Терри Пратчетт - Маленькие Боги Страница 32

– Я собираюсь покарать тебя сейчас. – сказал Ворбис. – О, конечно. Ворбис указал на книгу. – Эта ложь. Это скандал. Это… это приманка дабы увлечь умы людей с пути истинного знания. Ты осмеливаешься стать передо мной и провозгласить, он пнул книгу пальцем ноги, что мир плосок и странствует в пустоте на спине гигантской черепахи?

Брута затаил дыхание. Так делается история. Укрепись в вере своей, думал Брута. – Хоть раз, кто-нибудь, пожалуйста, попрекословьте Ворбису. Я не могу. Но кто-нибудь… Он заметил, что его взгляд вертится около сержанта Симони, стоящего по другую сторону от кресла Ворбиса. Сержант смотрел, как очарованный, не отрывал глаз. Дидактилос выпрямился в полный рост. Он полуобернулся и на мгновение его пустой взгляд скользнул по Бруте. Фонарь был выставлен на длину вытянутой руки. – Нет, – сказал он. – Каждый порядочный человек знает, что мир это сфера, идеальная сфера, непременно/вынужденная вращаться вокруг сферы солнца, как человеквокруг центральной истины Ома, сказал Ворбис, – И звезды… Брута с колотящимся сердцем наклонился вперед. – Мой лорд? – прошептал он. – Что? – лязгнул Ворбис. – Он сказал «Нет». – сказал Брута. – Верно. – сказал Дидактилос. Мгновение Ворбис сидел абсолютно неподвижно. Потом его челюсть выбила дробь, словно он повторял несколько слов в такт дыханию. – Ты отрекаешься от этого? – сказал он. – Пусть будет сфера, сказал Дидактилос, – Никаких проблем со сферой. Несомненно, специальные поправки могут быть сделаны, дабы все оставалось на местах. И солнце может быть другой, большей сферой далеко отсюда. Как вы предпочитаете, чтобы Луна двигалась вокруг мира или Солнца? Я бы посоветовал мир. Более иерархично, и превосходный пример нам всем. Брута наблюдал нечто, чего не видел никогда прежде. Ворбис выглядел ошарашенным. – Но ты писал… ты говорил, что мир на спине гигантской черепахи! Ты дал черепахе имя!

Дидактилос пожал плечами. – Теперь я лучше знаю, сказал он. – Где это слыхано, черепаха длиной в тысячу миль? Плывущая по пустоте пространства? Хах! Вот тупость! Мне стыдно думать об этом теперь. Ворбис закрыл рот. Потом открыл его снова. – Так ведут себя все эфебские философы? – сказал он. Дидактилос снова пожал плечами. – Так ведут себя все истинные философы. – сказал он. – Они должны быть всегда готовы к восприятию новых идей, к принятию во внимание новых доводов. Вы не согласны? Вы предложили нам множество новых доводов, – жест, казалось, совершенно случайно заключал всех омнианских лучников вокруг комнаты, – для размышления. Мои мнения всегда можно поколебать убедительными аргументами. – Твоя ложь уже отравила мир!

– В таком случае я напишу другую книгу, сказал Дидактилос кротко. – Представьте себе, как это будет выглядеть: гордый Дидактилос поколеблен аргументами омнианцев. Полное отречение. Гмм? В принципе, с вашего позволения, лорд, я знаю, как много у вас дел, по разграблению и поджиганию, и так далеея вернусь в свою бочку и сейчас же примусь за работу над ней. Вселенная из сфер. Шары, вращающиеся в пространстве. Гмм. Да. С вашего позволения, лорд, я напишу вам больше шаров, чем вы можете себе представить… Старый философ повернулся и очень медленно побрел к выходу. Ворбис смотрел, как он шел. Брута видел, как он на половину поднял руку дать знак охране, а потом снова опустил ее. Ворбис обернулся к Тирану. – Так много вам…-начал он. – Коо-ее!

Фонарь вылетел из дверного проема и разбился вдребезги о череп Ворбиса. – Никогда… Черепаха Движется!

Ворбис вскочил на ноги. – Я…-закричал он, затем взял себя в руки. Он гневно махнул паре стражников. Я хочу, чтобы его поймали. Сейчас же. И… Брута?

Брута едва слышал его через грохот крови в ушах. Дидактилос оказался куда лучшим мыслителем, нежели он думал. – Да, лорд?

– Возьмешь группу людей и отведешь их в Библиотеку… а потом, Брута, ты подожжешь Библиотеку.

