Джон Де Ченси - Замок похищенный Страница 35

На лице Шейлы застыло недоверчивое выражение.

Трент обернулся через плечо:

— Ты удивлена?

— Откровенно говоря... — Шейла рассмеялась. — Трент, я потрясена. Ты мне ничем не обязан.

— Мне и в голову не приходило. Просто я так долго был один. По большей части мне это нравится, но, по мере того как я старею, постель становится все больше, а простыни — все холоднее.

— Трудно поверить, что тебе не с кем спать. Но в таком случае купи себе постель поменьше и обзаведись электропледом.

— От таких вещей мне становится не по себе. Шейла, это отказ? Я уничтожен.

— Погоди-ка, я пока еще никому не отказывала. — Она присела на шелковый диван. — Ты должен дать мне время.

— Я понимаю, что это для тебя неожиданность, — сказал принц. — Нас свела судьба. Критическая ситуация, и все такое. Я все понимаю.

— Нет, ты не понимаешь. Просто... мне иногда стоит большого труда во все это поверить. В то, как повернулась моя жизнь. Тот странный новый мир, в котором я очутилась. Иногда я сомневаюсь в его реальности. Мне кажется, что нахожусь в забытьи, лежу где-то в больнице, и из меня торчат трубочки, а это все — бред больного...

Шейла замолчала, а затем закрыла лицо руками. Трент отставил бокал и поспешил к ней.

— Ну, перестань, — начал успокаивать он, уютно устроив подругу в своих объятиях. Он протянул ей носовой платок со своей монограммой.

Постепенно слезы ее просохли.

— У меня до сих пор бывают такие моменты. Когда я лежу ночью в замке и боюсь заснуть, боюсь, что утром все это исчезнет.

— Можно понять. Большинство людей никогда не окажутся в твоем положении, перед ними не предстанет вселенная во всей своей запутанности.

— Для таких, как я, это уже чересчур. Я ведь — просто кассирша из банка, а не волшебница.

— Ты не знаешь себе настоящей цены, моя дорогая. Могу я теперь получить ответ?

— Ответ... А... Трент, дорогой...

Принц нахмурился.

— Ну вот, начинается. Сейчас ты скажешь: «Давай останемся друзьями».

— Не говори глупостей. Друзьями нам уже не быть. Вот только одно, Трент.

— Что именно?

— Я не разбираюсь в протокольных формальностях, но ведь это же будет мезальянс?

— Откровенно говоря, да. Но мне на это наплевать. Я никогда не буду владыкой Опасного, поэтому твое положение никакой роли не играет.

— Но твоя семья...

— Да пошли они. Кроме того, традиции на Земле и в Опасном в данном случае несколько разнятся.

— А... Тогда мой ответ — «да».

Сначала Трент словно удивился. Затем засиял от безграничного удовольствия.

— Милая моя Шейла!

Он поцеловал ее, подхватил на руки и понес через столовую, кабинет, кухню, буфет и комнаты для слуг в капитанскую опочивальню.

Это была очень большая подводная лодка.

По ту сторону

Наступило гробовое молчание, а ощущения, что он движется, не появилось. На небольшой приборной панели, похожей на разноцветную рождественскую елку, мигали огоньки.

Назначение большинства приборов было вполне понятным, стоило ему только расшифровать буквы, нанесенные на рычаги и кнопки. Забавный язык, он никогда о нем не слышал. Интересно, был ли тот замковый мир, в который занесло Джина, по ошибке не зарегистрирован в каталогах или его ошибочно занесли туда как необитаемый. Возможно, и то и другое. Некоторые порталы не исследовались со времен основания замка.

Он до сих пор точно не знал, в каком «направлении» следует двигаться. «Странник» дрейфовал в среде, которую нельзя было назвать космосом в общепринятом смысле этого слова. Окружающее пространство являлось скоплением математических абстракций, и ориентироваться в нем было крайне сложно. Тем не менее постепенно у него сформировалось чувство относительного местоположения в рамках общей системы координат, и он сориентировался. Предмет его поисков находился... вон там.

Машина умоев прерывисто загудела. Он переключал рычаги, нажимал на кнопки, калибровал датчики. Появилось ощущение броска. Гудение усилилось, удары сделались чаще. Красные огни на приборной панели сменились зелеными, а синие и желтые замигали.

В крошечной кабине было темно. Сквозь смотровое окошечко на него глядела пустота, безликая, черная бездна, на которую было наложено его отражение, его портрет, нарисованный светотенью на фоне бесконечности.

Внезапно мимо стали проскакивать миры, мелькая ландшафтами, словно карты в тасуемой колоде.

