Андрей Белянин - Летучий корабль Страница 35

– Естественно! Как-никак сам принимал деятельное участие…

– Помнишь, значит? Ну, так проверим: когда ты водицей на землю плеснул, в грязи следы малые, девичьи отпечатались. А вот какие?

– Это в смысле обуви? Носок острый, каблук узкий, предположительно – небольшой сапожок…

– Стало быть, преступница в сапожках была! Так вот тебе, сыскной воевода, первая загадка: когда же Настька разбойная в лапти переобуться успела?!

Я тупо взял лапоть в руки… Боже мой, когда стрельцы перенесли тело в наш сарай, ведь я лично проводил первый осмотр. На трупе был старый сарафан, рубаха, какая-то накидка сверху и… лапти! Действительно, лапти! Неужели этот нож, торчащий из живота, настолько завладел моим вниманием, что я перестал видеть очевидное?

– Никитушка, ты ведь телу уголовницы поперед меня осмотр вел. Как думаешь, где я энто колечко нашла?

– На пальцах обеих рук его не было, – неуверенно заявил я.

– Верно, на груди ейной оно сокрыто было, на веревочке висело. Ты, поди, под одежкой-то у ней не лазил?

– Что ж я, извращенец, что ли?!

– Ты – милиционер! Следствие ведешь, – наставительно поправила бабка, – и на грудях преступницы убиенной не за ради баловства шаришь! Вот тебе моя вторая загадочка: почему Настасья колечко краденое, полюбовником даренное, не на пальце носила?

– Понятия не имею… – честно признался я. – Носила она его! Когда мы столкнулись с ней в трактире Поганова, это кольцо и привлекло мое внимание. Оно было у нее на безымянном пальце. По-моему, левой руки…

– Большое оно ей, – объяснила Яга. – На какой палец ни надень, все одно свалится. В ту ночь Настасья кулака небось не разжимала, чтоб колечко не упустить. А зачем надевала-то, коли большое?

– Из уважения к Селивестру Петровичу, это все-таки его подарок…

– Плохо же ты девок разбойных знаешь, участковый… Не мужики ими правят, а они мужиками своими. И абы что в подарочек не примут. Колечко хоть и золотенькое, а ведь сделано проще простенького. Уж будь вещь хорошая, богатая да вот по размеру мала али велика, так в сундук ее спрячут, но носить… Носить нипочем не станут! Ради форсу разбойного и в лохмотьях походить можно, да только колечки, перстенечки, серьги с ожерельями как влитые сидеть должны, удальство подчеркивать!

– Тогда в чем же смысл?

– Да ить ты сам тока что сказал – внимание твое оно привлекало! Кольцо-то ради единого твоего внимания надето и было. Стрельцы на него и не глянули б… Знали враги тайные, куда ты поедешь, на что посмотришь да кому поверишь. Извести тебя хотели, Никитушка…

– Но кто?

– Знамо кто, Кощей Бессмертный. А вот чьими ручками…

Я отвернулся носом к стене. Только один человек знал о нашем намерении посетить Кобылинский тракт. Только один человек мог подсунуть мне слезливую историю пропавшего маминого колечка. Отправить меня под бандитские ножи, заманить на несуществующую мельницу, спровоцировать на противоправные действия неосторожных граждан… Сердце перехватило щемящей болью.

– Вы думаете, она… наводчица?

– Поднимай выше, Никита Иванович, – сурово ответила Яга, вытаскивая из кармана платочек и вынимая из него рыжий волос. – Вот те и третья моя загадка: откуль у бедной Ксюши-дурочки к одежке рыжий волос пристал? Ить стрельцы в тот вечер чернявую девицу в Сухаревском домике видели…

– Волос был подложен, чтобы пустить нас по ложному следу, лишний раз уверив в причастности рыжеволосой Настасьи.

– Точнехонько! Вот теперь вижу сыскного воеводу перед собой, а не теленка мокроносого.

– Минуточку, теперь я попробую поступательно изложить всю картину этой сложной цепи преступлений… Итак, все началось с того, что Кощей Бессмертный каким-то образом узнал о ценных чертежах летучего корабля и разработал подробнейший план их похищения. Сам он явиться в город не мог и запустил в дело свою помощницу. Ей без труда удалось втереться в доверие к фаворитке царя гражданке Ксении Сухаревой и вместе с ней проникнуть в личные покои Гороха. Для серьезного специалиста все эти «меры предосторожности» были просто смешны, она легко (возможно, с помощью магии) нашла тайник, сняв ключи с шеи спящего царя, открыла замок, взяла все, что хотела, замкнула ларец, вернула ключ на место. Потом безбоязненно покинула царский терем, так как никто не станет задерживать или обыскивать девицу, выходящую из государевых спален. То, что Горох спохватился насчет чертежей уже утром, – просто чудо! Город был взят «под замок», и преступнице не удалось бежать. Думаю, тогда она и вызвала своего хозяина, прослышав в народе об отъезде отца Кондрата. Далее, они совместно снимают помещение в центре и…

– И… дальше-то что? – затормошила меня Яга, а я всерьез призадумался.

