Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике (сборник) Страница 35

— Никаких минуток! — загремел телохранитель. — Никаких поджиданий! Господин Дезиато ни с кем не разговаривает!

— Ну, может быть, вы ему позволите самому высказаться по этому поводу…

— Он ни с кем не разговаривает!

Форд умоляюще взглянул на Хотблэка и скрепя сердце признал, что факты гласят в пользу телохранителя. Его приятель по-прежнему не думал даже шевелиться, не говоря уже о выражении малейшей заботы о Форде.

— Почему же? — вопросил Форд. — Что с ним такое? Телохранитель объяснил.

Глава 17

В «Путеводителе по Галактике» сообщается, что «Зона бедствия», радиоактивная рок-группа из Гаграктраккской Зоны Духа, считается, по общепринятому мнению, не просто самой громкой рок-группой в Галактике, но вообще самым громким источником шумов во Вселенной. Фанаты считают, что идеальное место для наиболее гармоничного восприятия саунда группы — огромные концертные бункера в недрах земли, расположенные примерно в тридцати семи милях от сцены. Сами музыканты управляют своими инструментами по радио с борта надежно звукоизолированного звездолета, находящегося аж на орбите — зачастую даже на орбите какой-нибудь совсем посторонней планеты, вдали от той, где происходит сам концерт.

Их песни в массе своей просты для восприятия. Обычно в них рассказывается старая как мир история о встрече существа-юноши с существом-девушкой при серебряной луне, которая немедленно взрывается по неизвестной причине.

На многих планетах выступления «Зоны бедствия» давно уже запрещены. В меньшинстве случаев — по эстетическим соображениям, а в большинстве — потому что стиль общения группы с залом противоречит местным договорам о стратегическом вооружении.

Однако этот факт не мешает группе наращивать свое состояние путем расширения горизонтов чистой гиперматематики. Ее главный бухгалтер-исследователь недавно удостоился звания профессора неоматематики в Мегагаллонском университете за создание «Общей и частной теории налоговых выплат „Зоны бедствия“», которой он доказал, что ткань целого пространственно-временного континуума поддается не только искривлению, но и надуванию.

К столику, где сидели в ожидании развлечений Зафод, Триллиан и Артур, приковылял Форд.

— Ради всего святого, еды, — пробормотал он.

— Привет, Форд. Поговорил ты с этим мастером шума? — поинтересовался Зафод.

Форд уклончиво помотал головой:

— С Хотблэком? Поговорил, в некотором роде…

— И что он сказал?

— Ничего особенного. Он… ну понимаешь… Он на год скончался. Из-за налогов. Мне надо сесть.

С этими словами Форд сел. Подошел официант:

— Что вы предпочитаете — посмотреть меню или познакомиться с Главным Блюдом Дня?

— Чего-о? — вскричал Форд.

— В смысле? — вскричал Артур.

— Как? — вскричала Триллиан.

— Это круто, — заметил Зафод. — Давайте хором скажем: «Как мы рады вам, госпожа Говядина!»

В маленькой каморке в одном из щупальцев ресторана тощий долговязый мужчина отогнул занавеску, и в лицо ему заглянуло забвение. Лицо это не было красивым. Глаза запали, щеки ввалились, тонкие губы чересчур крупного рта, раздвигаясь, открывали взору длинные, так сказать, лошадиные зубы.

Он опустил занавеску, и жуткие отсветы, игравшие на его лбу, померкли. Походив по своей каморке, он присел на шаткий стул перед низким столиком и стал просматривать дежурные хохмы.

Прозвенел звонок.

Он отодвинул листки и встал. Поласкав пальцами несколько из бесчисленных блесток и сверкающих пуговиц, украшавших его костюм, он направился к двери.

Свет в ресторанном зале померк, оркестр заиграл энергичнее, луч прожектора выхватил из мрака лестницу, спускающуюся в самую середину эстрады. На ступеньках появилась высокая сияющая фигура. Плавным движением длинной, тонкой руки он снял со стойки микрофон и раскланялся. Грянули аплодисменты.

— Дамы и господа, — начал он, когда шум затих, — известная нам Вселенная существует более ста семидесяти тысяч миллионов миллиардов лет и через полчаса подойдет к своему концу. Приветствуем вас в Тысячедорожье — ресторане «У конца Вселенной»!

Лаконичным жестом он прервал новую вспышку оваций.

— Сегодня вы у меня в гостях. Я — Макс Квордлеплин. Я прибыл сюда из другого отрезка времени, чтобы вместе с вами стать свидетелем исторического события — конца самой Истории.

На всех столиках одновременно сами собой зажглись свечи, и миллионы теней загуляли по залу. Дрожь возбуждения охватила ресторан. Огромный золотой купол начал тускнеть, темнеть, растворяться во мраке.

