Алексей Зубко - Специальный агент высших сил Страница 36

Привлеченные журчанием воды, мы ускорили шаг, последнее время все больше напоминавший черепашью поступь. Дон Кихот при этом еще и начал скрипеть, словно заржавевший киборг. Пребывание в соленой воде не самым благоприятным образом отразилось на доспехах — смазать бы их, но нечем.

Внезапно деревья расступились и нашим взорам предстала чудная картина, которая, не узри мы ее одновременно, не могла быть не чем иным, как миражом. У бьющего из земли источника стоит полностью сервированный стол. На серебряных блюдах вызывающе выпячивают румяные бока жареные утки. Покрытые капельками конденсата, призывно возвышаются над столом кувшины с напитками. Высятся горы разнообразных фруктов: желтобокие яблоки, медовые груши, полупрозрачные ягоды гигантских гроздьев винограда и многое другое. И посреди всего этого роскошного разнообразия мерцает в лучах опускающегося к горизонту солнца линза небольшого аквариума, из которого на нас с холодным безразличием взирает одинокий вуалехвост. Это такая аквариумная рыбка, которую в простонародье иногда называют «золотой».

— Мне нравится такая встреча, — облизнулся черт. — Совсем как на презентацию скатерти-самобранки попали.

— Скорее уж в сказку об аленьком цветочке, — произнес я, сглатывая слюну. — И сидит в кустах чудище вида ужасного, смотрит на нас и думает: «Которая тут девица-красавица суженая моя ряженая?»

— Вы как хотите, — заметил черт, делая решительный шаг к ломящемуся от яств столу, — а я не намерен захлебнуться слюной.

— Главное цветок аленький, если встретится такой, не рвите, — предупредил я, снимая с себя груз ответственности. — Лучше вообще ничего не рвите и не ломайте.

— А может, подождем хозяев? — неуверенно предложил Дон Кихот. — А то нехорошо получается.

— Конечно подождем, — выкручивая гусиную лапку, согласился черт. — На сытый желудок и ждать приятнее.

Рекс покосился на черта и осторожно потянул со стола фаршированную перчинку.

Чтобы усмирить муки сомнения, я пришел к компромиссу с собственной совестью.

— Эй, хозяин!

— Где? — едва не подавившись, подскочил черт.

— Сейчас узнаем. Остров-то маленький, — пояснил я, — так что мой крик слышно в любом его уголке. И если хозяин сего угощения находится здесь, то непременно появится, чтобы узнать — кто в гости пожаловал.

— А если нет?

— На «нет» и суда нет, — ответил я. — Либо его здесь нет и это какое-то волшебство, либо он проигнорировал наше появление, что невежливо с его стороны, и нам не стоит слишком уж переживать из-за своеволия. Будут претензии — заплатим за обед и за беспокойство.

На том и порешили. За двумя бесстыже чавкающими исключениями.

По прошествии десяти минут, за которые при желании хозяин угощения успел бы вернуться из любой точки острова, мы приступили к трапезе.

Смолкли разговоры, захрустели косточки, забулькало содержимое кувшинов. Вкусно!

Напрягало лишь непонятное происхождение яств и отсутствие стульев, словно здесь намечался фуршет. Но не с таким же обилием угощений?

Насытившийся первым черт вытер перепачканные жиром руки о белоснежную скатерть и, сыто рыгнув, прикрепил за спину подсохшие крылья. Пригладил руками, возвращая на место взъерошенные перья. Расправил плечи и, распластав крылья, затрепетал ими в неудавшейся попытке взлететь. Но лишь опрокинул кувшин и смахнул со стола тарелку с обглоданными костями. Пришлось прекратить попытки перебороть силу земного тяготения. Черт сложил молитвенно руки и распевно пропел, откашлявшись перед этим:

— Кх-кх… я ангел-хранитель. Раз-два! Лицо серьезнее. Кх… Благодарю тебя за пищу насущную, давшую силу и дальше служить со всем рвением…

— Чего уж там, — раздался голос из ветвей близлежащего дерева. — Кушайте на здоровье.

— К-кто ты? — попятился черт.

— Понятия не имею.

— Ты что же, не знаешь, кто ты?

— Не знаю.

— А почему?

— Так уж получилось. И сам не знаю, и спросить не у кого.

— Покажись, — предложил я, заранее готовясь к чему-то необыкновенному и, возможно, ужасному. — Может, мы узнаем и скажем.

— Так я вроде бы и не прячусь, — раздалось в ответ.

— А почему мы тебя не видим?

— Может, вы слепые?

— Нет.