– Бабуля, здесь дубль пусто! Я не нахожу ни одной причины, по которой Кощей Бессмертный был бы вынужден задержаться в Лукошкине.

– Дак ведь ты сам говорил, будто из-за таможни на воротах да чтоб отделение наше милицейское под корень извести…

– Все это эмоции, – вяло отмахнулся я, – по большому счету подобные мелочи такого крутого уголовника не удержат. Должно быть что-то еще… Что-то очень важное, чего мы пока не знаем, но без разрешения этой загадки нам дело не раскрыть.

– Уж и не знаю, что тебе присоветовать, касатик…

– Да особо советовать нечего. Но если мы на время опустим эту тему, то дальнейшее развитие событий было таково… Пока Кощей тайно пробирался в столицу, его сообщница сделала все, чтобы убрать меня с дороги. Был разыгран целый спектакль с похищенным кольцом, и банда Поганова наверняка бы расправилась с нами, если бы не роковая случайность – Митька! Заметьте, все началось, как только мы потянули первую ниточку, ведущую к Ксении Сухаревой. Преступница убирает случайного свидетеля – дворника Николая Степановича, отца покойной. Поняв, что затея с постоялым двором на грани провала, она так же легко избавляется и от Селивестра Петровича. Убежден, что без посторонней помощи и Настасья не смогла бы от нас убежать. Дальше – все как по маслу… Мы движемся к цели – противник принимает контрмеры. В дело идут любые средства – клевета, отравления, засады, народные волнения и даже стопроцентная надежда на вспыльчивый характер царя. Ей-богу, Горох мог запросто казнить меня и за смерть любовницы, и при последнем бунте. На каком этапе в игру вступил Кощей, я точно сказать затрудняюсь…

– Чего ж тут мудреного? Логически мыслить надо… – насмешливо подковырнула бабка. – Как на улицах наших маньяк кошачий объявился, так, считай, Кощеюшка с того дня и здесь.

– Спасибо, – даже покраснел я, решение действительно было чересчур простым. – Наша беда в том, что мы вечно плетемся в хвосте у преступников. Нам никак не удается их опередить…

– Ну уж тут мне тебя и утешить нечем… Кто задним умом крепок, тому в милиции делать нечего! Сам думай давай!

Думать я не мог. Мои мысли все равно были заняты образом смешливой черноглазой Олены, моей несложившейся любви…

– Никитушка?

– Да?

– Я вот что подумала, – Баба Яга опять напустила на себя торжественно-строгий вид, – ведь ежели враги наши так смерти твоей желали, а у сподвижницы Кощеевой и шапка-невидимка была, и нож мудреный, и яды сильные – что ж она тебе-то ничего не подсыпала?

– Не знаю… В принципе, если судить по тому, как ловко она отравила троих… могла бы запросто.

– Так, может, мы сгоряча на девушку всех собак вешаем? У нее небось хоть что-то светлое в душе да осталось… – И Яга начала собирать завтрак.

Я только тяжело вздохнул. Наш разговор прервал Митька, ворвавшийся в горницу, как ураган Борнео.

– Батюшка сыскной воевода, беда!

– Я слушаю.

– Дык… че-то спокойны вы? Я ж говорю – беда!

– Митя, поменьше патетики, – попросил я. – И позу смени, в такой только святые отцы проповеди читают. Ножки ровно, пятки вместе, носки врозь, руки по швам! Вот так, теперь докладывай…

– Беда, Никита Иванович! – Он выполнил мои указания, но театрально страждущий тон не сменил. – Накатилось на нас горе великое! И на вас, и на нас, и на весь наш народ разнесчастный… Вот уж беда пришла, всем бедам беда! Сподобил Господь дожить до такого позору… И как я теперь тока людям добрым в глаза-то смотреть буду?! Ой, беда, беда, беда… Забубенная моя лихая головушка! И за какие грехи-провинности такие беды на честную милицию с небес сыплются? Такая беда, уж такая… ровно и не беда обнаковенная, а сущая кара Божья! Вот такая вот беда, Никита Иванович…

– Бабуля, – сдался я – он меня быстро утомляет, – дайте, пожалуйста, лист бумаги и ручку из планшетки – я его просто уволю. За паникерство и саботаж…

– Докладываю по сути дела, – мгновенно исправился Митька, – вызывают вас в царский терем, ответ держать.

– За что ответ?

– А за то, что дьяк Филимон да пьянчужка Пашка Псуров полчаса назад надеже-государю чертежи украденные на подносике, Хохломой писанном, принесли! Теперича Горох вас к себе требует…