Макс продолжал, понизив голос:

— Итак, леди и джентльмены, свечи еле теплятся, по залу струятся тихие звуки скрипок, и силовой купол над нашими головами становится прозрачным, открывая нам скорбящее небо, истекающее светом древних звезд. Близок восхитительный, сладостный миг апокалипсиса!

Ужасный серо-буро-малиновый свет пролился на них сверху:

— свет омерзительный,

— свет, кипящий, как варево ведьмы,

— свет, от которого в ужасе отшатнулось бы даже адское пламя.

Вселенная находилась при последнем издыхании. Несколько бесконечных секунд онемелый ресторан качался посреди яростно бушующей пустоты. Затем вновь раздался голос Макса:

— К сведению тех из вас, кто мечтал узреть свет в конце туннеля, — это он и есть.

Вновь грянула музыка.

— Благодарю за внимание! — кричал Макс. — Я вернусь к вам через несколько минут, а сейчас оставляю вас на попечение неподражаемого Рэга Нуллифая и его оркестра «Катаклизм». П-а-а-хлопаем!

Между тем к столику Зафода Библброкса подошло крупное мясистое четвероногое с большими влажными глазами, маленькими рожками и заискивающей улыбкой на губах.

— Добрый вечер. — Животное поклонилось и грузно присело на задние ноги в реверансе. — Я — Главное Блюдо Дня. Позвольте предложить вам какую-нибудь часть моего тела. — Оно хрюкнуло и повиляло задом. — Может быть, лопатку? В белом вине, а?

— Вашу лопатку? — в ужасе спросил Артур.

— Естественно, мою, сэр, — промычало животное. — Чью же еще?

Зафод вскочил на ноги и стал оценивающе тыкать пальцем в мясистое упругое плечо.

— Хорош и огузок, — пробормотало животное. — Мясо там очень сочное. — Оно издало низкий мелодичный звук и занялось жвачкой.

— Ты думаешь, это животное и впрямь хочет, чтобы его съели? — спросила Триллиан у Форда.

— Я? — Форд сидел с остекленелым взглядом. — Я ничего не думаю.

— Но это ужасно. В жизни не встречал ничего более отвратительного, — сказал Артур.

— В чем дело, землянин, что тебя гложет? — Теперь Зафод сосредоточился на обширной задней части животного.

— Я не хочу есть существо, которое само меня к этому призывает. Это бессердечно.

— Но это лучше, чем есть существо, которое этого не хочет, — резонно заметил Зафод.

— Пожалуй, я возьму овощной салат, — пробормотал Артур.

— Обратите внимание на мою печень, — настаивало животное. — Нежный вкус и высокая калорийность. Вырастить такую печень стоило немалых трудов, поверьте.

— Хочу овощной салат! — настойчиво повторил Артур. — Вы не можете запретить мне съесть салат.

— Многие овощи занимают недвусмысленную позицию по этому вопросу. Чтобы разрубить сложный узел многообразных проблем, и было решено вывести такое животное, которое действительно желает быть съеденным и способно ясно и определенно такое желание выразить. И вот я перед вами. — Животное слегка поклонилось.

— Воды! — попросил Артур.

— Вот что, — сказал Зафод, — я голоден, а этими разговорами сыт не будешь. Четыре бифштекса с кровью. И побыстрее! Последний раз мы ели пятьсот семьдесят шесть миллиардов лет назад.

Животное издало короткое мычание.

— Прекрасный выбор, сэр. Сию минуту пойду и застрелюсь. — И оно неторопливо направилось к кухне.

Через несколько минут официант принес четыре огромных дымящихся бифштекса. Зафод и Форд вгрызлись в свои куски немедленно. Триллиан последовала их примеру после короткой паузы. Артур взглянул на тарелку, и ему стало дурно.

Оркестр играл мелодию за мелодией. Бросив взгляд на часы, Макс Квордлеплин вернулся на сцену.

— Итак, дамы и господа, всем ли весело в эти последние минуты?

— Всем! — закричали те, кто обычно с энтузиазмом откликается на шутки клоунов.

— Это прекрасно! — радостно продолжал Макс. — И пусть вокруг безумствуют фотонные бури, готовясь разнести в клочья последнее солнце, — вы тем временем откинетесь в удобных креслах и вместе со мной будете наслаждаться этим восхитительным, щекочущим нервы финалом. — Он заговорил тише, заставляя публику напрягать слух: — Это абсолютный конец. Величавый ход мироздания замедляется, все сущее вот-вот канет в небытие. — Теперь Макс говорил еле слышно: — Мы идем навстречу пустоте. Полному забвению. Н-и-ч-е-г-о нет!