Пирс Энтони - Долина прокопиев Страница 32

Буйные заросли, очень напоминающие джунгли, постепенно сменились более спокойными, похожими на обыкновенный ксанфский лес. А леса Эхс не боялся. «Чего там, выберусь, – в приливе надежды думал он. – Вот приведу Косто к его сородичам, в сад ходячих скелетов, а потом буду искать дорогу к пастбищу кобылок…»

И тут Эхс вздрогнул. Что-то стремительно пересекло тропинку прямо перед их носом. Оно было то ли на длинных косульих ножках, а может, с крыльями…

– Это что пробежало? – спросил Эхс.

– А, всего лишь какая-то байка, – пожав плечами, пренебрежительно бросил скелет. – Заметил, какого она цвета?

– Кажется, красного?

– Ну да, красного. Поэтому они и зовутся – Краснов айками. Ты разве никогда раньше их не встречал?

– Там, снаружи, вроде нет, – неуверенно ответил Эхс.

Потом они подошли к кустарнику, увешанному черными ягодками. Кустарник все время шелестел, тихо, как бы про себя. Эхсу даже почудилось, что он как будто шевелит губами.

– Бузина, – тоже тихо пояснил Косто. – Ну, не будем ей мешать. Она же все время занята, непрерывно пишет письма своему дяде.

Эхс не стал возражать, и они пошли дальше.

Через какое-то время они вошли под густое переплетение лозы. Глянув вверх, Эхс с удивлением обнаружил, что с потолка на него смотрят, хмуро, весело, жадно и еще на сотню ладов. Но не просто смотрят, а через очки: розовые, черные, желтые.

– Что это за очкастая гляделка такая? – спросил Эхс. – Стой, я, кажется, знаю. Отец когда-то повстречался с ней и с тех пор стал очень умным. А она-то почему здесь оказалась?

– Сейчас узнаю, – сказал Косто, протянув свою костлявую руку к очкам; надел их, подождал немного и произнес:

– Очкастая гляделка говорит, что выпала из общексанфского перечня имен и названий. Выпала и затерялась.

– А что за перечень такой? – спросил Эхс. – Я и не знаю.

– Гляделка сейчас объяснит… Так, ага. Она говорит, что кто-то родом из Обыкновении проходил здесь. Этот кто-то занимался переписью всего, что существует в Ксанфе. Всех переписал.., кроме гляделки. И теперь она не знает, есть она или нет.

– Плохо дело, – вздохнул Эхс. – Выходит, теперь нельзя будет вмиг поумнеть.

Косто вернул очки на место, и они пошли дальше.

И пришли к чему-то очень маленькому, почти незаметному.

– А это еще что такое? – Эхс присел на корточки, чтобы получше это рассмотреть.

– Дай-ка взглянуть, – приблизился скелет. – А, это «Р»! Но его еще надо разыскать.

– Р.., разыскать?

– Если его Р-азыскать и Р-аскусить, то Р-езультат будет Р-азительный.

– Р.., разительный?

– Несомненно. Только надо правильно составить Р-ецепт.

– А не лучше ли заняться Д-обычей «Д»? – хмуро предложил Эхс. – Д-обыв «Д», мы сможем Д-ойти до Д-вери, если она Д-ействительно существует.

– Д-ельно Д-умаешь, Д-ружище, – не уловив иронии, согласился скелет.

Они продолжили свой путь мимо затерянных предметов. На глаза им попадались то побелевшая от времени кость какого-то существа – и Косто так обрадовался этой находке, будто кость принадлежала существу, доселе неизвестному ни в Ксанфе, ни в Обыкновении; то восьмая, самая красивая ленточка небесной радуги; то пересохший поток сознания; то чья-то давно погибшая репутация.

Но Эхс не мог всем этим любоваться, потому что думал совсем о другом: как выбраться из гипнотыквы? Что сейчас происходит с его телом? А вдруг дракон учует его? И тогда он выйдет, а тела-то нет…

Так они брели, брели и набрели наконец на какую-то молодую женщину, сидящую в корыте. Красотка с телом цвета бронзы была великолепно сложена (Эхс понял это, потому что на незнакомке ничего не было, кроме какого-то узкого металлического нагрудника).

– Ой, неужели меня нашли! – увидев путешественников, прямо подскочила от радости бронзовая незнакомка. – Привет, мальчики!

– Привет, – ответил Эхс, изо всех сил стараясь смотреть повыше ее груди. – Я Эхс, а он Косто.

– Привет, Эхс и Косто, – сияя от радости, прощебетала незнакомка. – Я Роза, родом из медяков.

– Так ты медяк! – воскликнул Эхс.

– Не медяк, а медяшка, – поправила Роза. – Я ведь женщина, как ты, наверное, уже понял. Мужчины у нас медяки.

– Да, извини, конечно заметил, но… – начал было извиняться Эхс.

– Чего там, прощаю, – успокоила медяшка.

– А ведь я тебя искал, – сказал Эхс.

– О, тогда поздравляю с находкой. А разве мы раньше встречались? – кокетливо спросило медяшка, тряхнув медной гривой волос.