...Пустыня... море... безжизненная степь... лес... пастбище... горы — и вдруг город, нагромождение форм... снова горы... дикое побережье... выжженные соляные равнины, вздымающиеся к небу столбы... голые утесы на фоне звездного ночного покрывала... безликая низменность... речная долина... опять города... одинокая дорога... дикая саванна, где под раскидистыми деревьями пасутся животные... тропические леса... лунный пейзаж...

Карты продолжали перетасовываться. Он сосредоточился на плане действий. Энергии хватит, чтобы прорваться через межпространственный барьер и обнаружить местоположение Ферн. Он надеялся, что энергии хватит и для того, чтобы отразить неминуемое сопротивление, пока не прибудет сокрушительное оружие. Оставалось только молиться, чтобы еще нашелся резерв для возвращения домой в целости и сохранности.

Неизвестной была сама природа враждебного мира. И практически никаких зацепок. Он уже давно подозревал, что там существовала высокоразвитая магическая среда. Его подозрения ничем не подкреплялись — никто никогда не посылал в мир Духов межпространственный зонд, и никто не посещал его с тех пор, как сам Эрвольд Великий около трех тысяч лет назад прорвался через врата. Эрвольд написал о своих путешествиях по ста сорока четырем тысячам замковых миров книгу с достаточно прямолинейным названием «Эрвольд. Его книга». Один абзац из нее, говорящий о среде обитания Духов, Кармин знал наизусть.

«И тогда открылся мне Космос, никогда ранее мною не виданный. И далеко простиралась эта жуткая Обитель тьмы и отчаяния; и все же ее населяли Существа, имеющие столь ужасающий Лик и столь прогнившие Души, что я принял их за демонов и причислил к Духам Ада. Я чуть было не расстался там с Жизнью и наложил гробовое Заклятие на ведущий туда Путь, и пусть спасут Боги того, кто вздумает его раскрыть, — это грозит гибелью мира, нет, всего Мироздания! Заклинаю, остерегайтесь этого Места, средоточия злобы и хитрости».

Вот и все, что было известно о мире Духов, если не считать сведений, по крупицам собранных во время эпизодических контактов с его обитателями на протяжении многих веков. А этого крайне мало.

Теперь ему предстоит стать первым из своего рода, кто наконец поймет, что собой представляют эти Духи.

Поправка. Первой стала Ферн.

Жива ли она еще? В результате космологических неполадок временное соответствие между вселенными нарушилось, и он не мог точно знать, сколько времени на самом деле утекло с тех пор, как он общался с сестрой в последний раз. Вполне вероятно, что ее уже нет в живых. В таком случае вся его миссия не имеет смысла.

Но он обязан хотя бы попытаться спасти ее. Это его долг.

Мимо продолжали пролетать миры. От быстро сменяющихся картинок у него зарябило в глазах, и он потянулся опустить шторку на смотровом окошечке...

Рука его застыла в воздухе. Он понял, что прибыл на место.

То, что удавалось разглядеть сквозь окошечко теперь, трудно поддавалось пониманию. Это был непонятный ландшафт, к тому же темнота делала его почти неразличимым. Над землей царила беспросветная и необъятная чернота, в которой болтался тускло мерцающий бледно-красный шар. Солнце? Возможно. Внизу виднелись изломанные очертания покореженной земли, по ней, извиваясь, протекала узкая речка.

Он полетел вдоль реки, которая через какое-то время вышла из гор и потекла по равнине, подпитываясь по пути притоками, расширилась, разбухла и загустела, поверхность ее сделалась черной, в некоторых местах расплылись многоцветные пятна, словно от нефтяных разливов.

Поверхность планеты то ли светилась сама, то ли отражала слабый свет солнца. Зрелище походило на слегка расплывчатую картинку на мониторе компьютера. Очень странный мир.

И магическая структура его до сих пор оставалась загадкой. Здесь почти не было физической энергии. Вселенная сгоревших звезд и холодных клубящихся облаков. Хотя трудно понять, можно ли вообще говорить об астрономии. Темный, холодный и жуткий мир, в точности как описывал Эрвольд.

Кармин не переставал изумляться тому, что существует мир, опирающийся только на магию. Как могут игнорироваться естественные законы, дающие начало процессам жизни и роста, потребления и сгорания, определяющие систему координат для взаимодействия различных сил и противодействий?! Здесь же все основано на воле некоего сверхъестественного существа.

Какого существа? Этого он не знал. У него давно уже возникли подозрения, что Духи — единая массовая сущность, некий коллективный разум. Индивидуумы, которые иногда встречались людям, были всего лишь отдельными клетками более крупного организма, не способные к самостоятельному волеизъявлению.