Виктория Князева - Медное царство Страница 33

Ваня встал. Царь со вздохом продолжал:

— Мне тебя теперь за так отпустить совесть не позволяет. Казнить тебя, конечно, не казню, меня дочка тогда со света сживет. Да что дочка, я ж тоже человек, тоже душу имею. Но за так не отдам огнецветку.

Ваня, обрадованный было тем, что его не повесят, снова загрустил. Царь поспешно добавил:

— За так не отдам. Сослужи ты мне, Ваня, службу.

— Какую, батюшка царь? — обрадовался Иван. — Ты скажи, я все сделаю!

— А вот какую… — Тут Далмат мечтательно завел глаза и поведал: — Стар я стал, Ванюша. Годы, сам понимаешь… Силы уже не те, да и глазами ослаб. А пожить еще хочется, ой как хочется! Ты молодой, тебе проще. Вам всем, молодым, проще. Взять ту же Калину — двадцать лет девке, мать в ее годы уже третьего принесла, Василия‑царевича. А она все как неприкаянная, с солдатами только путается, дурная головушка. Ты меня прости, что я так, как на духу, тебе говорю. Тяжко мне, Ванюша. А хочется на нее поглядеть, как под венцом будет. Да и внуков понянчить охота. Да только чую, — царь тяжело вздохнул, — не доживу я.

Вздохнул и Ваня. Царь бросил на него пытливый взгляд, подумал немного и продолжил:

— Но слыхал я, Ванюша, что в Золотом царстве, в тридесятом государстве, общим счетом в тридцатой державе, у могучего царя Кусмана есть яблоня с молодильными яблоками и колодец с живой водой. Если старику съесть золотое яблочко с той яблони — помолодеет, а водой умыть глаза слепцу — будет видеть. Вот если бы какой добрый молодец вроде тебя не в службу, а в дружбу съездил бы в Золотое царство да привез бы мне золотых яблочек и живой воды кувшинец о двенадцати рылец, я бы этому добытчику не то что птицу‑огнецветку подарил, а и полцарства бы отписал, да еще и дочку свою дал в придачу.

— Ваше величество! — Ваня вскочил на ноги. — Не надо прочих добрых молодцев и полцарства тоже не надо! Ничего не надо, царь‑батюшка, добуду я вам и яблоки молодильные, и воду живую — только отдайте мне птицу огнецветную!

— Добудешь, значит? — обрадовался царь Далмат. — Вот это хорошо! Вот это по‑нашему! Дай‑ка я на тебя погляжу!

И царь, по‑доброму улыбаясь, оглядел Ваню с головы до ног. Видимо, остался доволен и крякнул:

— Эх, Ванюша! Всем ты хорош! Так что ж тебе Калина‑то моя не глянется?

— Всем глянется, батюшка царь! Царевна Калина чудо как хороша. Верю, что судьбу свою найдет в скором времени, да только не пара мы! — Ваня вздохнул и почти шепотом произнес: — У меня ведь уже невеста есть.

— Невеста — это да. — Царь зевнул и почесал живот. — Невеста — это дело хорошее. Значит, говоришь, достанешь золотых яблочек, порадуешь старика? Это ты хорошо решил, это ты молодец, а то я чуть было тебя не повесил. Но ты все‑таки, — Далмат погрозил Ивану пальцем, — ты все‑таки подумай насчет Калины. Девка она хорошая.

— Я обязательно подумаю, — заверил его Ваня, и царь, еще раз зевнув, договорил:

— Ну а раз подумаешь — оно и хорошо. Ты давай думай, а я пока пойду почивать дальше.

— Спокойной вам ночи, батюшка царь, — от всей души пожелал Ваня, — теперь уж, чай, не свидимся долго!

Царь, который было уже дошел до конца залы, остановился и с удивлением посмотрел на него:

— Это как это не свидимся? Почему?

— Так я это… В Золотое царство поеду!

— Как поедешь? — опешил царь. — Ночью?

— А чего ждать, чем скорее в путь отправлюсь, тем скорее обратно вернусь.

— Э, нет, — строго сказал Далмат, — негоже так. Ты иди пока отоспись, а там с утреца и в путь‑дорожку. Ты не думай, бояться тебе у меня нечего. Сейчас слуги тебя в опочивальню отведут, там выспись как следует. Утром мы с тобой чайку попьем, посидим рядком да поговорим ладком, а потом, глядишь, и ехать скоро раздумаешь. Я, признаться, не сильно верю, что ты у царя Кусмана что добыть сможешь. Да… А тут, может, и Калина моя тебе по сердцу придется…

— Ваше величество! — взмолился Ваня. — Невеста у меня есть! Светлояра!

— Знаю, знаю, — замахал руками царь, — поди, думаешь, совсем старик из ума выжил, забываться начал? Да я ж ничего дурного и помыслить не могу, мне бы дочурку свою пристроить как‑нибудь, да чтобы за хорошего человека. А ты мне, Ванюша, понравился. Оставайся, а? Она девка ничего…

Ваня сделал такое скорбное лицо, что царь снова махнул рукой:

— Молчу, молчу. Утро вечера мудренее, доброй тебе ноченьки.

