Сергей Мусаниф - Древнее китайское проклятие Страница 35

– Я – герой, – гордо заявил я. – Я вас по стене размазывать не буду. Я вас в землю закопаю.

– А вам что отдать? – спросил он. – Ту странную штуку, что при вас нашли? У вас ведь даже меча нет.

– А на кой он мне? Я таких, как вы, вместо разминки перед завтраком левым мизинцем в землю закапываю.

– Смелое заявление! Однако боюсь, что, если я выйду против вас, вооруженного одним левым мизинцем, с моей стороны это будет неспортивно. Посмотрим, что нам удастся придумать.

– Руки развяжите, – сказал я, – и ничего придумывать не придется.

– Вынужден временно отклонить ваше предложение, – усмехнулся он. – Я, вот, собственно, чего зашел. Вы по поводу Василисы беспокоитесь или для профилактики меня убить намерены?

– Одно другому вроде бы не мешает.

– И верно, – сказал он. – Не мешает. Только я, между прочим, Ивана Царевича ждал.

– Болен он, – сказал я. – Я за него.

– Жаль. Не знаю, что вы представляете собой как боец, но как политическая единица по сравнению с Иваном Царевичем вы никто. С Царевичем мы могли бы обсудить некоторые вопросы моей внешней политики. Я бы ему Василису вернул, холодная она в постели какая-то. Скованная. Скучно мне с ней. Ну, я ее – Ивану, который Царевич, а он бы мне взамен земли какой-нибудь в пользование отвалил. Короче, есть темы для разговора. А что мне прикажете с вами делать? Сгноить в подземельях?

– Всех не сгноишь! – гордо сказал Гэндальф.

– А всех и не надо, – парировал Кащей. – Так что, не существует никакой вероятности, что Иван Царевич все-таки нанесет мне визит?

– Не в ближайшее время, – ответил я.

– Жаль, – повторил он. – Ну, что ж, тогда позвольте мне откланяться.

И массивная дверь со скрипом затворилась за его спиной.

– Значит, это был Кащей?

– Да, – сказал Гэндальф. – Почему ты не спросил, где его смерть?

– Хоть он выглядит довольно странно для Кащея, – сказал я, – сомневаюсь, что он бы мне ответил.

– Ответил бы. Такие мерзавцы любят покрасоваться перед беспомощным врагом.

– Сомневаюсь. Если бы такие мерзавцы направо и налево рассказывали о своей смерти, они не были бы бессмертными.

– Думаешь?

– Хочешь пари?

Для очистки совести я провисел в цепях еще час. Потом это дело мне наскучило.

Освободиться из цепей – дело для мага пустяшное. Я трансгрессировал свое тело на полметра влево, и опустевшие кандалы звякнули, ударившись о стену.

– Оба-на, – сказал Гэндальф. – А я так не умею.

– Если бы ты так умел, то не сидел бы на сарумановской башне в ожидании орла.

– Тоже верно, – согласился Гэндальф. – А ты, как я смотрю, достаточно крут.

Я поискал каких-нибудь инструментов, чтобы освободить волшебника, но поблизости ничего не оказалось. Пришлось трансгрессировать и Гэндальфа тоже.

– А посох мне добыть можешь?

– Нет, потому что не знаю, где он.

– Жаль. Без посоха я не боец.

– Ты и с посохом не боец, – сказал я. – У тебя принципы, помнишь?

– Гм, ситуация некоторым образом изменилась. Я не предполагал, что мы окажемся в столь чрезвычайном положении и что угроза будет нависать и над моей жизнью.

Нормальный ход, да? Он признает, что подставлял меня под пули, аллегорически говоря, и не испытывает при этом ни малейших угрызений совести. Ну и фрукт.

Дверь я трансгрессировать не стал, больно уж она тяжелая. И нас с Гэндальфом трансгрессировать не стал. Просто открыл замок. Заклинание не слишком сложное.

По ту сторону двери оказался темный неосвещенный коридор. Тянулся он в обе стороны, и не было никаких намеков, куда нам следует отправиться.

Поэтому мы пошли налево.

И уткнулись в стену. Гэндальф пробурчал что-то относительно моих способностей выбирать направление, и мы совершили разворот. Соответственно на этот раз мы пришли к лестнице, что Гэндальф поставил себе в заслугу, хотя лично я ничего особенного в этом не видел.

Но чтобы сделать старику приятное, промолчал.

Мы поднялись на три пролета и обнаружили дверь. Экспериментальным путем нам удалось выяснить, что дверь не заперта. За дверью обнаружилось караульное помещение, в котором при свете факелов резались в карты трое малосимпатичных субъектов.

Наверное, я старею. Один из них даже успел встать из-за стола.

– Что это было? – поинтересовался Гэндальф. – Новая разновидность боевой магии?

– Карате, – сказал я.

