Светослав Минков - Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей) Страница 34

И вдруг человеческий голос — голос Мирона Хаджиколева, о котором я успел позабыть, заставил меня вернуться к действительности.

— Ни с места, руки вверх! Быстрее!

Не обращая внимания на приказ, я слегка повернул голову. В пяти — шести шагах от меня, у статуи с головой орла, появился Хаджиколев, в руках у него поблескивало весьма современное оружие.

— А, так это ты, горе-археолог, — с усмешкой сказал он. Нечего и говорить, ты нашел подходящее место для своей гробницы.

— А это все тот же Мирон Хаджиколев, — ответил я в том же тоне, — собственник телевизора и легковой машины, который ничего не знает о незаконной продаже золотых античных статуэток.

— Мерзавец! — прошипел он. — Неужели мне посчастливилось найти все это, чтобы отдать в ваши руки? — Глаза его лихорадочно блестели. — Все это мое, понимаешь? Только мое! Я самый богатый человек на свете! Если хочу, могу купить вас вместе с вашими музеями и всей рухлядью, что в них собрана. Да что говорить! Могу купить все ваше государство вместе с потрохами…

Я понял. Передо мной был человек, рассудок которого помутился при виде несметных богатств. Нужно было действовать быстро и решительно.

Видимо, я сделал какое-то движение, потому что он отскочил назад и заорал:

— Не двигайся — или буду стрелять!

— На твоем месте, прежде чем стрелять, я бы немножко подумал, — сказал я ледяным голосом. — В потолке трещины, он изъеден эрозией и от сотрясения воздуха может обвалиться не только на мою, но и на твою голову.

Предупреждение мое, вероятно, привело его в чувство, потому что он взглянул вверх. Воспользовавшись этим, я бросился вперед. Все, что было дальше, продолжалось не более секунды. Раздался выстрел, послышался гром, нет — ужасный грохот, пуля просвистела рядом, но в следующий момент я нанес ему удар кулаком в подбородок. Хаджиколев упал, выронив пистолет. В моих словах об обвале, видимо, был смысл — с потолка и стен катились камни. Стало темнее. Наверное, завалило некоторые окна.

Это на несколько мгновений отвлекло меня. Когда я на взглянул на своего противника, он полз к упавшему пистолету. В этот момент я перестал быть «молодым и способным археологом Каменом Страшимировым» и превратился в былого Дутика. Я кинулся на Хаджиколева. Началась дикая схватка. Жилистый Хаджиколев был, вероятно, сильнее меня. Борьба шла с переменным успехом. Наконец, призвав на помощь весь свой прошлый боксерский опыт, я сумел подмять его под себя. Но, схватив какую-то статуэтку, Хаджиколев ударил ею меня по затылку, и я на мгновение потерял сознание.

Но тут он совершил непоправимую ошибку: вместо того чтобы еще раз ударить меня, он бросился к пистолету. А я, вскочив, спрятался за колоссальной статуей финикийской Астарты. Хаджиколев прицелился метров с двадцати и выстрелил. И тогда случилось самое страшное. Со всех сторон с адским треском и гулом стали рушиться стены.

Пещера потонула во мраке. Послышался душераздирающий крик, и потом наступила зловещая тишина.

— Хаджиколев, — позвал я через несколько минут, — ты жив?

— Жив, — едва прозвучал его голос, — но ранен и завален камнями. Тут рядом со мной стена обрушилась…

— Подожди, я найду фонарик и попробую тебе помочь.

Было темно, как в могиле. Замирая от страха, что каждую минуту может обвалиться свод, я пополз к выходу. Место, где остались мои вещи, я запомнил хорошо и сейчас ощупью нашел их. Когда я зажег фонарь, то с ужасом увидел, что подводный проход в пещеру завалило.

Стараясь не думать об этом, я стал искать Хаджиколева. Нашел я его полузаваленным. Он был ранен и потерял много крови. Закрепив фонарь на ближайшей статуе, я начал раскидывать камни. Хаджиколев наблюдал за каждым моим движением, потом, не выдержав, спросил:

— Ты зачем это делаешь? Ведь я же хотел убить тебя? Теперь это все твое.

— Дурак! — ответил я раздраженно.

В конце концов я все-таки сумел отрыть Хаджиколева; Левая нога его была раздавлена и, вероятно, сломана. Сняв ремень, я туго затянул бедро раненого, чтобы остановить кровь. Потом сел на землю и вытер лоб.

— Плохи наши дела, — сказал я. — Проход завален. Если снаружи ничего не сделают, мы пропали.

По тому, как часто дышал Хаджиколев, я понял, что в нем происходит какая-то борьба. Но когда он заговорил, голос его был спокоен и казался как-то непривычно потеплевшим.

