учтиво прокричал в ответ: «Сэр ифрит! Что толку обмениваться пустыми угрозами и оскорблениями? Я, сэр Шон Ки Дотт Лохолесский, вызываю вас на честный бой!»

Однако ифрит не спешил нападать. Напротив, он принял человеческий размер и с удивленным видом уставился на меня: «Так ты не Ала-д-Дин?» Решив, что кричал недостаточно громко, я вновь повторил свой вызов по всей форме. «Ошибочка вышла, — пробормотал ифрит, усаживаясь на землю, скрестив ноги. — Понимаешь, когда великий маг Давид Фильдеркопф заточил меня в этом сосуде, он предрек, что свободу мне вернет некий Ала-д-Дин. Я прождал почти тысячу лет, и теперь оказывается, что этот негодник и не думал меня спасать… Ладно, давай по-быстрому». Решив, что он имеет в виду поединок, я приободрился и встал в позицию. Посмотрев на меня, как на умалишенного, ифрит тяжко вздохнул: «Да не это, балбес. Желай». — «Чего?» — «А я почем знаю? Что люди обычно желают». — «А что люди обычно желают?» — «Вот ведь спаситель непутевый попался, — проворчал тот. — Груды золота высотой до неба, или прекрасный дворец в тысячу комнат, или красавицу жену, наконец».

Я задумался и понял, что ни первое, ни второе, ни третье меня совсем не прельщает, о чем честно сообщил ифриту. «Тогда придумай что-нибудь другое!». «Ладно, — сказал я, — если сможешь, то даруй мне возможность писать стихи не хуже моего дяди, славного Вайнила Ки Дотта». Он почему-то скривился, потом щелкнул пальцами и заявил: «Готово». Крайне удивившись, я попытался сочинить хотя бы пару строчек, и — о чудо! — сладостные рифмы полились с моего языка полноводной рекой: Сердечно поблагодарив ифрита, я собрался было уходить. «Куда?! — грозно вопросил мой благодетель. — А остальные два?» — «Два чего?» — поинтересовался я. «Желания, недоумок!» Я хотел было возмутиться, но потом вспомнил о вновь приобретенном таланте и о том, что ифрит тысячу лет просидел в ва… лампе. От такого у кого хочешь испортится характер.

Поэтому я глубоко вздохнул и выдал вторую мечту всей своей жизни: «Хочу выглядеть как сэр Амра Аквилон-Киммерийский». — «Ну и запросы у тебя! — проворчал ифрит. — Ладно, ничего не поделаешь»!» Убедившись, что и второе мое желание выполнено, я пришел в неописуемый восторг и произнес: «Эх, вот сейчас оказаться бы мне где-нибудь, где мои новые возможности будут востребованы и оценены по заслугам!» Ифрит подмигнул мне, хлопнул в ладоши и вдруг исчез. Я, разумеется, возмутился, поскольку как раз придумал третье желание — играть на всех без исключения музыкальных инструментах, включая архисложный дудук, названный в честь бога искусств Дудукана, но ифрит не отзывался. То ли отправился искать своего пресловутого Ала-д-Дина, то ли просто вспомнил о делах, которых за тысячу лет, как вы понимаете, должно было накопиться немало.

Ладно, у меня теперь тоже дел было невпроворот.

Казалось, со всех сторон неслись ко мне скорбные стоны тех, кто ждал моей рыцарской помощи. Поэтому я, не мешкая, отправился в путь, и два часа спустя очутился в болоте.