Михаил Успенский - Алхимистика Кости Жихарева Страница 35

(Да, дневальный – он и ночью дневальный. На таких вот парадоксах армия и держится!)

Васька охотно побежал выполнять команду.

– Чего тут только нет, – сказал Джульверн. – Даже воду сюда провели… От жажды не умрём! Я велел сделать запас.

– Вода – это плохо, – угрюмо сказал Костя. – Не будут они с нами договариваться, а утопят всех, как котят.

– Побоятся, – сказал ботан. – Мы ведь с тобой держим в кулаке всю здешнюю оборонку, ювелирку, чеканку монет и промышленное производство. Всю научно-техническую элиту. Для государства таких людей потерять – это всего лишиться, а на носу война. Она в Европе всегда на носу…

– И всё равно, – проворчал Костя, – не нравится мне твоя затея с заложниками. Ведь кто так поступает? Только бандиты.

– Не скажи, – возразил ботан. – А как же борцы за свободу?

– Убийцы они за свободу, – сказал Костя. – А мы теперь вровень с ними становимся… Нужно было тупо бежать и не мудрить.

– Но ведь тупо бежать неинтересно, – сказал Джульверн. – А теперь мы тоже войдём в легенду, не хуже прочих. Тут, в подвале, пороха и прочих компонентов хватит, чтобы весь город поднять на воздух!

Историю последней войны генеральский сын знал неплохо, не по учебникам.

– Даже гитлеровцы Прагу не взорвали, – сказал он. – И наши освобождали аккуратненько так, щадили красоту. А мы поднимем на воздух?

– Ну, это уж на крайняк, – сказал ботан. – Ведь какая у нас главная цель? Живыми вернуться домой и выручить своих родных. Любой ценой. Я правильно понимаю?

– Правильно, – сквозь зубы сказал богатырь. – Только от этой правильности не легче. Видишь – что-то не торопится пока твой Рудик с ответом!

– Император Священной Римской империи германской нации – не хвост собачий, – сказал Филимонов. – Там ведь протокол, церемонии всякие. Тем более что и отправили китайца. Да и не привыкли они к таким экстремальным ситуациям. Пока найдут переговорщика, пока созовут государственный совет, пока соберут выкуп… Скоро только кошки родятся!

Косте только и оставалось, что вздыхать и сомневаться. Самое тяжкое испытание в жизни – выбор…

– Вот что, – сказал он наконец. – Отставить переговоры. Выпустим всех – и будем прорываться!

– А людей погоним впереди себя живым щитом? – сказал Джульверн. – Под огонь из мушкетов?

– А что, разве уже есть мушкеты? – растерялся Жихарев.

Неизвестно, на что решился бы богатырь, но тут в потолок постучали.

Вернее, грохнуло так, словно кто-то на поверхности решил заколотить в землю огромную сваю, да наткнулся на кирпичный свод.

Потом ударило ещё раз. И ещё. И ещё.

Встревоженные мастера повыскакивали из своих келеек и стали вопросительно глядеть на Джульверна. А что он мог им сказать?

Полетели первые кирпичи, и все, кто был в зале, невольно отпрянули к стенам.

Обитатели вольера никуда отпрянуть не могли и поэтому просто вопили от страха так, что проснулся недовольный Буслай. На грохот он не обратил никакого внимания, а вот крикунов приструнил по-своему.

А Костя Жихарев даже облегчённо выдохнул – вот сейчас всё само собой и определится… Потолок рухнет, и всему…

Кажется, император нашёл самое простое решение проблемы!

Но из дыры в потолке сперва показались огромные глиняные ступни, похожие на утюги, потом глиняные же ноги и, наконец, их обладатель целиком.

Друзья сразу поняли, что перед ними знаменитый Пражский Голем, хоть и не видели старинного чешского кинофильма.

Как и в фильме, страж гетто был похож на коренастого столичного ремесленника, обстриженного под горшок. А физиономия была глупая-преглупая – должно быть, чтобы не стал умничать и своевольничать.

Но если явился Голем – значит, у его хозяина закончилась наконец мучительно праздная суббота.

Так что ещё поживём…

И мастера, и шарлатаны недовольно зашумели:

– Надо же – нехристи уже и до нас добрались!

– Распустил император своего любимчика!

– Ой, братья, он сейчас как пойдёт нас пинать, топтать…

– Давно надо было повесить старого дурака!

– Выжечь змеиное гнездо с конфискацией!

– Изыди, идол иудейский! Заклинаю тебя именем Асмодея и Астарота, Бегемота и Автобота, Бельфегора и Киркегора!

– Колосс-то, братцы, на глиняных ногах! Тащите кувалды! Разнесём болвана в черепки, а потом и до хозяев доберёмся!