— Ты обо мне не думай. Даже если я спасусь, меня будут судить… Брось меня и спасайся сам. Я знаю, как это можно сделать. — Он повернулся, тяжело вздохнул и тихо сказал, как будто про себя:

— Видно, эти камни должны были обрушиться, чтобы вернуть мне разум… — Я ничего не ответил, а он продолжал громче: в пещере есть и другой выход. Я им не пользовался, потому что он выходит туда, где рыбаки сушат сети, там люди. Но я сейчас покажу тебе его.

Немного отдохнув, я взвалил раненого на спину и понес, а он, держа фонарь, указывал путь. Мы двигались по узкой трещине в скале в сторону берега и в конце концов очутились у другого подводного прохода, очень похожего на первый.

— Это тоннель примерно в десять-пятнадцать метров, — сказал Хаджиколев, когда мы на минуту прислонились к скале, чтобы передохнуть. — Я и так и эдак не смогу пройти. А ты иди и не думай обо мне.

— Мы оба должны выбраться, — возразил я. — Подожди меня здесь.

Я взял фонарь и вернулся назад за аквалангами. Свой я нашел сразу, а вот его аппарат исчез. Я понял, что при падении его задел какой-то камень и сжатый воздух взорвался, что и послужило причиной страшных разрушений.

Акваланг я закрепил на спине раненого.

— Дыши спокойно, не шевелись и свети, — сказал я ему. — А я тебя перенесу.

Он возразил — проплыть под водой пятнадцать метров ничего не стоит, но когда человек тянет за собой тяжелое тело, то задача эта превращается в самоубийство. В глубине души я был согласен с ним, но оставить его не мог, а другого выхода, чтобы спастись, не было. Надо было рисковать.

Опустив Хаджиколева под воду, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, я зацепил свой живой груз и нырнул в чернильно-черную бездну. Уже на первых метрах мне стало ясно, что мое начинание обречено на провал — раненый был очень тяжел, а тоннель слишком тесен для двоих. Но возврата не было, и я изо всех сил плыл вперед. Силы быстро иссякали. Перед глазами пошли красные круги. Я понял, что это — конец. Когда я уже почти терял сознание, Хаджиколев сунул мне в рот мундштук акваланга.

Глотнув несколько раз воздух — поверьте, это стоило в тысячу раз дороже всех сокровищ Лизимаха! — я вернул ему мундштук.

Вскоре темнота рассеялась. Впереди обозначился светлый круг — это был выход из тоннеля.

Еще несколько мгновений, и мы выплыли на поверхность. Никогда в жизни я не ощущал так простые человеческие радости солнце, воздух, безграничный простор… Но уже тогда я знал: пройдет время, побледнеют воспоминания о пережитых ужасах, и я снова приду сюда, в эту пещеру, чтобы вернуть человечеству сокровища Лизимаха.

СВЕТОЗАР ЗЛАТАРОВ

Аванпост

Фантастический шарж

(Перевод Ю.Топаловой)

Питер Лок — психиатр-океанограф, перепрыгивая с камня на камень, спешит по уходящей далеко в море скалистой косе. С высокого берега она кажется позвоночником утонувшего доисторического чудовища, а со стороны напоминает зубцы Гвельского замка. У ее носа покачивается яхта. Питер Лок называет это место «краем света», а его друг, к которому он сейчас торопится, считает, что именно отсюда начинается мир и здесь находится «аванпост империи»…

— Эйгып!

Услыхав этот возглас, крупный загорелый слегка косоглазый моряк с досадой поднимается и поворачивает свою косматую грудь к англичанину. Возле него лежит книга. Но, судя по всему, ею владеют ползающие по страницам муравьи и легкий ветерок.

— Йес, сэр! — говорит Эйгып.

Его настоящее имя Акоп, он армянин из Греции и знает по-английски только эти два слова, но для разговора с господами их ему вполне хватает.

Беседа продолжается. Питер Лок хлопает моряка по темному плечу. Акоп пытается сделать то же, но Питер отстраняется: кожа его под белой рубашкой обгорела на солнце. На вопросительный взгляд англичанина Акоп тычет себя пальцем в грудь, где вытатуирован дельфин, а затем показывает на глубокий фиорд между скалами.

Питер Лок не без покровительства предлагает моряку сигарету и усаживается в стороне на неудобном шероховатом камне, поглядывая на водную гладь.

По мнению Питера Лока, мысли его возвышенны, возвышенны настолько, что тому же Эйгыпу их никогда не понять: «По всему земному шару разнесли мы цивилизацию. Теперь очередь за молчаливыми подводными просторами… Быть может, хотя бы эти не окажутся неблагодарными…»

Но возвышенные мысли Лока были прерваны появлением из воды головы в маске — это был его друг.