Возникшую неловкую паузу заполнило причмокивание завладевшего кувшином с вином черта, пытающегося утопить сомнения в его содержимом. Остальные замерли, настороженно сканируя окрестности взглядами. Первоначальное предположение о том, что голос принадлежит кому-то, скрывающемуся в ветвях ближайшего дерева, не подтвердилось, поскольку назвать десяток оставшихся на них листьев густой кроной можно лишь, в шутку и укрыться за ними сможет разве что воробей или человек-невидимка. Вторая версия кажется мне более вероятной, чем разговаривающий рокочущим басом воробей.

— А я, кажется, что-то вижу, — неуверенно произнес Дон Кихот, подслеповато щуря глаза из-под поднятого забрала. — Вон пенек трухлявый из кустов глазами так и сверкает.

— Сам ты пенек, — обиделся невидимый собеседник. — Я еще полон сил и энергии.

— Ох, прошу прощения, — поспешил извиниться осознавший свою ошибку идальго Ламанчский. — Обознался.

— Так и быть, прощаю. И даже награжу по-царски.

— Совсем другой коленкор, — обрадовался черт. Кувшин, булькнув остатками своего содержимого, вернулся на стол, и рогатое создание, в предвкушении даров потирая руки, поинтересовалось: — И где они зарыты?

— Ну… — растерялся наш невидимый собеседник. Видимо, раньше ему не доводилось встречаться с представителями нечистого племени, и он не ожидал подобной наглости.

— Только не говори мне, что ты свои сокровища в швейцарском банке хранишь.

— А…

— Это даже лучше, — обрадовался черт, — Выпишешь чек и все дела… а то сейчас нам не с руки нести с собой кучи драгоценностей.

— Каких драгоценностей? — удивился собеседник.

— Которыми ты собирался нас по-царски наградить.

— Черт, помолчи немного, — ухватив рогатого за хвост, прикрикнул я на него. — Дай человеку договорить… Прошу, продолжайте.

— Я приоткрою пред вами завесу будущего.

— У тебя есть машина времени и ты дашь нам прокатиться на ней? — тотчас выдал свою версию черт, покосившись на меня невинным взором лукавых глаз.

— Э… Так вы будете слушать предсказания или нет? — обиделся невидимый собеседник. — Я великий предсказатель.

— И что?

— А то, что у меня множество важных дел, и если я буду на всех отвлекаться…

Что произойдет в этом случае, невидимый собеседник сообщить не успел.

Монотонное дыхание океана и шелест листвы расколол дикий гневный вопль, донесшийся с небес. Мы как один запрокинули головы в его направлении. Подкрашенный багровыми сполохами уходящего за горизонт солнца антимагический барьер зловеще мерцал, напоминая о потере Летучего Корабля.

Вопль повторился, и на темной поверхности барьера вспыхнула яркая точка, от которой побежали расходящиеся круги, словно от брошенного в озеро камня. Вслед за вспышкой в третий раз раздался вопль, но на этот раз он был скорее испуганным, нежели гневным. Затем до нашего слуха долетели громкий всплеск упавшего в воду тела и гневные крики, по которым мы смогли определить не только принадлежность кричавшего к прекрасной половине человечества, но и явно родственное славянам происхождение. Хотя ни одного из достигнувших моего слуха слов вы при всем желании не найдете в толковом или орфографическом словаре. Это устное народное творчество, передаваемое из поколения в поколение.

Не успел я сделать и двух шагов в направлении упавшей в океан женщины, как предсказатель произнес:

— Упадешь!

Обернувшись, чтобы попросить его не каркать под руку, я споткнулся о присыпанный палыми листьями корень и, хватая руками воздух, рухнул оземь. Меч-кладенец чувствительно шлепнул меня пониже поясницы.

— Ой!

— А я предупреждал…

Следующий за мной по пятам Добрыня нагнулся и подхватил меня под мышки.

— Ай! — Вес железных доспехов Дон Кихота своей инертностью не позволил последнему достаточно быстро остановить стремительное движение, и он налетел на Добрыню, сбив его с ног, а сам, проложив в кустарнике просеку, скатился в овраг.

Пока Леля с Ливией помогали нам подняться на ноги делом, а Яга и черт советами, причина спешить на помощь отпала сама собой.

Роняя на землю капли воды, к поляне подлетела крупная птица, с трудом переносящая свое тело с ветки на ветку. Она спланировала над нашими головами и села на край стола.

— Кыш! Кыш! — возмутился невидимый провидец.

— Хам! — парировала новоприбывшая, презрительно скривив посиневшие от мороза губы. Если не обращать внимания на женскую голову, то индюк индюком, а гонору-то… вагон и маленькая тележка. Перья топорщатся во все стороны. Женственное личико побледнело, лишь гневные малиновые пятна проступили на округлых щечках да сверкают темные глаза, придавая внешности сходство с куклой.