Обыскав субъектов, мы стали богаче на два темных плаща с капюшонами и не замедлили надвинуть их на глаза. Еще имели место несколько дрянной ковки мечей, старый арбалет и копье с ржавым наконечником.

Скудный арсенал, особенно если учесть, что противник бессмертен, однако это лучшее из того, что было под рукой.

Поднявшись еще на один этаж, мы обнаружили бьющий в окна свет, на основании чего Гэндальф сделал вывод, что наступил день. Я выглянул в окно, и кого, вы думаете, я там увидел?

Во внутреннем дворе замка находился сам Кащей. Он давал урок фехтования какому-то типу, одетому как мы.

Урок явно не задался. Кащей обезоружил противника тремя выпадами и, вместо того чтобы дать противнику возможность подобрать меч и сделать вторую попытку, пронзил его шпагой.

– Суров он со слугами своими, – пробормотал я.

Кащей небрежно вытер окровавленное лезвие о плащ лежащего на земле бедняги, вложил шпагу в ножны и двинулся в противоположную от нас сторону.

– Где смерть его искать будем?

Я никаких иллюзий не питал. Скоро кто-нибудь найдет встреченных нами стражников, обнаружит, что давешних пленников нет в камере, и по всему замку начнется глобальный шмон. Времени у нас было немного.

– Может, Василиса знает, – предположил Гэндальф.

– Тогда где мы будем искать Василису?

– В башне, – сказал Гэндальф. – Красавиц всегда держат в башнях. Особенно непокорных.

И мы пошли искать башню.

Глава девятнадцатая. КНИЖКА

Горлум

Голм, однако!

Как только снова зажегся свет и народ потянулся к выходу, я снял с пальца Прелесть и пристал к какому-то типу.

– Извините, – сказал я. – А что это только что было?

– Как это его, – ответил он. – Фильм. Ты чего, батя, совсем озверел?

– Извините еще раз. А что это за фильм?

– Экранизация какая-то, – сказал он. – Слышь, сходи в библиотеку, не парь мозги, а?

Урод.

Знаем мы эти библиотеки. Там и нет ничего, кроме пыли.

Но из разговоров покидавшего зал народа я понял, что фильм сделали по какой-то книжке. И захотелось мне эту книжку прочитать.

Как я узнал, для того чтобы купить книжку, нужны деньги. Я надел Прелесть, слямзил бумажник у какого-то олуха и отправился на поиски лавки, торгующей книжками.

Ею заведовала какая-то молодая девица. Не иначе, подменяла своего отца или деда. Не видел я, чтобы молодежь книгами особенно интересовалась.

– Извините, – говорю я. – У вас книга про хоббитов есть?

– Сбрендил, папаша? Староват ты про хоббитов читать.

– Очень надо, – говорю. – Так есть или нету?

– Есть, – сказала она. – Вот классик жанра – Ник Перумов. А вот еще есть его жалкий подражатель – Толкин какой-то.

– Давайте обоих, – говорю.

Ну, классик жанра-то меня не очень порадовал. Его почитать, так хоббиты – это и не хоббиты вовсе, а чебурашки-ниндзя какие-то. И имени Фолко я в Шире никогда не слыхал. Зато эльфов он правильно описал. Скоты они, эльфы. Порядочным людям жить мешают.

Зато подражатель меня крайне удивил. Книжка его называлась «Властелин Колец», и едва я первую страницу открыл, как посыпались на меня знакомые до тошноты имена и реальные до отвращения факты.

А меня-то, меня-то как описали! Сволочи. Уроды. Скоты. Ненавижу. Никогда не прощу.

Но это еще ладно. Однако закрыл я книгу, сижу и думаю, какая это скотина всех нас этому Толкину вломила. Со всеми потрохами ведь сдали, гады.

Всю подноготную выложили. Почти всю.

Плохо дело, думаю. Если тут про нас книги пишут, кто-нибудь может и Прелесть у меня попробовать спереть. Хотя я на того урода, который меня в фильме изображал, совершенно не похож.

И зубы у меня не гнилые. И волос на голове побольше. И вообще, я хоть и старый, а симпатичный. А там показали урода какого-то. И не вел я хоббитов в ловушку. Я их, уродов, к Ородруину вел. Это у меня временное помутнение рассудка было. Прелесть помогал уничтожить. Зачем меня таким уродом выставили? Чтобы народ меня невзлюбил, не иначе.

А значит, это происки врагов.

Стал я врагов своих перебирать. В Средиземье врагов у меня – легион, а здесь я и не знаю никого, кроме Гэндальфа.

Какой из этого следует вывод, моя Прелесть?

Что это происки Гэндальфа!

Чмо в сером балахоне. Никак меня в покое не оставит. Чего ему от меня надо? Арду я ему спас? Спас. Прелесть у Саурона из-под носа увел? Увел. Так и оставил бы старого бедного Горлума в покое.