— Доброй, — облегченно вздохнул Иван, — доброй ночи.

Царь, шаркая босыми ногами, скрылся за дверью. Ваня оставшись один, подумывал уже было о том, чтобы сбежать, найти Весту и упросить ее мчаться в Золотое царство, но тут двери растворились, и в залу вошли два человека в богатых парчовых одеждах. Иван даже было решил, что это какие‑то вельможи, пришедшие по зову царя, но быстро сообразил, что это и были царские слуги, оба низко ему кланялись и порывались взять под руки.

— Сюда, пожалуйста, — подобострастно сказал один из слуг, — не ушиби ножку, сударик, здесь крутая лестница.

Ваню отвели куда‑то наверх, сначала по лестнице с высокими ступенями, потом какими‑то коридорами, устланными белым ковром. Наконец один из слуг торжественно открыл перед Иваном дверь, за которой оказалась просторная горница. Слуга зажег подсвечник о трех свечах, поставил его на край изразцовой печи. Другой расстелил широкую кровать, крытую толстым шерстяным одеялом, взбил перину и подушки.

— Покойно тебе почивать, сударь, если будет какая надобность, — зови, мы неподалеку.

Ваня поблагодарил, подумав, что где‑то он уже это слышал. Но рассуждать было лень, и он, скинув с себя плащ, кафтан и рубаху, завалился на роскошную перину прямо в сапогах. Уснул мгновенно, даже не успев подумать, где же сейчас Веста.

Ночь прошла как одно мгновение, казалось, только что он закрыл глаза — и вот уже рассвет, промчался под окнами красный всадник Ярополк, и засияло ясное солнышко. Яркий свет бил в окно, распадался на сотни лучиков, танцевал на полу. Оконные рамы были красные, колыхались от легкого ветерка красные же занавески. Ваня чихнул и проснулся. Тут же за дверью раздались торопливые шаги, просунулась в горницу чья‑то голова и быстро задвинулась обратно. Ваня сонно улыбнулся и начал одеваться. Когда застегивал кафтан, в горницу зашел вчерашний слуга с кувшином и полотенцем в руках.

— Хорошего тебе утра, сударь. Вода для умывания, пожалуй, к корыту.

Иван подошел к корыту, стоящему на небольшом столике рядом с кроватью. С наслаждением умылся ледяной водой, долго фыркал, вытерся насухо домотканым полотенцем.

— Царь тебя ожидает, — сообщил ему слуга, — изволь, я отведу.

Ваня кивнул и пошел следом. Прислужник все тем же запутанным путем отвел его в залу, где все было накрыто для завтрака. Судя по всему, это был тронный зал, но царь, видимо, проводил здесь большую часть времени — ел, читал, принимал подданных. Огромный дубовый стол, служивший одновременно и столом для заседаний, был покрыт белой скатертью. И чего только на нем не было! Жареная дичь, соленья, варенья, пироги открытые и закрытые, кулебяки, супы в огромных мисках, свежие и сушеные фрукты, вина — словом, царь предпочитал завтракать так, чтобы потом весь день не ломать голову над тем, чем бы еще закусить. Признаться, царь очень любил покушать, но, несмотря на это, считал, что ему не к лицу трапезничать несколько раз на дню. Он завел обычай накрывать на стол с раннего утра и не убирать с него кушаний и закусок до самой ночи. Перемены блюд не было, к вечеру со стола убирали пустые блюда для того, чтобы утром вновь на столе было все то изобилие, которое готовилось на огромной царской кухне.

— Присаживайся, — радушно пригласил царь Далмат, — как спалось?

— Хорошо, — неопределенно проговорил Ваня и тут же опомнился, — Доброе утро, батюшка царь!

— Доброе, доброе, — пробурчал Далмат уже невнятно и впился зубами во внушительный кусок свинины, — ты не стесняйся, садись, кушай. Поди, — он тоскливо глянул на Ивана, — не скоро так поесть придется, сердешный! Али ты передумал?

Ваня решительно мотнул головой, сел и отломил добрую половину от могучей рыбины, лежащей на большом блюде. Съел целиком, вместе с костями. Царь Далмат одобрительно на него взглянул:

— Однако ты, Ванюша, силен насчет покушать. Это хорошо. Моя Калина тоже покушать любит. Точно не передумал, а?

Иван твердо решил не вступать в разговор на эту тему и смолчал. Царь понял, охнул с досадой и залпом выпил чарку вина.

— Ладно, Ваня, не буду неволить. Я тебе другое скажу: путь тебе предстоит неблизкий, ты давай проси, если что надо. Ну там оружия булатного, коня боевого… ты только скажи, все, что имею, отдам.

— Спасибо, батюшка царь, — поклонился Ваня, давясь рыбой, — если дадите мне хорошего иноходца, больше ничего и не надо. Мне бы и конь не понадобился, да вот беда какая — разминулись мы с волчицей, которая мне помогать взялась.