Баба Яга против! (СИ) - Андерсенн Кейт Страница 33

— Много всего случилось. Знаю, что ты того боишься, — молвил он, у ног ее усевшись. — Но держалась ты молодцом, солнышко ясное.

— Это кто ж тебе сказал, что боюсь? — замерла Ясина рука.

— Тихомира. Да бояться не зазорно, Яся. Ты же побеждаешь свой страх.

Не всегда… Но промолчала Яся печально.

А Иван вдруг отнял голову и поднял палец довольно.

— Здесь ведь она! — достал котомку из-под кровати Ясиной, куда он ее припрятал заранее, когда план на балконе с жар-птицей они вымыслили.

А из котомки — теремок-флюгер-флигелек с окошком выбитым.

— Загляни, — протянул Иван Ясе домик лукаво.

— Мой потерянный китайский флюгер, — разулыбалась Яся, взяв теремок в руки. — Что Ольга про душу избушки говорила? Как это возможно?.. И где ты его нашел, Ванька?

— Когда ты ушла, избушка схлопнулась, а в песке остался только флигелек. С двери внешней упал. Посмотри в окошко.

— Больше не стану вешать его снаружи, ни за что… — и Яся послушалась.

Ахнула тут же.

— Это я, Тихомира! — обрадовалась внутри девица светловолосая, к груди руки прижимая. — Яся! А я так боялась, что долго вдалеке от тебя буду, что испарюсь…

— Ну что ты, Мира! Как же ты исчезнешь?

— Так ведь если хозяйки нет, душа дома теряет связь с ней, стареет, умирает… Или душой нового хозяина обрастает… Потому Иван к Горыне и пошел, чтобы меня сберечь.

Не поняла Яся, о чем Тихомира говорит.

— Можно было повесить флигелек-то на каком другом доме, — пояснил Иван, — но тогда Тихомира была бы к другой душе привязана. И перестала бы быть Тихомирой.

— А Кикимора сказала, будто у Горыныча в пещерах подземных есть зеркало, что может тебя отправить, куда попросишь, — продолжила Тихомира, — и Иван туда отправился.

Яся так и ахнула. А она-то, Яга эгоистичная, пусть удивилась и поразилась, что он здесь, но даже не знает, какой ценой!

— Иванушка… — заблестели в глазах ее слезы брильянтовые, — да ты ведь…

— Что?

Иван снова рассматривал ее фотографии, как турист в музее. А теперь оглянулся.

— Что во мне нашел такого? — закусила губу Яся, снова плакать начиная.

Безобразие! Всегда умела сдержаться, а Ивану уже в который раз рубашку сейчас обольет… Он ведь опять ее к груди прижал. Хорошую, современную рубашку… От Армани, наверное. А не тридевятую дырявую. Жар-птица хлама не подарит.

— Ясно солнышко, да что же это такое?.. Послушай… И ты, Тихомира, тоже послушай, что я предлагаю нам сделать: подвесим мы флигелек у той двери, самой главной входной, из которой руки просить можно. Только внутри, чтобы куда не надо не выпал. И будешь ты, Яся, домой через правильную дверь входить и выходить. Домой — значит в избушку, ты поняла? — сказал Иван уже построже, да в лицо ей заглянул, да щеки ее от слез отер.

Яся всхлипнув, кивнула. Пусть он все решает… Вон он какой, он — может. И все в расчет брать умеет. А выходить из избушки в этот мир через подъездную дверь — это, конечно, гениально.

— И доходишь на свою службу, коли так нужно. Но на ночь будешь возвращаться!

— А если… заметит кто… и сопрет? В подъезде-то?

— А мы под лампу замаскируем. Много их у вас тут. И паутиной.

— Фу! — фыркнула Тихомира из своего флигелька. — Ну, ладно, седмицу я потерплю.

— Но ведь буду я тогда бабой Ягой? — спросила Яся. — И… не сможем мы… ну… вместе быть?

— Это только седмицу. Для всех побуду я у тебя мастеровым, пока ты службу служишь, так и быть. А потом мы убежим к синему морю или за море, если надо, построим новый дом, и будет он твой, и перевесим флигелек и Тихомиру туда пустим. И не будешь ты Ягой, а только Ясей, женой моей.

— Дуровой? — засмеялась Яся сквозь слезы.

Потому что так это чудесно, когда кто-то решает твои проблемы… Конечно, оно так и есть — человек сам своими заниматься должен, но когда кто-то приходит, а ты у разбитого корыта, и, вообще, ума не приложишь, как его исправить, а Иван-дурак тебе говорит: я тебе новое выстрогаю да выпилю, я же плотник! То так это хорошо и приятно.