– Чтобы ихним духом в городе и не пахло!

– Чуму разносят!

– Детей похищают!

– Спички воруют!

– Дома не ночуют!

И орали-то, между прочим, не тёмные религиозные фанатики, а передовые люди своего времени, гуманисты…

Голем сделал шаг в сторону – и храбрецы снова бросились подпирать стены.

Костя воспользовался моментом и возгласил унаследованным от отца командирским голосом:

– Смир-рно! Совсем распустились! Личному составу молчать, ждать моих распоряжений и бояться дикаря из Тартарии! Я вам покажу кувалду в сто пудов!

Из пролома в потолке выпала верёвочная лестница.

– Вылезай первым! – велел Костя ботану. – Потом пойдут остальные. Мы с Буслаем будем прикрывать…

Джульверна не пришлось просить два раза, он взялся было за бамбуковую перекладину – но тут чуть не на голову ему вынесло из дыры ногами вперёд давешнего китайца.

Филимонов всплеснул руками.

– Почтенный сюцай! Как вы здесь очутились?

Лю Седьмой отряхнул шёлковый халат с драконами, снял с головы шёлковую шапочку и об колено выбил из неё пыль. Потом лукаво поглядел на ботана и сказал:

– Позволять молодым людям делать глупости – значит, нарушать установления Неба. Вэйскому павлину никогда не догнать курицу из Фучжоу. Один совершенномудрый – тонкая былинка на ветру, двое совершенномудрых – надёжная опора державы. К счастью, в этом городе нашёлся и второй…

Точно – из дыры возникли бледные ноги в домашних тапочках.

Солидный рабби Лёв сильно уступал китайцу в физической подготовке, он кое-как спустился вниз. Халат на каббалисте был полосатый, а на голову он нахлобучил огромную шапку с опушкой из рыжего меха.

Потом вся компания уселась за столом, а Голем остался стоять, как чучело медведя с подносом в старинном ресторане.

– Шалом! – сказал рабби Лёв. – Рад видеть своих гостей в добром здравии. Я сидел и ломал голову, как бы вас выручить. Благословенная суббота всё не кончалась. Но на помощь мне, бестолковому носатому варвару, пришёл рабби Лю. И стоило ему произвести несколько телодвижений…

– О, не преувеличивайте моих заслуг, почтенный. Я всего лишь применил древнюю стратагему, которая называется «Принуждение субботы к преобразованию в четверг»…

– И таки стал четверг! – восторженно подхватил каббалист. – Я тут же проверил по календарю. Потом достойный китаец познакомил меня с экзотическим методом гадания на стеблях тысячелистника, и вышло, что тигр не в силах пересечь уже горный поток, а вас следует удержать от противоправных действий…

– Так ты, старая… – ботан помотал башкой и опомнился. – Так вы, почтенный сюцай Лю, не передали императору моё послание?

Китаец пожал плечами, и рабби Лёв ответил за него:

– Да как же мой восточный друг мог вложить в августейшие длани ваш ультиматум, если на дворе минувший четверг и Его Величество ещё не вернулся с лечения из Карловых Вар?

– А стражники? – вспомнил Костя. – Густав и этот…

– А ваши стражники ещё и не заступали на пост, – сказал каббалист. – У них же сутки через трое…

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Костя.

– Только глупец старается понять, – утешил богатыря восточный алхимик. – А совершенномудрый берёт и пользуется.

– В смысле – не парься, Костян, – перевёл Джульверн с древнекитайского.

– А как же они, – не унимался богатырь и показал рукой в сторону обитателей Подземелья Высокой Науки.

Гуманисты, мастера и шарлатаны тоже пребывали в недоумении. Опасаясь репрессий, они не позволяли себе выкриков, только глухо роптали, и в ропоте этом явственно различались слова «четверг» и «суббота».

Только Василий Буслаев, один из всех, был по-настоящему спокоен – он добрался до ведра с крепкой настойкой брома, и теперь ему всё было, как говорят в простом народе, deep purple, то есть глубоко фиолетово.

– За этих длинноносых учёных можно не беспокоиться, – сказал Лю Седьмой. – Они разойдутся по домам и вернутся к прежним трудам…

– Так их же опять сгонят сюда! – сказал Костя.

– Нашёл о ком жалеть! – хмыкнул Джульверн. – Они нашего Буслайчика чуть не замучили своими экспериментами. Доктор Менгеле не на пустом месте взялся!

– Так кузнец, например, сто пудов его не мучил, – возразил богатырь. – Не все же здесь такие… И что будет, когда вернётся император?

– Ой, молодые люди, неужели мы об этом не подумали? Уж постараемся, чтобы Его Величество решил, что ему приснился длинный дурной сон. Он почешет в августейшем затылке и скажет: «Это надо же было так набраться!»