Дидактилос был слеп, но было темно. Преследующие его стражники будут видеть, только видеть тут нечего. И они не проводили свою жизнь, гуляя по извилистым, неясным и, кроме всего прочего, многоступенчатым улочкам Эфебы. – …восемь, девять, десять, одиннадцать, бормотал философ, запрыгивая на совершенно темный пролет ступенек и петляя по заячьи за угол. – Арх, оу, это было мое колено, бормотало большинство стражников в куче где-то около середины пути. Один забрался наверх, как-то. В лунном свете он как раз смог разглядеть тощую фигуру, бешенно скачущую вдоль по улице. Он поднял свой арбалет. Старый дурак даже не уворачивался. Отличная мишень. Мгновение стражник выглядел ошарашенным. Арбалет вырвался из его рук, полетев на булыжники и посылая стрелы рикошетить от статуи. Он взглянул вниз, на оперенный конец стрелы, торчащий из его грудной клетки, а затем на фигуру, выступившую из теней. – Сержант Симони? – прошептал он. – Мне жаль, сказал Симони, – Мне действительно жаль. Но важна Истина. Солдат открыл рот, что бы высказать свое мнение об истине, а потом тяжело упал вперед. Он открыл глаза. Симони удалялся. Все выглядело светлее. Было по-прежнему темно. Но теперь он мог видеть в темноте. Все приобрело сероватый оттенок. И булыжник под его рукой каким-то образом превратился в крупный черный песок. Он взглянул вверх. – Встать, рядовой Ичло. Он смущенно встал. Теперь он был больше чем просто солдатом, анонимной фигурой что бы преследовать и быть убитым, и быть не более чем мелкой сошкой в жизнях других людей. Теперь он был Дерви Ичло, тридцати восьми лет, по сути, относительно безупречный, в основном, и мертвый. Он неуверенно поднял руку к губам. Ты – судья? – сказал он. – НЕ Я. Ичло взглянул на простирающийся вдаль песок. Он инстинктивно знал, что делать. Он был куда менее рафинирован, нежели генерал Фрайят, и обращал больше внимания на песни, выученные в детстве. Кроме того, у него было преимущество. Он был даже менее религиозен, чем его генерал. – СУД В КОНЦЕ ПУСТЫНИ. Ичло попытался улыбнуться. – Мама говорила мне об этом, сказал он. – Когда ты умираешь, ты должен пересечь пустыню. И ты увидишь все так, как должно быть, говорила она. И все правильно вспомнишь. Смерть усердно ничего не делала, дабы обозначить какие-либо свои чувства. – Можно встретить друзей по пути, а? – сказал солдат. – ВОЗМОЖНО. Ичло отправился. В общем, думал он, все могло быть и хуже.

Урн лазал среди полок, как обезьяна, вытаскивая книги из их отсеков и швыряя их вниз, на пол. – Я могу унести двадцать. сказал он, – Но которые двадцать?

– Всегда мечтал сделать это, бормотал Дидактилос радостно. Оберегать истину перед лицом тирании и все в таком роде. Ха! Один человек, не боящийся… – Что взять? Что взять? – кричал Урн. – Нам не нужны «Механики» Гвидо, сказал Дидактилос. – Эй, хотел бы я видеть выражение его лица! Дьявольски хороший бросо, учитывая обстоятельства. Надеюсь, кто-нибудь опишет, что я…

– Принципы приводного механизма! Теория расширения воды! кричал Урн, – Но нам не нужны Ибидовское «Государство», или Гномоновская «Эктопия», действительно, это… – Что? Они принадлежат всему человечеству! – огрызался Дидактилос. – Тогда пусть все человечество придет и поможет нам их унести. – сказал Урн. – Но, поскольку нас только двое, я предпочел бы нести нечто полезное. – Полезное? Книги о механизмах?

– Да! Они покажут людям, как жить лучше!

– А эти покажут людям, как быть людьми, сказал Дидактилос. – Это напомнило мне. Дай мне другой фонарь. Я чувствую себя совсем слепым без него… Дверь библиотеки вздрогнула под громоподобным стуком. Это был стук людей, не ожидающих, что им откроют. – Мы можем выбросить некоторые другие в…

Петли выскочили из стен. Дверь с глухим звуком грохнулась вниз. Солдаты с вытащенными мечами вскарабкались на нее. – А, джентльмены, сказал Дидактилос, – Умоляю, не нарушайте мои окружности. С разбегу капрал тупо взглянул на него, потом вниз на пол. – Какие окружности?

– Эй, как насчет того, чтобы дать мне пару компасов и вернуться сюда, скажем, через пол часа?

– Оставь их, капрал, сказал Брута. Он перешагнул через дверь. – Я сказал, оставьте их. – Но я получил приказ… – Ты глух? Если да, то Квизиция сможет это излечить. – сказал Брута, сам удивляясь твердости своего голоса. – Ты не принадлежишь к Квизиции, сказал капрал. – Нет, но я знаю человека, который принадлежит, – сказал Брута. – Вы здесь чтобы искать в этом дворце книги. Оставьте его со мной. Он стар. Что может он сделать?

Капрал в сомнении переводил взгляд с Бруты на своих пленников. – Отлично, капрал. Я беру командование на себя. Все повернулись. – Вы меня слышали? сказал Сержант Симони, проталкиваясь вперед. – Но дьякон приказал нам… – Капрал?

– Да, сержант?

– Дьякон далеко. Я здесь. – Да, сержант. – Пошли!

– Да, сержант. Сержант прислушивался, пока солдаты маршировали прочь. Затем он воткнул свой меч в дверь и повернулся к Дидактилосу. Он сжал левую руку в кулак и положил свою правую поверх, вытянув ладонь. – Черепаха Движется, сказал он. – Все относительно, сказал философ опасливо. – Я имею ввиду, я…друг, сказал он. – Почему мы должны тебе верить? – сказал Урн. – Потому, что у вас нет выбора, сказал Сержант Симони резко. – Вы можете вывести нас отсюда? – сказал Брута. Симони взглянул на него. Ты? – сказал он, почему я должен выводить отсюда тебя? Ты – инквизитор! – он схватил меч. Брута попятился. – Нет!