И никакая ты больше не ячейка социальная. А ясно солнышко и жена лучшего в мире дурака.

— Просто. Моей женой, — припечатал Иван.

— Хорошо, — засмеялась Яся.

— И сейчас ты пойдешь домой и выспишься, — наказал Иван. — Приглядишь за ней, Мира?

— А то как же! — обрадовалась Мира. — Я давно обещалась Яге опочивальню сделать.

— А ты это куда ж намылился? — сдвинула брови Яся.

— А мне в Горыне надо вернуться. Под пещерами там остались Серый Волк и Вещий Олег. Горыня воду мутит: он их не тронет, клятвой связан, но вот не выпустить может? Да и Ивану… живую воду я обещался доставить и с тополя его придется снять. Пойдем, Яся, привесим флигелек наш.

Яся засопротивлялась.

— Я с тобой пойду! Против я, чтоб ты сам так рисковал!

— Тебе на службу завтра — это первое, — сказал Иван, ботинки надевая, — а во-вторых — опасно это, мало ли что Горыне в голову придет, — да дверь входную отворил.

А кошка Мег — шмыг! — в эту самую дверь!

— Мег! — взвизгнула Яся как можно тише — потому что у тети Иоланты хоть и затворена дверь, а все равно крики услышит. И сама с ногами больными ловить побежит.

Пока моталась Яся по лестнице за развеселившейся кошкой Мег, Иван флигелек и приладил. Бросила Яся кошку в квартиру, дверь захлопнула. И подошла к Ивану, довольному своей работой.

— Хочешь посмотреть? — предложил он довольно. — Соскучилась, поди, за Тихомирой-то? Давай, Мира, на болота наши…

Отворил дверь, а там — кухня ее чудесная, и камин горит, и Вихря прыгает, и в чулане флигелек зеленым светом из брильянта-алмаза мигает. Запищала Яся от восторга, вбежала внутрь, и давай кружиться, пока на диван не упала.

И стены плясали вместе с нею. Вот так и должно быть, когда домой возвращаешься. Весь мир радуется вместе с тобою, а иначе это все — не дом.

Подбежала Яся к окну, а там — болота.

— Ах, Мира, и вправду дома мы…

Распахнула дверь наружу, а там дождик накрапывает, и влажно, и травами ночь пахнет…

— А оладушек нажарить не хочешь? — спросила Яся Ивана, оборачиваясь.

А Ивана-то тут и не было.

— Не поняла, — нахмурилась Яся, бока подпирая кулаками. — Куда снова он делся? В баню, что ли?

— Он… — робко сказала Мира, — к Горыне отправился, говорил ведь… Через зеркало волшебное…

— Что?! — вскричала Яся, в чулан вбежала, дверь рванула, через подъезд — к тете Иоланте (хорошо, Иван дверь на ключ закрывать не умел), и обнаружила в своей комнате только пустоту и горящие лампы.

На балкон вышла, кричала долго… Но исчез Иван, как и появился, в пустоту. Суженый ее, дурак дуров…

Сжала Яся кулаки, нос сухой совершенно одним из этих кулаков вытерла, сунула окарину со стола в карман, взяла свой каштан в кадке в одну руку, фрукты заморские — в другую, да и вернулась на болота. Вошла в избу, каштан на кухонной тумбе пристроила, где света побольше. Фрукты на стол сгрузила.

— Мира, — сказала она глухо, — холодильную камеру пригодится поставить.

— А это что такое?

— Позже объясню… Ты в план по уровню взаимодействия запиши… Дорогу сама на Калинов мост найдешь?

— На Калинов мост? — удивилась Тихомира. Но быстро поняла замысел хозяйки. — Так… а как же служба твоя?

— До службы моей еще двенадцать часов. Я и из тебя все равно к тете Иоланте попаду, что с болот, что с Калинова моста.

— Рассердится Иван…

— Да хоть триста раз! Если Горыня ему голову откусит, рассержусь ужо я, а это всяко хуже! Где мой нос, брови и парик?

Вихря весело выглянула из чулана. А пестик все предметы вышеназванные наружу-то и выкинул.

— Что потерялось — заново сообразили, — пояснила Мира.

— Вот и отлично, — обрадовалась Яся и усмехнулась мрачно. — Что может быть лучше перед службой, чем бабой Ягой по небу полетать?.. Ну, Мира, чего стоим? Вперед, нельзя Ивана там одного бросать! Тем более, что там он не один, а с кучей других дураков, а мне их из беды выручай, как всегда! Классика жанра…