– То есть, я искал твой город, Медный, ты ведь там живешь? А около него, как мне кажется, находится пастбище кобылок-страшилок, – пояснил Эхс. – Ты случайно не знаешь, где это пастбище?

– Ну что ты, я все забыла, просто начисто. Так, значит, ты тоже не знаешь? А я-то подумала, ты пришел, чтобы показать мне дорогу.

– Я попал сюда случайно, – признался Эхс.

Сначала он смотрел в землю, потом поднял глаза, но опять невольно уткнулся взглядом в медяшкину грудь, едва прикрытую металлической полоской.

– Потому что не туда поглядел, – объяснил Косто.

Эхс понял, что скелет подразумевает глазок гипнотыквы, но все равно тут же густо покраснел.

– Да, да, я тут же оказался в тыкве, – поспешил подтвердить Эхс, – и теперь не могу выбраться.

И повел вокруг глазами, чтобы стало еще яснее, откуда именно он не может выбраться.

– Послушай, мне кажется, у тебя что-то не то с глазами, – заметила Роза.

– А.., наверное… Так знаешь ли ты, где здесь что находится? Чтобы мы пошли именно туда, не теряясь больше.

Медяшка повернулась, и грудь ее заколыхалась ну совсем как настоящая.

– Увы, не знаю. Я искала выход наружу, и сама, как видишь, села в корыто.

Эхс изо всех сил старался смотреть куда-то в сторону.

– Мне все же кажется, что у тебя что-то с глазами, – озабоченно произнесла медяшка. – К тому же ты весь красный, а я знаю, что у людей красный цвет – это сигнал тревоги.

– Да, мне плохо, – поспешил ответить Эхс. – Тело мое лежит там, в яме, и я волнуюсь, не случится ли с ним беды, прежде чем я вернусь. Мне бы найти кобылку-страшилку…

– Вижу, вам, живым, трудновато приходится, – вздохнула Роза. – Говорят, вам все время надо есть, а потом куда-то бегать, а если этого не сделаете, то умрете, так?

– А у медяшек не так?

– Конечно, не так. Нам все это ни к чему. Нам и одежда не нужна, а вы без нее, такой неуклюжей, тяжелой, просто замерзнете. Люди – слабаки, – несколько презрительно бросила медяшка.

– Не смейся над людскими слабостями, Роза, – вмешался Косто. – Эхсу это только повредит.

– О да, прости, Эхс, – спохватилась Роза, подошла к нему, обняла и поцеловала в губы. – Ну как, прощаешь?

От неожиданности Эхс ничего не смог сказать.

– Что-то не то ты сделала, – заметил Косто.

– Нет, просто надо поцеловать еще сильнее, – сияя от счастья, произнесла Роза. – Эхс, – торжественно начала она, – я надеюсь, что ты простишь мне мою неловкую шутку.

После этого Роза прижалась к нему так страстно, что Эхс едва не упал и.., чтобы не упасть.., обнял Розу. Потом она подарила ему поцелуй, долгий, горячий. Да, хотя она и была из меди, но губы у нее оказались теплыми и мягкими, и не только губы…

– Ну, прощаешь? – прошептала она.

Эхс готов был взлететь как воздушный шарик.

Если бы не ее руки, он действительно улетел бы куда-то ввысь. Но тут вдруг что-то переключилось, и Эхс вновь вернулся на землю.

– А он все же еще не побежден, – заметил Косто.

– Кажется, еще нет, – с легкой гримасой согласилась Роза. – Ну ничего, сейчас…

Роза набрала в грудь воздуха, готовясь к решающему штурму.

– Не.., нет! – закричал Эхс. – Я.., я.., те.., тебя прощаю!

– А ты уверен? – лукаво спросила она. – Краснота, по-моему, еще не прошла.

– По.., полностью уверен, – едва произнес Эхс.

– Просить прощения, оказывается, не так-то просто, – заметил Косто. – Это тяжелая работа, которая вгоняет в пот.., не знаю только кого, просящего прощения или прощающего?

Теперь Эхс понял, что придется держать на привязи не только свои взгляды, но и воображение.

Он пробыл всего несколько минут около Розы, а его фантазия уже ну просто распоясалась.

– Пойдем-ка лучше дальше по тропе, – предложила Роза. – И будем держаться за руки. Тогда никто из нас не потеряется.

Роза взяла Эхса за правую руку, Косто – за левую, и они пошли по тропе, которая была достаточно широка, чтобы они могли идти шеренгой. Эхс шел, точнее, брел покорно, потому что мысли его витали где-то совсем в иных сферах. «Ну как же она, металлическая, может быть одновременно такой мягкой?»

Тропа то ныряла в какие-то впадины, то поднималась наверх, то сужалась, то вновь расширялась, но при этом непрерывно тянулась вперед и упорно вела по себе путников.

Роза заметила что-то на тропе, наклонилась и быстро подняла.

– О, то, о чем я всегда мечтала! – воскликнула она.

– Да? А что это? – спросил Эхс.

– Так, ничего особенного, – искоса глянув на него, ответила медяшка. – Но, возможно, в один прекрасный день оно мне кое в чем поможет.